10. Горячие блюда.
— А я думала… мы сегодня просто вместе побудем!
Марьям с удивлением смотрела, как сразу после завтрака Влад сел за ноутбук. Все же — воскресенье!
— Да вместе, вместе, куда ж мы денемся… А вот «просто» не получится.
— А… что ты делаешь?
— О, у нас большая программа. Надо… кое-что сделать. Некоторые документы… По нашему, конечно же, делу. Все остальное — это работа. Этим я бы в выходной заниматься не стал. А личным — можно!
— Ты не успокоился?
— Я в ярости! — признался Влад. — К тому же, если ты обратила внимание, эти мерзавцы, когда делали обыск, не только изъяли ту самую твою сумочку, но и выгребли совершенно всю наличку. Конечно, я снял с карточки еще, но и дарить им не хочу… Так что первое, что сделаю, — это мое собственное заявление на возврат валюты. Тем более, есть чеки из банка Каластана. У меня привычка — каждый чек в карман. Вот и пригодилось…
— А потом?
— Да не потом, а сразу. — Это было сказано со смехом. — Мое заявление о превышении полномочий при изъятии валюты. Я это могу сделать от своего имени, и в суд пойти, Если понадобится. Это других теперь представлять не могу, а сам себя… Эх, давненько я не брал в руки шашек! А тут — такая шикарная возможность. И нашего «собачьего» друга надо немного… ткнуть носом в то, что он наделал, не так ли?
Влад говорил обычным тоном, с долей юмора. Но слова, которые он подбирал, понимала Марьям, показывали, насколько он действительно взбешен. Так Влад не характеризовал даже «активистов», которые пытались побить его, и повредили ее автомобиль.
— А еще?
— А еще — заявления от тебя. О незаконном задержании, — не забывай, его признал судья, — о нарушениях при обыске, а главное — о заведомо ложном заявлении о преступлении и даче заведомо ложных показаний. Эту твою заявительницу надо хорошенько так прижать, чтобы неповадно было… Да ходатайство в прокуратуру о закрытии уголовного дела, к нему добавим все те же копии, что пошли и в суд. Думаю, прокурор был зол на то, как Канис подставил и его. С Гришей мы договорились, что я ему скину эти документы, он просмотрит, даже в выходной. И, если все хорошо, если все согласуется с его позицией, — а по делу ему еще работать, — мы едем их распечатывать. Это плохо, что у тебя дома не на чем, вчера кучу времени потерял… А завтра все отправляем, прямо утром…
— Ты хочешь все сделать быстро?
— Да. Говорят, что месть — это блюдо, которое надо подавать холодным, но это не наш случай. Да мы и не столько мстим, сколько защищаемся. А это надо делать, пока блюдо горячее. Кстати, возможно, успеем даже сегодня, если найдем работающую почту. — Влад что-то посмотрел в интернете. — О! В воскресенье левобережный почтамт работает до пятнадцати, центральный — до девятнадцати.
Влад начал с документов, которые должен был проверить Григорий Фертель, и сбросил ему на почту. А потом набрал на компьютере те, что должен был подать от своего имени. Печатал он быстро, и, к счастью, каждый документ был небольшого объема, а некоторые абзацы из одного можно было переносить в другие. Особенно, когда речь шла об установленные судом обстоятельствах дела. Пока он занимался этим, получил сообщение от Григория: тот составленные документы одобрил, их можно было отправлять.
— Ну, вот теперь собираемся… Сейчас увидишь заодно, где я работаю, — сказал Влад. И скоро уже открывал перед Марьям дверцу «Рейндж Ровера».
— Кстати, откуда такое чудо? — спросила она, усаживаясь на сиденье, обшитом белой кожей. Не самое практичное решение того, кто заказал такой автомобиль, но в сочетании с черным кузовом — действительно красиво! — Я вчера… боялась запачкать…
— Да это мне машины из России наконец довезли, растаможили и зарегистрировали. А эту я взял, чтобы пока кататься. Среди твоих соседей вызвала фурор: одна бабушка у меня спросила, у кого же это такого я водителем работаю? — Они рассмеялись, но Влад внимательно следил за дорогой. — Как раз в пятницу все закончили. Хотел тебе рассказать, но наш собачий друг со своей стаей всю радость испортил! Я на него и так злой, а из-за этого — еще больше!
