Портер отпустили в тот день, когда я давал показания против Шейвера. Когда ее физическое состояние улучшилось, а анализы подтвердили, что она вне опасности, она потребовала выписки, приводя доводы против того, чтобы ее удерживали против ее воли.
Персонал больницы был более чем рад предоставить ей справку о состоянии здоровья и отправить ее в добрый путь.
Портер уведомила фирму, что отказывается от партнерства и уходит работать с хорошими парнями. Она официально приступила к работе сегодня, взяв с собой дело, которое подобрала, находясь в отделении скорой помощи. Я же говорил вам, эта женщина несгибаема.
Несмотря на то, что суд завершился, и Шейвер мёртв, команда всё ещё работает над «Аркановым углом», чтобы помочь восстановить остальных жертв. Это жертвы имеют значение, это нужно для успокоения семей.
О, вы надеялись на что-то более захватывающее, например, сюжетный поворот? Да, честно говоря, я тоже. Я все еще перемещаюсь по частям в своей голове, пока команда и отдел по особо тяжким пытаются сузить круг подозреваемых, которые похитили Портер. Фишер — наиболее вероятный подозреваемый, но у него действительно есть алиби, которое проверяется. У Шейвера много подельников, которых нужно изучить, поэтому я верю, что мы найдем этого человека. Мы приближаемся.
Я знаю, что, даже если она не признается в этом вслух, Портер будет чувствовать себя в большей безопасности, когда она полностью исцелится. Бывают моменты, когда я ловлю ее апатичный взгляд, прежде чем она вздрагивает. Как будто она только что вспомнила что-то, или снова оказалась в том контейнере, ее разум был пленен.
Я прилагаю все усилия, как психолог, как человек, который любит ее — чтобы вывести ее из этих трансов безопасно и помочь ей продолжать двигаться вперед.
Вот о чем мои планы. Теперь, когда мы свободны от суда и Шейвер похоронен под шестью футами земли, я забираю Портер из Вашингтона. Короткая поездка в гостиницу, где в течение двух дней мы оставляем позади адвокатуру, и судебную науку, и преступников. Два дня, которые принадлежат только нам.
Я беру со стола портфель и телефон, затем оглядываю офис. Это странное чувство — оставлять его пустым даже на выходные. Я отправил Мию и Чарли домой раньше, требуя, чтобы они взяли отгул, восстановились, прежде чем мы начнем новое дело в понедельник.
— У тебя такой потерянный вид.
Портер прислоняется к своему столу, который мы поставили рядом со столом Мии. Как будто он всегда был там.
— Я не потерян. Я просто… думаю.
Она идет ко мне, ее сексуальные бедра покачиваются в этой чертовой узкой юбке-карандаш. Ее руки обвивают мою шею.
— Что ты собираешься делать с двумя выходными?
Обнимаю ее за талию и протяжно, театрально вдыхаю.
— Ох, я буду работать. — Целую ее запястье. — Буду работать тут. — Целую ее шею. — И тут…
Она смеется и отстраняется.
— Я не собираюсь начинать это здесь, со всеми этими микрофонами и камерами вокруг. Техника Мии пугает меня. Я домой. Спать. — Она быстро целует меня, прежде чем уйти.
Хватаю ее за руку.
— Подожди. Я провожу тебя домой.
Она скрещивает руки на груди, защита на пределе.
— Я в порядке, Уэст. Ты не должен продолжать быть героем. Я сама могу дойти домой. — И она опять закрылась.
Я хватаю ее за руку и притягиваю к себе, затем обхватываю бедра, которые обожаю, и сажаю ее прямо на свой стол.
— Послушай, — говорю я, беря ее лицо в свои ладони. Я наклоняю ее голову назад, смотрю в ее золотистые глаза. — Я знаю, что ты можешь постоять за себя и не нуждаешься во мне, чтобы спасти или защитить тебя.
Она облизывает губы.
— Хорошо, тогда. Договорились. Отпусти меня.
Она пытается освободиться, но я подхожу вплотную. Держу ее крепче.
— Но я хочу, — говорю я, нежно поглаживая ее скулу. — Сначала ты спасла меня, Портер, и я буду хотеть спасать тебя каждый день, начиная с этого момента. Мне нужно это, так что дай это мне. Я хочу быть твоим героем, каким ты являешься для меня. Пожалуйста, скажи мне, что ты будешь со мной.
Ее глаза мерцают, и когда она изо всех сил пытается сморгнуть влагу, ее дыхание становится неровным.
— Прекрати заставлять меня так сильно тебя любить. Я не знаю, выдержит ли это мое сердце.
Я улыбаюсь.
— Мне знакомо это чувство. — Я целую ее глубоко, боль в сердце ошеломляет, сокрушает. Я никогда не приму это как должное. Я никогда не пропущу тот день, когда скажу ей, как много она для меня значит.
Потеря и горе ломают вас, но они также прокладывают новый путь через боль, если вы позволите ему, тот, где вы цените каждый новый шанс любить снова.
Да, знаю. Я превратился в слюнтяя. Я могу даже быть немного подкаблучником. Но, черт возьми, это кажется правильным. Так же, как моя рука на бедре Портер, когда я поднимаюсь вверх.
— Я ощущаю сексуальное кружево на бедрах?
Ее улыбка, эта хитрая улыбка, которую я люблю, играет на ее губах.
Я застонал.
— Это оно. Давай отвезем тебя домой. Сейчас. — Может, я и бесхребетный мужчина, но я все еще мужчина. Я провожаю Портер до ее квартиры, злорадствуя, что на самом деле выиграл спор с ней, пока она не затыкает мне рот.
Доктор Йен Уэст
Я включаю свет и бросаю ключи на стол, направляясь на кухню. Прежде чем я начну собираться, наливаю две порции бурбона в стакан. Мне это понадобится.
Стакан только достигает моих губ, когда жуткое чувство скользит по шее, заставляя волоски приподниматься. Это не то чувство, которое можно игнорировать. Тысячи лет инстинктов выживания обрушиваются одним ударом.
И тут я вижу его — серебряный кубок на барной стойке.
— Я надеялся, ты выберешь мой кубок. Но, думаю, тяга сильнее разума.
Я резко оборачиваюсь, и бурбон выплескивается мне на руку. В моей гребаной гостиной сидит мужчина.
— Кто вы, черт возьми, такой, и почему вы в моей квартире?
Он встает, затем медленно выходит на свет. Я узнаю его. Эндрю Смит. Учитель истории.
— Вы не должны быть здесь, — заявляю я. — Вы — член коллегии присяжных.
— Дело закрыто, — непринужденно отвечает он.
Я делаю большой глоток алкоголя, прежде чем поставить стакан на стол.