2. Американские горки.
Говорят, что сорок лет — та дата, которую не нужно отмечать. Влад Бурсак стоял с бокалом вина и думал, можно сказать, что он ее отмечает, или нет. Если судить по бокалу в руке, — пожалуй, да. А если учесть, что делает это он один, в чужой стране, в том месте, куда он никогда не думал даже попасть? В чужом доме, — впрочем, дом-то теперь его, но он не собирается здесь жить. И уж точно не будет устраивать никаких торжеств. Да и с кем?
Но ему нужно было выпить этот бокал. Не больше. Он сможет удержаться, — в конце концов, то, что произошло почти месяц назад, случилось впервые. Можно надеяться, что и в последний раз.
Вино было хорошее. Местное. А Владу надо было вспомнить этот последний год. Год, за который он так много потерял. Собственно говоря, почти все. А теперь…
Почти год назад он потерял работу. Любимую, к которой шел большую часть жизни. И которая приносила удовлетворение. Он был одним из немногих, кто так относился к этой работе, а хуже всего то, что потерял ее из-за несправедливости, потому что делал ее слишком добросовестно. Иногда этого не прощают. Конечно, он сделает все, чтобы эту работу вернуть. Но суды по этому поводу могут длиться не один год, это Влад знал.
Это было плохо, но не было бы катастрофой, он не умер бы от голода, ему бы хватило денег на какое-то время, — если бы не Ольга. Алчная бывшая жена, искусно использовавшая их сына против него во всех возможных аспектах. И в денежном, — потому что, конечно, подала на алименты, и в моральном, — мол, ты виноват перед ребенком, оставил его без отца, и в психологическом, — в конце концов, она как раз психолог по профессии, — манипулируя и сыном, и им, в вопросах их общения. Единственное, что он мог противопоставить Ольге, — это право дать или не дать разрешение на выезд сына за границу. Но это работало только в некоторых случаях… Потому что каждый день за границу ездить не нужно. Тем более — школьнику.
К тому же, в свое время он просто ушел в никуда, оставив жене квартиру. Как когда-то сделал и его отец, — разница была в том, что сам он собственного отца с тех пор и не видел, а вот сына видеть хотел. Как бы там ни было, а жилье приходилось снимать. А это требовало денег. Так что работу нужно было искать новую, и он сделал это. Хорошо, что у него остались водительские права со всеми открытыми категориями. Водить автомобиль — это вторая вещь, делать которую Влад умел и любил. К тому же, работа «дальнобойщика» позволяла… отдохнуть от людей. Лишь оказавшись один в кабине на долгие часы, он понимал, насколько устал от них за последние годы. Хотя лучше бы не иметь такого повода это проверить.
Но долго продолжаться так тоже не могло. Дело не в том, что это было трудно, нет, — Влад не мог смириться с тем, что потерял. Не только в деньгах, но и из уважаемого высококвалифицированного специалиста превратился в обычного водителя. Хотя и объехал за эти полгода многие страны, от Германии до Казахстана.
К тому же, у него появилась идея. Но, чтобы воплотить ее, надо было многому научиться, много нового узнать. И он снова принялся учиться, — пошел на курсы программирования. А это требовало находиться дома почти постоянно. И, соответственно, найти работу, которая бы позволяла это.
Влад вспомнил про второе свое преимущество — свободные английский и немецкий. С соответствующими сертификатами. Тем более, в последнее время он имел практику общения на обоих языках, когда ездил по Европе. А теперь стал зарабатывать переводами — текстов (иногда ему даже бывшие коллеги подбрасывали такую работу) и на деловых переговорах. Казалось бы, все стало налаживаться.
Но потом, в течение всего месяца… Он потерял почти все. Мать… Пожилая, но энергичная женщина погибла, когда водитель маршрутки по непонятным причинам столкнулся с грузовиком. Следствие до сих пор разбиралось, виноват кто-то из водителей, или неправильно работал светофор. Экспертизы могли длиться месяцами, это он хорошо знал.