Марьям хотелось сменить тему, к тому же, она понимала, насколько важны были для Влада эти машины. И спросила:
— Все привезли? «Бугатти» тоже?
— Да. Но на нем до весны выезжать не собираюсь. И вообще, нам придется на нем в Германию ездить, по автобанам кататься.
Марьям знала, что на немецких автобанах есть участки, где нет ограничения скорости. Но не понимала, шутит сейчас Влад, или говорит серьезно.
— Но я думала… что именно на него ты закажешь номер 0001! — Сейчас такой номер был на «Рейндж Ровере», в котором они и ехали. — Как на самый ценный…
— Нет, на нем как раз — 1001, - улыбнулся Влад. И, опережая вопрос, объяснил причину. — Потому что «Вейрон» имеет мощность — тысяча одна лошадиная сила! Тот, кто знает, что это за машина, — оценит. Кто не знает, — тому все равно. А, если ты едешь на «Бугатти», демонстрировать свою «крутость» номерами нет смысла. И если найдется полицейский, который остановит его, — от такого никакие номера не спасут.
За такими разговорами они и доехали до офиса «Нефтяных гор». Вставив карточку-ключ в специальное устройство, Влад заехал во двор, и им не пришлось преодолевать пост охраны на входе с улицы. Так что можно было подняться на лифте до этажа, где располагался кабинет члена наблюдательного совета. В офисе почти никого не было, коридоры и кабинеты выглядели необычно пустыми. Большинство сотрудников и не имели права пройти в офис в нерабочее время, но к руководству это не относилось.
Единственным местом, где работала Марьям, был суд. Она никогда раньше и не бывала в офисе крупной компании, поэтому ей все было интересно. И уж никак не ожидала она, что кабинет Власть окажется таким… аскетичным. И сказала, когда он распечатывал документы:
— Ты хотя бы какие-то картины на стену повесил, или, может, цветы развел…
Влад был доволен, что она отвлеклась от своих недавних проблем. Но ответил:
— Из цветов у меня выживали, разве что, кактусы… А в остальном — во-первых, не успел, а во-вторых — лучше, чтобы от работы ничто не отвлекало…
Они подписали документы и надписали конверты. Собирая все это в папку, Влад сказал:
— А теперь едем на Левобережку[1]. Мы еще успеваем…
— А почему туда?
— Потому что если поедем сейчас в центр, то придется бросать машину неизвестно где, и тащиться к почтамту пешком. У Майдана нигде запарковаться[2]. А я считаю, лучше лишних десять километров проехать, чем один пройти… А по времени — мы еще успеваем. Кстати, в суде тебе сейчас… лучше не отсвечивать. Напишешь заявление об отпуске, пусть даже за свой счет… Судья твоя тебя отпустит?
Марьям на минутку задумалась.
— После такого, и когда уголовное дело еще не закрыто? Думаю, что да.
А уже в машине спросила:
— А на какое время ты хочешь, чтобы я ушла в отпуск?
— Самое меньшее — недели на две. — Влад задумался. Кажется Марьям ему доверяла. По крайней мере, сказала: когда дело еще не закрыто. Значит, поверила, что это — только вопрос времени. Это было хорошо. — А вообще — я бы на твоем месте подумал о том, чтобы бросить эту работу. Серьезно подумал.
— Почему?
— Потому что кто-то организовал эту подставу не просто так. И организовывали ее в спешке. Они знали, что ты была в отпуске, но не знали, что ездила за границу, тем более — о потере паспорта. А то, что эта так называемая потерпевшая, которая, надеюсь, станет теперь подозреваемой, говорила, что ты деньги при первой встрече прятала в сумочку «Валентино»… Знаешь, о чем это говорит? Что за тобой следили, уже после возвращения из Каластана. Заметили сумочку, возможно, кто-то даже обратил внимание, что это модель восемнадцатого года… Эта заявительница — самая бизнес-леди, может знать. Но они не знали, что до отпуска этой вещи у тебя не было. О чем это говорит?
