Ее смех щекочет меня, словно раскаты грома. Удивительно.
Боже, мне еще больше ненавистно то, что придется остановить.
— Мне нужно знать, какие у защиты могут быть оправдывающие доказательства в новом деле. Мне нужно знать, есть ли доказательство, что Шейвер преследовал Тиллман до ее убийства.
Ее смех и улыбка исчезли.
— Ты… что? Обвиняешь меня в нарушении правила Брейди?
— Нет… я бы никогда так о тебе не подумал…
— Тогда ты слишком далеко заходишь, даже спрашивая об этом. Твоя команда все еще помогает обвинению.
— Я могу расценить эту карту как угрозу, Портер. — Я размахиваю ею между нами. — Герой или нет, никто не сможет надавить на меня, чтобы я признал Шейвера невменяемым. Он не сумасшедший.
Она хмурится.
— Ты разговаривал с ним всего один раз. Минут десять. Ты хорош, Уэст. Но даже ты можешь признать, что это раздвигает границы этики с твоей стороны. — Она многозначительно изгибает бровь.
— Хорошо. — Я вытаскиваю руки и сажусь так, чтобы быть к ней лицом. — Как долго мы здесь сидим?
— О нет… — Она начинает подниматься, но я хватаю ее запястье. Она переводит взгляд с моей руки на реку и со вздохом уступает. — Я не хочу, чтобы ты читал меня.
— Я занимался этим все время.
В ее глазах вспыхивает удивление.
— Вот этот взгляд, — пальцы нащупывают ее пульс, — слегка расширенные зрачки… ты беспокоишься о том, что я мог узнать во время нашей беседы.
Ее губы сжимаются.
— Чтобы произвести на меня впечатление, ты должен придумать что-нибудь получше.
Я улыбаюсь.
— Ранее, когда я упомянул трусы, ты слегка покраснела. Ты на мгновение представила, как бы я смотрелся в этих секси-трусах. — Я изгибаю бровь.
Она смеется.
— Это жестоко! Ты сказал это специально, чтобы доказать свою точку зрения. Люди в подавляющем большинстве визуалы. Это данность.
Ее пульс резко участился.
— Ты лжешь. А это значит… — я еще глубже заглядываю ей в глаза. Ее зрачки расширяются. — Ты уже представляла меня таким раньше. Может, даже обнаженным.
Ее улыбка меркнет, она пытается убрать руку, но я крепко держу ее.
— Прекрати, Уэст. Я не буду этого делать.
Я еще не закончил раскрывать ее секреты.
— Когда ты говорила о своем выборе, осуждать или защищать, ты прикусила губу. Красноречивый сигнал, что человек испытывает стыд. Ты призналась, что не знала ответа на вопрос, во что я верю. Но не этот вопрос заставил тебя испытать незамедлительный стыд, что-то другое. — Я наклоняю голову и заглядываю ей в глаза. — Где правда, Портер?
Она шумно вдыхает, затем, наконец, смотрит на меня.
— Когда я сказала, что ушла из-за Мел. Я солгала.
Ужас заполняет мой желудок.
— Что ты имеешь в виду?
— Я ушла из-за тебя, — говорит она.
Каждый атом в моем теле гудит. Предупреждение. Уходи. Но я не могу бросить ее снова.
— Но почему? — Я крепче сжимаю ее запястье, отчаянно ожидая ответа.
— Уэст… — Она прикусывает губу и тут же отпускает ее. — Начнем с того, что все здесь. Ты всегда в моей голове… знаешь, о чем я думаю, чувствую. Это приводит меня в бешенство.
Ее попытка разрядить напряжение не срабатывает. Я вцепился в нее, умоляя сказать правду.
— Работало ли это со мной? Неужели моя угрюмая фаза длилась слишком долго? — После смерти Мел я долгое время был вялым, злым человеком. Никто, особенно я, не знал, когда закончится период скорби.
Он никогда не заканчивался, к слову сказать. Он просто меняется. Разные стадии. Пять стадий, если быть точным. Отрицание. Злость. Торг. Депрессия. И принятие.
Я проскочил отрицание, и застрял на гневе.
Каждый раз, когда я пытаюсь представить себе, как выглядит тот ублюдок, который убил Мел… я возвращаюсь к ней.
Портер качает головой. Смотрит в сторону, на переливающуюся реку.
— У тебя перехватило дыхание… Этот маленький вдох. — Я подхожу к ней ближе. — Твое сердце бешено колотится. Это значит, что ты боишься, Портер. И дрожь твоих губ говорит мне, что ты готовишься сказать правду, что ты не хочешь лгать, несмотря на страх. — Я обхватываю ее подбородок и поворачиваю к себе, чтобы видеть ее глаза. — Ты можешь сказать мне правду.
— А могу ли? Каким человеком я стану, если скажу это вслух?
Напряжение сбивает меня с толку.
— Я боялась, — признается она.
— Чего же?
— Что там, без Мел, я не смогу скрывать свои чувства к тебе. И Боже, Уэст, я ненавидела себя за это. Поверь, я все еще ненавижу. Но я никогда, ни разу, не испытывала ревности. Вы двое были моим идеалом — я завидовала тому, что у вас было, и любила тебя и ее за это. Но без Мел, в качестве буфера, который подавлял мои чувства… — Она замолкает, оставляя остальное невысказанным. Но я знаю, что должно быть в этой пустоте.
Она смотрит на мою руку, которая все еще обхватывает ее запястье. Ее пульс учащается, ударяясь о подушечки моих пальцев, заставляя мое собственное сердце биться быстрее. Я выдавливаю слова через ком в горле.
— Когда?