Едва отойдя от похорон, Влад узнал, что Ольга опять что-то придумала, — на этот раз «долг» по алиментам. И сразу лишился автомобиля — на него наложили арест, и полиция изъяла прямо на улице, — и денег на карточке, так как банковский счет тоже заблокировала исполнительная служба. А значит — и квартиры, которую арендовал, поскольку хозяйка входить в его положение не захотела. Особый колорит ситуации добавляло то, что с Ольгой когда-то достигли договоренности, что на машину она не будет претендовать, тем более, что она не водила автомобиль.
И это еще не все.
Катя. Которую он любил, или думал, что любит. С которой вместе был три года. Которой хотел вскоре сделать предложение.
— Это же надо так все про…ть за год! — сказала она. — Я думала, ты мужик. Ты борец. А ты потерял все и даже не знаешь, что делать. Тряпка!
Выяснение отношений на кухне продолжалось около часа. А потом Влад просто встал и ушел. И оказался в той однокомнатной «хрущевке» на Борщаговке[1], где вырос. Только уже без мамы. И наследство нужно было еще делить с отчимом, — но эту проблему он оставил на потом. В конце концов, отчиму, в отличие от него, есть где жить. Может, удовлетворится дачей, хотя ту тоже построил отец Влада, как и эту квартиру. Как и гараж с машиной, — вот «Волгу», ставшую уже семейной реликвией, он не собирался никому уступать.
Но все это сразу — было для него уже слишком. Впервые в жизни с Владом произошло то, что происходит с мужчинами, которые не выдерживают жизненных неурядиц. Потом он не мог вспомнить, сколько времени прошло, и сколько было выпито. Единственное, что знал точно, — что за руль в таком состоянии не садился, дебошей не устраивал, никого не убил и не покалечил. Если бы что-нибудь подобное произошло, то недоброжелатели точно довели бы до его сведения так, что не забыл бы.
Однажды он проснулся на своем диване в единственной комнате, и понял, что накануне лег, не раздеваясь. Только ботинки стояли рядом на полу. А еще откуда доносился запах. Запах кофе.
Прикрыв глаза, через некоторое время Влад почувствовал, что запах усиливается. Похоже было, что кто-то водит чашкой прямо перед его носом. Глаза пришлось открыть, — и он увидел перед собой мужчину. Старика с большими седыми усами. Именно он и поднес чашку кофе к лицу Влада.
— Не привиделись вы мне, добрый человек? — сорвалось с языка.
— Кофе — реальность, — ответил тот, и Влад взял чашку непослушными пальцами. — А значит, и я тоже.
Старик ответил на русском, с легким акцентом, но Влад не мог бы определить, что это за акцент. И сам перешел на тот же язык.[2]
— Спасибо за кофе.
— У вас, кстати, здесь хороший кофе, — сказал старик. Он был прав. Мама Влада любила хороший кофе, и после нее еще оставался запас. Но, наверно, гость пытался определить, в состоянии ли Влад общаться на серьезные темы. Но что же ему могло быть нужно?
— И почему же вы здесь хозяйничаете, добрый человек? Если вы мне не привиделись, то, надо думать, хотите добра. Иначе бы не пытались сделать так, чтобы я проснулся.
— Я здесь, чтобы принести вам добрую весть. — Усы зашевелились, и Влад понял, что старик улыбается. — И для этого мне пришлось приехать издалека. А вы здесь в таком состоянии, еще и друзей ваших разгонять…
Каких друзей? Разве у него остались друзья? Но старик не был похож на лжеца, и Влад решил, когда будет в состоянии, проверить, ничего ли из квартиры не пропало. Однако, спрашивать нужно было не об этом.
— Добрую весть? Надеюсь, вы не проповедник? — поинтересовался Влад.
— Чего нет, того нет! — Усы продолжали шевелиться. Словно у таракана, подумал Влад, хотя старик ему, неизвестно почему, был симпатичен. Как ни странно, похоже, с этим необычным гостем можно было найти общий язык. К тому же, от крепкого кофе, кажется, действительно стало лучше. А гость, видимо, подготовился к визиту, потому что достал коробку с маленькими белыми таблетками. — Вот, возьмите одну, чтобы можно было говорить о делах…
Влад послушался. И спросил:
— И какие же ко мне сейчас могут быть дела? Я потерял все… Кому и для чего я сейчас интересен?
Надо было признать, — таблетка подействовала. В голове прояснилось. Но понятнее от этого, что происходит, не становилось.