— И о чем же?
— О том, что кто-то тобой очень заинтересовался, и только что. Кому-то ты сильно мешаешь. А чем ты занимаешься, кроме работы в суде..?
Марьям задумалась.
— А может, это связано… с моим прошлым, с наследством Хусейна? Я уже тебе говорила, его сыновья меня ненавидели… Или… с тобой?
— Думал я об этом. Сомневаюсь… Сыновья твоего мужа ничего не выиграют, а мстить начали бы гораздо раньше, если бы хотели. К тому же, ты сама говорила, никто из них не имеет отношения к силовым структурам… Это все — давно минувшие дни… Со мной? Но тогда атаковали бы меня. Даже если бы кого-то так заинтересовали мои деньги… Нет, здесь дело именно в тебе. Потому версий три. Или ты что-то знаешь… или кому-то мешаешь в суде… или это связано с тем, что произошло в Каластане. Но, кажется, твои родственники и земляки не имеют оснований быть недовольными. Они, по вашим обычаям, не должны вредить тебе, если ты остаешься со мной, так? Ты же говорила…
— Да. А ты, кажется, наконец поверил…
— Не так, чтобы окончательно… — пожал плечами Влад. — Все же двадцать первый век на дворе! Хотя и видел все это своими глазами… Но, если исходить из того, что все так и есть, — тогда… Поэтому лучше пока не рисковать. — Он остановил машину у Левобережного почтамта.
Они быстро отправили письма и вернулись к «Рейндж Роверау».
— А давай добьем твоих соседей! — вдруг предложил Влад, и засмеялся.
— А как?
— Приедем двумя машинами. Поедем сейчас туда, где они у меня стоят, и заберем еще какую-нибудь одну. Пусть догадываются, откуда… А мы сможем ездить, независимо друг от друга… Куда кому надо…
Марьям прыснула со смеху.
— Представляю, что они будут говорить! — Она понимала, что среди машин, доставшихся Владу, не было дешевых. — Но… куда мне ездить? Если не на работе… так и буду сидеть в четырех стенах. Тебя ждать.
— Разве ты не найдешь, что делать? — Влад все еще улыбался. — А если не найдешь сама, найдем вместе. Я тут послезавтра все же дом покупаю. Тот самый… Так что можно будет с дизайнером работать, если захочешь, или просто за ремонтом наблюдать. Потому как тянуть смысла нет, правда?
— Неужели..? А я об этом всем и забыла…
— А зря! Так что, едем за второй машиной?
— Едем! — решительно ответила Марьям.
Даже на человека, совсем равнодушного к автомобилям, это произвело бы впечатление. Все это вместе, под одной крышей, в свете мощных ламп! Все, — кроме «Рейндж Ровера», на котором они приехали, оставшегося снаружи, — стояли рядком. Почти вся коллекция отца и сына Талаевых. А теперь все это принадлежало Владу.
Марьям прошлась вдоль ряда машин, задержавшись у «Вейрона», потом зачем-то похлопала рукой по капоту «Мерседеса», на котором они ездили в Ростов. Влад подумал, а умеет ли она ездить верхом? Уж очень жест напоминал тот, как хлопают по шее коня.
А потом обратила внимание:
— Смотри, колесо спустило.
Это относилось к «Мазерати Кватропорте», чей цвет был где-то на границе между коричневым и вишневым. А номер на ней был 0013, что свидетельствовало: Влад не рассматривал эту машину как одну из самых ценных и лучших здесь. Но оставлять ее надолго со спущенным колесом не нужно было. Длительная стоянка в таком состоянии может закончиться порчей покрышки.
— Сейчас поменяю на докатку[3], и придется на шиномонтаж съездить. — Влад взял ключи и открыл багажник, чтобы достать ту же докатку и домкрат. — Вот, кстати, здесь лежит… — Он достал нож в ножнах, тот самый, который оставил ему Хамзат. Марьям смотрела на него расширенными глазами. — Хорошая работа, положил сюда. Пусть будет… — Нож переместился в его сумку.
