Ему подвластно все. Как Бог всесилен,
Ведь Богом в помощь послан был.
Но предпринять что сам — бессилен,
Покуда человек о нем забыл.
А мы?.. О нем лишь вспоминаем,
Когда о нас уж позабыли.
На грани жизни иль в печали,
Или когда мечты не сбылись.
Храни меня, сияющий мой Ангел.
Не покидай уж, коли что случиться.
Я позову, когда душою буду ранен.
Ты исцелишь, и жизнь моя продлится.
Андрей замолчал. Все сидящие рядом еще какое-то время пребывали в оцепенении. Первым опомнился Игорь:
— Андрей, ты чего? Тебя какая муха укусила? Ты нам что, страшилки решил почитать?
— Не понравилось? — голос показался слегка расстроенным.
— Не в этом дело.
Игорь поднял гитару, сделал пару аккордов.
— Мрачновато как-то, не по теме, хотя, наверное, ничего.
Аня наклонилась к Андрею, взяла его за руку.
— Тебе опять снится «твой» сон?
Андрей кивнул. Он повернул к ней голову, усмехнулся невесело:
— Так, мысли разные…Когда ты резко затормозила, мне стало страшно. Я представил, что мы разбились. Мне вдруг так захотелось жить… Ведь я еще ничего не успел сделать. Ни дома, ни дерева, ни сына, я даже тебя не могу сделать счастливой.
— Ты уже сделал меня счастливой, — Анна примостилась рядышком, обняла и положила голову на его плечо. — А сын? Будет и сын, будет тебе и дочь. А остальное? Не бери в голову. Я тебя люблю больше жизни и для меня это самое важное.
— Я тебя тоже.
— Эй, влюбленные! — громко окликнул их Гарик. — Прекратите целоваться! Нечего мне тут молодую девушку развращать.
Анна повернулась к Игорю, посмотрела в упор, но ничего не сказала. Затем снова на Андрея.
— Андрюша, а почему ты с закрытыми глазами?
— Что? — переспросил он.
— У тебя все время, как ты снял очки, закрыты глаза.
— Мне больно от яркого света, который режет глаза, видимо, я сижу напротив солнца.
Сказал — и замер.
— Тебе больно смотреть на солнце? Правда? Ура! Значит, хоть какой-то результат все же есть. Скорей бы вторая операция!
— Представляешь, а я даже не заметил!
Вторая операция была назначена на конец ноября. По мере того, как подходило время, непонятная тревога охватывала то Анну, то Андрея.
Профессор, наоборот, заверял Анну, что на этот раз вероятность удачного исхода много больше.
— Много больше — это не сто процентов, — грустно заметила Анна.
— Анна Александровна…
— Я помню — вы не боги…
Между собой ни Анна, ни Андрей на эту тему не разговаривали никогда. Они только-только стали приходить в себя после первой неудачи. Порой Анна хотела отменить вторую попытку, так велик был страх. Но отступать было поздно.
За неделю до операции Анна выяснила, что беременна. Ее радости не было предела. Возвращаясь в салон, она думала, говорить ли Андрею сейчас или после операции? Хотелось, конечно, сейчас. Но все же решила помолчать.
“Лучше потом. Если операция пройдет неудачно, это известие быстро выведет Андрея из очередной депрессии. А если хорошо, то лишнего счастья не бывает”.
Отцу решила тоже не сообщать.
“Вернется, вот будет радости! Кстати, отец собирался вернуться в начале декабря, значит, уже скоро. И как замечательно все складывается”.
Андрей лег в больницу за два дня до операции. Полина Викторовна в это время ночевала у них. По утрам она самолично, не допуская «посторонних», готовила завтрак. После завтрака они вместе выходили из дому. Анна отвозила женщину в школу, а сама спешила в салон. После обеда они ехали проведать Андрея.
Утром, в день операции, после завтрака Анну начало тошнить. Она сорвалась с места и кинулась в ванную, ее вырвало.
— Анечка, ты что? — Полина Викторовна стала такой же бледной, как и Аня.
— Не пойму, — растеряно ответила Анна. — Посмотрела на яйцо и представила, что там мохнатый цыпленок, а мы его съели.
Полина Викторовна прикрыла рукой глаза и тихо сказала:
— Анечка, это похоже на токсикоз. У тебя будет ребенок?