— Это вам только так кажется… Но позвольте спросить: ваш отец — Бурсак Юрий Романович? Родился в Дрогобыче, в сорок седьмом году, верно?
— Все правильно. Только я его не видел… года так, кажется, с девяностого. После этого он исчез из моей жизни… Даже не знаю, куда.
Влад подумал, что гость, видимо, примерно того же возраста, что и отец. Может, даже чуть постарше.
— Может, и документы покажете? — спросил старик. Почему бы и нет..? Влад поднялся и проковылял к секретеру. К счастью, «друзья», которых упоминал гость, кем бы они ни были, туда не добрались. И он положил на столик перед стариком паспорт и свидетельство о рождении. К тому же, всего несколько сделанных шагов, — видимо, вместе с таблеткой, — прочистили мозги. И назад он возвращался уже гораздо более уверенной походкой. А гость, перелистнув страницы документов, продолжил. — Да, я пришел, куда нужно.
— И что же вам нужно от меня?
Гость пытливо посмотрел на него и, видимо, решил, что Влад уже в нужной кондиции для серьезного разговора. По крайней мере, обращения типа: «добрый человек» употреблять уже перестал. Усы снова зашевелились, выдавая улыбку хозяина.
— Денег вам, коллега, принести, и себе заработать.
Влад сразу понял, кем является гость. Но, что коллегами их теперь называть нельзя, решил пока не уточнять. Если это будет важно, скажет. К тому же, кажется, старик точно знал, к кому шел, и проверил, чем тот «дышит». Вряд ли он мог чего-то столь важного не знать. И пришел к нему гость не просто так, и отцом, кажется, интересовался не зря. Мысль еще не сформулировалась в мозгу окончательно, когда он спросил:
— И что надо будет делать?
— Принять наследство, — прозвучал ответ, чем-то его удививший, а чем-то — нет. Предположить что-то другое, после того, как гость интересовался его отцом, было трудно. Но ведь…
— Неужели отец где-то разбогател после того, как нас бросил? — спросил с иронией Влад. Гость посмотрел на него неодобрительно.
— Нет, чего не было, того не было. А что сестра у вас была, вы знаете?
— Впервые слышу!
— А она была. Младшая. Ее звали Злата. И именно после нее…
— Неужели там достаточно, чтобы вы приехали издалека? — поинтересовался Влад. Старик кивнул, — непонятно было, отвечая на вопрос, или был доволен, что собеседник вспомнил то, что он говорил раньше. С человеком в таком состоянии — это было обнадеживающим признаком.
— Вы бы не удивлялись, если бы знали, за кого вышла замуж ваша сестра… — Старик улыбнулся. — Вам же не надо объяснять, что такое наследственная трансмиссия[3].
Влад поднялся с дивана и пересел на стул напротив гостя.
— Тогда расскажите, что там такое… и откуда вы приехали.
Старик достал из кармана металлическую коробочку, раскрыл ее и вытащил оттуда визитную карточку. Передал Владу, и тот прочитал на русском, что гостя зовут Салман Таханов, и он — адвокат. Сверху визитки было написано: «Адвокатская палата Каластана», а внизу — адрес офиса адвоката в городе под названием Хасанкала. Ни о Каластане, ни о Хасанкале Влад никогда не слышал. Но из названия «адвокатская палата» и из номера телефона на визитке следовало, что речь об одном из регионов России.
— И где же находится эта земля крепостей[4]?
Усы снова шевельнулись.
— На Кавказе! Оттуда я и приехал. А теперь вам придется ехать туда. Если, конечно, хотите… решить все проблемы.
— Что же, если вы приехали из такого далека, если это стоит того для вас, наверное, для меня тем более. — Влад пожал плечами. — Но тогда надо, чтобы меня там за это наследство не убили… Потому что что-то подсказывает, если моя сестра, которую я никогда не видел, но которая была младше меня, умерла, и была богатой наследницей, — скорее всего, умерла она не своей смертью. Я прав..? А вы зовете меня как раз туда…
— Если мы все сделаем правильно — убивать вас не будут. — Усы зашевелились интенсивнее. — А ошибаться мы не станем… Не так ли? К тому же, сестра ваша погибла не там, у нас, а именно здесь, в Киеве. Вы помните террористический акт у мечети? Да, она приняла ислам… А те, от кого наследство перешло к ней, — вообще в Эмиратах. Так что вряд ли у нас будет опаснее, чем в Киеве или в любом другом месте.