Да, это ручная каластанская работа, таких немного. Ты обратил внимание на узор на лезвии..?
— Потому и решил привезти. Для меня это… просто красивая вещь. — Влад вытащил докатку с ее места в багажнике, а за ней и домкрат и ключ, которым нужно было открутить колесо. — Но не самолетом же было везти… О, тут что-то еще… — Это была небольшая сумка из ткани, в которой лежали несколько мелочей, пара ручек и две общих тетради. Все это тоже отправилось в его большую сумку.
— Когда поедем… Пустишь меня за руль? — спросила Марьям.
— Давай, когда будем ехать обратно, уже с нормальными колесами. Хорошо? Мощная машина все-таки, а на докатке…
— Красивая…
— Вот это, я понимаю, причина выбора! — рассмеялся Влад. — Но, если хочешь, мы ее и возьмем.
— Ты разрешишь мне… на ней ездить?
— Почему бы и нет, если уж именно эта тебе понравилась? Ну, готово. Садись, а я открою ворота.
Ближайший шиномонтаж был в нескольких километрах. И по дороге Влад показал, как правильно пользоваться роботизированной коробкой передач «Мазерати». А потом, когда шиномонтажник занес снятое колесо внутрь, — нужно было понять, почему оно спустило, отремонтировать и при необходимости отбалансировать, — они остались сидеть в салоне.
— Но ты справишься, — сказал Влад. — Ничего сложного, на самом деле. На этой машине ездила Злата.
— Почему ты так думаешь?
— Была оформлена на нее, как и еще одна. И именно в ней было установлено детское кресло. Я его Искандеру отдал, он сказал, что у него как раз украли.
— Да, ему нужно…
— На самом деле, — улыбнулся Влад, — ты выбрала здесь почти что самую дешевую машину из всех. Все думают, что «Мазерати» — это страшно дорого. На самом деле такую, две тысячи шестого года, можно у нас купить тысяч за двадцать. Правда, не в таком состоянии… Так что у тебя еще я время передумать.
— Нет, мне нравится…
— Тогда ладно. Поставят нам сейчас колесо — и садись за руль.
Он убедился, что Марьям уверенно водит, хотя, чтобы привыкнуть к машине, нужно было время. Доверять ей мощную машину, — триста девяносто лошадиных сил, — было не страшно. Раньше он не видел ее за рулем.
Потом Влад забрал еще кое-что из одной из машин, — «сотого» «Лендкрузера», — и вернулся за руль «Рейндж Ровера». Марьям выехала на дорогу первой, а через несколько километров настолько привыкла к «Мазерати», что он отстал. Домой она приехала на несколько минут раньше, и, паркуясь рядом с «Мазерати», Влад услышал обычные обсуждения соседских бабушек на любимую тему: где же люди на такие машины денег воруют? Хорошо еще, подумал, они не знают, что эти машины ввезены как наследство, без пошлин. А то бы долго обсуждали, сколько пенсий украдено лично у них. Влад не считал, что что-то им должен. Да, он не заработал эти деньги сам, но и Талаевы ничего у пенсионеров, тем более — украинских, не украли. Если их фирмы и «пилили» российский бюджет, то средства, предназначенные на строительство дорог, да и то, видимо, умеренно, потому что дороги в Каластане были на удивление приличные. Но… он пытался бороться. Всю жизнь. Не всегда успешно, и лишь однажды допустил слабость, впал в отчаяние, когда навалилось слишком много всего сразу; но, возможно, все это, — и Марьям тоже, — такая себе награда судьбы? А о людях, которые даже не попытались бороться, но теперь обвиняли кого угодно, кто жил лучше них, в том, что те украли у них то, чего у них никогда не было, — Влад давно имел собственное мнение.
И он будет продолжать бороться, думал он, поднимаясь по лестнице. Вот только противники изменились. И ставки тоже. А сама жизнь — нет. Она так и остается борьбой.
— Не удалось.
