— Отцу?
— Да хоть Господу Богу, — сплюнув на пол, ответил Борис. Потом поднял трубку и голосом Валентины сказал:
— Папаша, вы не могли бы перезвонить через час? У вашего сына похмельный синдром, и он не готов выслушивать ваши байки.
Виталик в панике схватился за голову.
— Что ты хочешь? — после минутной паузы спросил он.
— Увидеть, как забивают гвозди в гроб.
— В мой?
— Нужен ты мне триста лет! — презрительно фыркнул. — В гроб слепого. Забыл?
— Значит, он еще жив? — в глазах засветилась радость.
— Значит!!! Значит, Анна тебе больше не нужна?
Виталик хотел ответить: «Нет». Но кого он обманывает?
— Нужна. Но не такой ценой.
— И ребенок чужой нужен?
— Я ее люблю, значит, и ее ребенка тоже, — устало ответил Виталик. — Ясно? Я больше не подхожу тебе?
— Какие мы благородные и отважные! — Борис поднялся. — Это твой окончательный ответ?
— Да!
— Ну что ж, рыцарь без страха и упрека, ты свой выбор сделал. Прощай.
При последнем слове аквариум неожиданно разлетелся на мелкие кусочки, на паркет хлынула вода, посыпались осколки стекла вперемешку с водорослями и судорожно трепещущимися рыбками.
Виталик отвлекся ровно на одну секунду, а повернув голову, увидел, что опять в кабинете один.
На этот раз охранники ворвались без вызова. Виталик сидел на прежнем месте и отрешенно смотрел на растекающуюся лужу и умирающих рыбок.
— Что случилось? — выкрикнул начальник охраны.
— Это не я. Оно само, — только и вымолвил Виталий Вадимович.
Проснувшись, Анна почувствовала себя значительно лучше. Вспомнив, что она делала в последние часы, ужаснулась. Как она могла устроить истерику! При чем тут ее ненаписанная статья? Боже мой, а как она напугала отца! Вспомнив об отце, она решила все же попытаться ему объяснить свое поведение. Или не стоит? Но, если не объяснить это, тогда все остальное не складывается в мозаику. А что, разве она уже ее сложила, эту мозаику? Нет. Но, кажется, какие-то фрагменты уже вырисовывались.
Анна тяжело вздохнула, поднялась и сразу резко согнулась. Внизу живота что-то потянуло. Медленно разогнувшись, она с замиранием сердца дотронулась до места, где возникла боль.
— Ой, маленький, прости.
Что-то действительно она забыла о самом важном.
— Кроха ты моя, что же я делаю?
Сразу все лишнее вылетело из головы.
“У меня будет ребенок. И он должен быть самым счастливым. Отец прав: что скажет Андрей, если что-то будет не так с малышом? Надо взять себя в руки. Все, больше никаких истерик и никакой самодеятельности. Пусть отец всем занимается. Вот как раз сейчас я ему и расскажу про Машу. Он сам решит, как поступить. А я буду следить за своим здоровьем. Да. Теперь только здоровье и Андрей. А как же чудо? Господи, чуть не забыла, конечно же, еще и чудо”.
Анна подошла к зеркалу, висящему на стене.
“Какая худая. Ужас! И никакого намека на беременность. Хотя, конечно, восемь недель — не срок”.
Прежде чем выйти из комнаты, подошла к окну, чтобы задернуть шторы. Всего лишь пять часов дня, а за окном ночь. Зато какая ночь! Пушистая, белая и искрящаяся. В другое время она бы непременно погуляла. Так сразу захотелось потоптаться по снегу. Помять его в руке, лизнуть в конце концов.
“Когда у нас будет ребенок, я непременно слеплю ему снеговика. Большого и красивого, как когда-то лепил мне папа. Вернее, лепить будет Андрей, а я ему стану помогать”.
Анна улыбнулась воспоминаниям. Отныне она будет думать только о хорошем. Решила непременно сегодня поговорить на эту тему с Андреем. Она знает: он слышит.
“Не может не слышать. Если не разумом, то сердцем”.
Отец был в своем кабинете. У него находился гость. Это был врач Илья Моисеевич. Анна, пройдя по коридору мимо кабинета, направилась в кухню. Лариса Ивановна тут же предложила какао с булочкой.
— Спасибо, я не хочу, лучше какой-нибудь сок, — улыбнулась Анна поварихе.
— Конечно, золотце мое.
Лариса Ивановна работала в этой семье больше десяти лет. За это время привыкла к Анне и успела ее полюбить. И сейчас старалась хоть чем-то ее порадовать. Когда все произошло, Лариса Ивановна, жившая к тому времени одна, не задумываясь, переехала по просьбе хозяина в эту с недавних пор такую печальную и пустую квартиру.
— Анечка, ты как сок выпьешь, ступай к отцу, он просил.
— Хорошо, так и сделаю.
Заглянув в дверь и увидев постороннего мужчину, девушка растерялась.
— Аня, проснулась? Заходи. Я хочу тебя кое с кем познакомить, — отец поднялся навстречу дочери, ласково обнял за плечи и поцеловал в лоб. — Как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, папа, нормально.
— Вот и умница. Проходи, присаживайся, — отец довел дочь до кресла, затем обратился к гостю:
— Это и есть моя Аннушка. А это, родная, познакомься, доктор Илья Моисеевич. Думаю, ты о нем наслышана.
— Очень приятно, Анна Александровна, — доктор привстал и поклонился.
— А зачем доктор? — Анна встревоженно посмотрела на отца. — Для меня?
— Если честно, да, — Александр Станиславович опустил глаза. — Я очень беспокоюсь за тебя. Ты так переживаешь. Стала очень нервной. Я боюсь, не случилось бы чего.