— Прийти помолиться — и погибнуть… Печальная ирония судьбы, правда? — сказал Влад. Он подумал, что собеседник имеет достаточно философский взгляд на мир, — возраст и профессия обязывают. — Что ж, теперь вам пора рассказать мне, что же это за наследство такое, и от кого моя сестра, которую я не знал, должна была его получить. И что, в конце концов, произошло с моим отцом…
— Он умер… немного больше десяти лет назад. Сердце… — Таханов пожал плечами. Это не относилось к делу, — или относилось лишь потому, что, умерев раньше дочери, сам он претендентом на наследство быть не мог. К тому же, старый адвокат догадывался, что Владу судьба отца, конечно, интересная, но продолжать пребывать в запое от горя он точно не станет. — Но от второго брака, уже в России, у него осталась дочь, тогда подросток. Злата. Она выросла без матери, та умерла при родах… Наша медицина, да еще и в девяностые, сами понимаете. А когда не стало отца, жила у тети, пока не поступила в университет… Но не доучилась. Потому что вышла замуж за сына одного очень уважаемого у нас человека. И очень состоятельного, впрочем, сын был тоже в семейном бизнесе, и человеком не бедным. Далеко не бедным.
И Влад приготовился внимательно слушать.
Мужа Златы звали Искандер. А его отцом был Юнус Талаев, один из самых богатых людей Каластана. Раздел наследства таких людей в любом случае был бы делом сложным. А тут отец и сын погибли одновременно, в авиакатастрофе. Злата с ребенком в это время оставались дома — на побережье одного из эмиратов. Юнус Талаев имел там виллу, и вместе с сыном они должны были лететь на деловые переговоры — на яхту одного человека, по сравнению с которой сами они были почти как владельцы киосков у вокзала. Яхта не должна была заходить в порт, так что Талаевы, чтобы попасть на эту важную встречу, воспользовались небольшим гидросамолетом, — можно было не ехать в аэропорт, а отбыть прямо от причала у виллы. Но до яхты не долетели. Тела, — их и пилота, — были найдены вскоре, как и обломки самолета. Власти Эмиратов проводили какое-то расследование, но окончательных выводов сделать никто не мог.
Злата с ребенком некоторое время вынуждена была оставаться на месте, из-за каких-то местных формальностей. А потом полетела в Киев. Если бы она только знала…
Салман Таханов увидел, что его собеседник воспринимает информацию, как положено. Как будто и не был в полубессознательном от алкоголя состоянии еще вечером. Да и не один день. Но, когда речь идет о наследстве, подумал он, мозг начинает работать автоматически. Даже не обязательно, чтобы наследство была собственное, — так уж устроен у них мозг. А если собственное, то тем более.
— Так что нам надо делать? — спросил Влад.
— Лететь к нам, — пожал плечами старый адвокат. — Подавать заявление о принятии наследства. А потом… вести переговоры с другими наследниками.
— Их много?
— Нет. У Юнуса Талаева было трое детей, но еще один сын погиб. Давно… Осталась дочь. И ее муж… Они на самом деле думают, что получат все…
— Тогда меня точно убьют, — улыбнулся Влад. — Чтобы не мешал.
— Я же говорил — не убьют, если все сделаем правильно. Надо подавать заявление — и уже потом ставить в известность всех… А когда заявление подано, убивать не будет смысла. По крайней мере, с юридической точки зрения, — снова улыбнулся старик. — Но… это уже будет наше дело — обеспечить безопасность. А если удастся договориться — тогда вся опасность отпадет.
— А получится?
— Должно получиться. Никто не заинтересован в войне.
Последние несколько предложений о многом сказали Владу. Даже если гость и не хотел, чтобы он сделал такие выводы. А может, хотел? Впрочем, тогда почему не сказать прямо?
— Вы мне поможете, конечно?
— Конечно. Не хочу показаться нескромным, но без меня… вы ничего там не сделаете, Влад. — Усы снова зашевелились.