Посредник не знал, где именно находится собеседник. Современные мессенджеры дают возможность такой связи. Даже по номеру ничего не скажешь, — этот был международной компании, продающей сим-карты для путешественников, которые работают во многих странах. А звонок шел не на телефонный номер. Владелец номера, — заказчик, — мог сидеть хоть в Москве, хоть в Нью-Йорке. И звать его могли как угодно. Можно было сказать только, что он — из бывшего Советского Союза. И то только потому, как он говорил по-русски. Правильная литературная речь, очевидно, хорошее образование, — русский мог быть для него родным языком, а мог и не быть…
Посреднику было все равно. Свои деньги он получал в биткойнах. Как он рассчитывается с исполнителями, заказчика не интересовало.
— Что именно случилось?
Чтобы выяснить это, посреднику понадобились сутки. Поэтому он и не сообщал заказчику сразу, как только узнал о неудаче сам.
— Потому что у нас не было информации, где именно она была… Вы нам ее не дали, а мои ребята… не догадались сначала пограничникам запрос сделать. А еще у нее оказался очень хороший адвокат… Суд ее выпустил, даже полностью отказал в мере пресечения. Дело, думаю, закроют. Придется пробовать еще…
— Да какое там пробовать! — Заказчик был раздражен. — Вы все испортили. Теперь, когда всем очевидно, что это заказ, новое дело будет восприниматься еще хуже. И не надо тянуть с меня деньги! Если хотите заработать — надо действительно решить вопрос.
— Как именно? — спросил посредник.
— Мне все равно. Но так, чтобы он действительно был решен.
Посредник понял намек. Но то, что он понял, не означало, что ему это понравилось. Он не любил применять радикальные способы решения проблем без крайней необходимости, — если только не поступало прямого заказа. А тем более — с таким объектом. К тому же, ему никто не объяснил, в чем заключалась сама проблема. Но выхода не было, — первую, менее радикальную попытку, провалили именно его люди.
Заказчик хорошо понимал эту паузу, но, наконец, услышал:
— Хорошо, сделаем.
— Только уже без ошибок!
Сказал и разорвал связь.
Почему, думал он, пока Влад поднимался по лестнице, почему вокруг одни идиоты? Одни испортили его план с самого начала. Другие сказали ему, только, когда все произошло в этой крепости, — хотя, что бы он тогда мог сделать? Теперь еще и эти все завалили. Куда делись люди, которые нормально делают свою работу? Куда делись люди, которые не грызутся только из-за эмоций? Свой план он считал идеальным, с точки зрения логики. Но глупость одних и непрофессионализм других… А сам он не может приехать туда. И делать черную работу сам не будет, возраст уже не тот, навыки притупились… Заказчик сам не был сторонником радикальных методов без необходимости. Но, кажется, сейчас необходимость появилась.
А все почему? Из-за идиотов…
— Ну, вот, думаю, у нас был удачный день, — сказал Влад за ужином. А у Марьям горели глаза.
— Ты знаешь, я уже сколько за рулем, лет пять? Просто себе ездила, когда надо, но… даже не знала, что можно получить от этого такое удовольствие! Это что-то совершенно другое… Мой «Инфинити» — добротная машина, но в ней не хватает чего-то такого… Я теперь буду ждать, когда надо куда-нибудь поехать!
— Я доволен, что ты довольна! — Влад улыбнулся, «утвердив» этой фразой переход «Мазерати» в ее полное распоряжение. Он не был удивлен. Это была нормальная реакция человека, который впервые сел на автомобиль, специально сделанный для удовольствия от вождения. А еще — он был доволен. Такое увлечение — лучшее лекарство после того, что ей пришлось недавно перенести. — Меня, скорее, удивляет, что ты за все эти годы не попыталась сменить «Инфинити» на что-то другое… Только осторожно, я тебя прошу. Почти четыреста сил все же, хотя и с системами стабилизации…
— Обещаю! Кажется, я уже почувствовала эту машину… А то, что ты сказал… — Она на секунду задумалась. — Может, я не привыкла сама выбирать, вот и пользовалась тем, что есть. А может… не чувствовала себя вправе менять то, что осталось от Хусейна. Особенно, когда мировое соглашение с его детьми заключили по поводу наследства… Я уже хотела закончить все это, даже дом им поэтому уступила. И… просто оставила все, как есть.