— Я понимаю, как и то, что вы не останетесь без собственной выгоды. У вас разрешен гонорар в процентах от дела?
— Для таких случаев — разрешен. Я так и думал, что мы договоримся. — В голосе гостя послышалось удовлетвореиие.
— Надо собрать документы…
— И быстро. Потому срок подачи заявления заканчивается.
— Почему же вы не пришли ко мне раньше..? — Здесь Владу пришла в голову одна мысль. — Но может возникнуть проблема. Меня могут не выпустить за границу. Из-за дела по алиментам… У нас сейчас на эту тему — настоящий психоз. — И он рассказал о части своих потерь.
— Я знаю, — кивнул гость. — И даже проверил. У вас запрета на выезд нет. Ваша бывшая жена сделала все это с другой целью… Вы еще не догадались? Вывезти ребенка, — у вас же сейчас, если есть долг по алиментам, разрешение отца не нужно…
— Черт побери! Об этом я не подумал… Но куда?
— Кажется, тоже в Россию, — пожал плечами гость. Этого точно он не знал, потому что не интересовался. Влад понимал его. Это не было частью дела, по которому Таханов сюда прилетел. И намек тоже понял.
— Так когда надо лететь?
Началось, конечно, с аэропорта. Аэропорта Грозного, куда Влад с Тахановим прилетели через Стамбул. Если все равно лететь с пересадкой, потому что прямых рейсов нет[5], так будет быстрее и удобнее, объяснил старик. Главное, что они спокойно прошли паспортный контроль, подумал Влад. Он несколько раз уже пересекал российскую границу, — но за рулем фуры. Тогда вряд ли к нему, простому водителю, было бы какое-то особое внимание. А вот сейчас… Но все обошлось спокойно, и снаружи их ждал приветливый парень.
— Мелхан, мой внук, — представил его Таханов. — Он нас отвезет.
Тот, действительно, открыл перед ними двери БМВ. Машина была не самая новая, но ухоженная, по крайней мере, на вид.
— Далеко нам ехать? — спросил Влад. На самом деле, накануне вылета он посмотрел в интернете карту региона, и даже маршрут прикинул. Километров двести должно получиться, думал он.
— Сто восемьдесят километров, — сказал Мелхан. — Чуть больше двух часов.
Дед о чем-то спросил его непонятном Владу языке. Юноша ответил что-то успокоительное. Даже не зная ни слова, можно было понять: речь идет о скорости. Дед спрашивал, не слишком ли мало времени внук отводит на поездку. А тот отвечал, что все нормально, он всегда так ездит.
Дальнейшие два с половиной часа показали, что прав был дед. Особенно, учитывая то, что большая часть пути пролегала по горным дорогам, а крутые повороты Мелхан был склонен проходить быстро, иногда с заносом. Владу, сидевшему на заднем сиденье, часто казалось, что его вот-вот стошнит.
Наконец, БМВ остановился перед отелем в центре города Чарахкала, столицы Каластана. Влад читал, — перед поездкой нашел время, чтобы найти в интернете основную информацию о месте, куда должна занести его судьба, — что не зря республика носила такое название, почти все населенные пункты имели названия, заканчивающиеся на «-кала» — крепость. Исключениями были села, где когда-то, лет сто пятьдесят назад, или даже больше, поселились русские-староверы, бежавшие от преследований. Эти села, — несколько из них выросли с тех пор в небольшие города, — носили русские названия.
— Что дальше? — спросил Влад, выйдя из автомобиля. Мелхан доставал из багажника чемоданы.
— Сейчас поселимся. Вечер уже, ничего не работает, — развел руками Таханов. — А завтра начнем все оформлять…
Почти стемнело. Влад оглянулся вокруг. То, насколько город и окружающие горы были непохожи на все, что он видел во время своих поездок по России в Казахстан, — не говоря уже об Украине, — казалось, убеждало, что всю свою предыдущую жизнь он оставил за спиной. И неизвестно, вернется ли он домой, и если да, то с чем… Когда Салман Таханов появился в его квартире с известием и предложением, он долго не думал, соглашаться ли. Только выяснил основные детали. Но все это Влад с самого начала воспринимал как некую авантюру. Слишком уж быстро все это произошло, слишком неправдоподобной выглядела вся история. Фантастической. Словно сказка. Словно мечта советских людей времен его детства о наследстве от заграничного миллионера…
Однако — почему бы не попробовать? Владу казалось, — возможно, из-за количества выпитого, предполагал он теперь, — что ему нечего терять. Что уже потерял все, что только можно было потерять. Известие о том, что Ольга таки нашла способ вывезти сына за границу, — это означало, что они вряд ли еще увидятся, — подкосила Влада. Кому он теперь нужен? Да и нужен ли он сам себе?