— Хорошо у нас зарабатывали милицейские генералы! — пошутил он. Марьям не обиделась.
— Но знаешь, Хусейн не брал… ну, таких классических взяток. Он… зарабатывал так, чтобы никого не обидеть. Знаешь, с чего начинал? Он мне рассказывал как-то. В девяностые еще, когда много финансовых «пирамид» было…
— О, да! Интересные были времена! — Влад был тогда подростком, но хорошо помнил. Возможно, потому, что отчим потерял деньги на одном из «трастов». — Он их «доил», что ли?
— В том-то и дело, что нет! Помнишь, я тебе говорила, что у него есть в Москве брат? Которого заставили стать врачом и генетиком, но он всегда увлекался математикой.
— Да, его, кажется, зовут Исмаил, верно?
— Да. — Марьям было приятно, что он запомнил то, что она рассказывала. Хотя вряд ли интересовался семьей ее покойного первого мужа. — Вот они и объединили усилия… Хусейн, он тогда еще, конечно, не был генералом, работал в УБЭП[4]. А потому имел оперативную информацию об этих «пирамидах», как тех, которые работали здесь, так и тех, что в России. Тогда же обмен информацией был, в том числе и… неформальный. На личных связях, как говорится. А Исмаил хорошо умел считать, и программировать тоже… Ты догадываешься, что они сделали? — Ей было действительно интересно, сможет ли он понять эту схему.
— А чего тут догадываться? — Влад только пожал плечами. — Один брат предоставлял информацию, сколько вкладчиков в той или иной фирме, организовавшей «пирамиду», на какие суммы и так далее. Второй брат, пользуясь знанием математики, рассчитывал, в какой момент та или иная пирамида должна рухнуть. Они вкладывали туда деньги, а забирали как раз перед тем, как всему наступал конец. Люди с нестандартным подходом, я тебе скажу! Таким образом обманывать не только других вкладчиков, но и организаторов «пирамид», причем не делая ничего незаконного, — ну, кроме использования служебной информации, — это же надо было додуматься… За эти несколько лет, пока в России цвела «МММ», а у нас — трасты, можно было хорошо «подняться».
— Так и вышло. Только Хусейн еще и получал информацию, так сказать, в процессе… Они оба стали очень богатыми людьми. Хусейн рассказывал, как он приезжал на работу на БМВ, а коллеги просто выходили из себя, видели, что деньги у него есть, но не могли понять, откуда! Потому что взяток он не брал, «крышеванием» не занимался… А потом — тогда можно было квартиры скупать дешево. Они это и делали, чувствовали, что будет инфляция, а может, и это Исмаил просчитал. Особенно он выиграл, ты представляешь, какие цены сейчас на квартиры в Москве? Но Хусейн тоже не прогадал. А потом еще было много чего… — Марьям вздрогнула. — А потом этот Канис мне говорит, что у меня все, наворованное мужем, теперь отберут…
— А чего ты от него хочешь? Ничтожество, не смог даже сделать карьеру, может только рассказывать о своем предке-чекисте. А сам не может даже заказ отработать так, чтобы все сразу не развалилось. Это же надо быть такими идиотами — не выяснить, что ты отпуск взяла не просто так, а поехала в Россию… Но забудь о нем. Думаю, скоро он работать следователем уже не будет. В лучшем случае, сидеть где-то в дежурной части, а может, и из полиции вылетит вообще. Представляю, как на него сейчас злы, — и прокуратура, и руководство! — за то, как он их подставил. А мы с Гришей им еще поможем… А вообще, давай о чем-то более приятном. Вот о хороших машинах, например!
[1] Разговорное название Левобережной площади, станции метро «Левобережная» и прилегающего района в Киеве.
[2] Главный почтамт в Киеве находится на Майдане Независимости (центральная площадь города).
[3] Запасное колесо меньшего размера, предназначенное, чтобы в случае повреждения основного колеса доехать до места ремонта.
[4] Управление по борьбе с экономической преступностью в составе бывшей милиции.