А теперь, стоя на тротуаре перед отелем в чужом городе, трезвый и немного встревоженный, он думал, правильно ли поступил, когда решил ввязаться в это. И правильно ли оценил свою жизнь…
После завтрака за ними снова заехал Мелхан на своем БМВ, вот только по узким улочкам Чарахкалы он не мог гонять так, как на трассе. И они поехали в нотариальную контору. Оказалось, что время визита Салман Таханов согласовал по телефону, — интересно, подумал Влад, еще из Киева? Или когда они ехали из аэропорта? По дороге старый адвокат несколько раз звонил кому-то по мобильному, это он помнил. Но разговаривал всегда на родном, непонятном Владу, языке. А нотариус оказался русским лет пятидесяти. Тем самым, которому уже подала заявление о принятии наследства дочь Юнуса Талаева.
О Владе она, конечно, ничего не знала, а потому претендовала на все. А вот составленное Тахановим от имени Влада заявление точно описывало, кто являются наследниками, и от кого и в какой части к каждому из них должно перейти наследство. Поскольку Юнус и Искандер погибли одновременно, и наследовать друг после друга не могли, то наследство Юнуса должно была делиться между его дочерью и внучкой, а наследство Искандера — между его ребенком и женой. После гибели же последних в результате теракта в Киеве — наследство после сестры отходила Владу, как единственному родственнику, а после ребенка, — делилась между ним и дочерью Юнуса, как, в свою очередь, ближайшими родственниками, дядей и тетей. Для Влада ничего нового или необычного здесь не было, российские правила наследования были похожи на украинские. А вот для другой наследницы его появление должно было стать неприятным сюрпризом. Сам нотариус смотрел на предоставленные ему документы с удивлением. Перевода не требовалось, — советское свидетельство о рождении Влада было составлено как на русском, так и на украинском языках. Нотариус даже пошутил:
— Вас там еще, Владлен Юрьевич, имя не заставили поменять?
— Зачем? — удивился Влад.
— Ну, у вас же там, кажется, закон о декоммунизации. А назвали вас в честь Ленина!
— Нет, до такого у нас еще не дошли! — ответил он с улыбкой. Представления россиян о том, что происходит в Украине, иногда могли только повеселить. Оставалось только догадываться, какую предварительную работу провел старый адвокат, и чего ему стоило решиться на поездку в Киев.
Но все, что положено, нотариус сделал. И теперь, объяснил Таханов, опасность, что Влада убьют, отступила.
— Они же — рациональные люди. И понимают, что, когда мы это сделали, ваша смерть, Влад, им ничего не даст. У вас тоже будут так или иначе какие-то наследники…
— Вы успокоили меня насчет того, с кем мы имеем дело, — иронично ответил Влад с заднего сиденья БМВ. Они возвращались в гостиницу. Очевидно, адвокат считал, что рассуждения из области закона и нравственности от убийства их возможных оппонентов не остановили бы. В конце концов, Салман Таханов производил впечатление человека, который хорошо знает тех, с кем можно здесь столкнуться по делам, — и своих соотечественников вообще. — Хорошо, убивать меня не будут. А как насчет похищения, чтобы я таки отказался от этого наследства? Или, например, задержания по какому-нибудь «левому» делу? — На самом деле, ему нелегко было решиться на эту поездку еще и потому, что, считал он, с украинским паспортом лучше было сейчас не оказываться на территории Российской Федерации. Там могли арестовать под любым предлогом, или даже без такового, например, обвинив в участии в каких-то старых конфликтах. Или в транспортировке наркотиков… Впрочем, в розыске он там не был, иначе задержали бы еще, когда в качестве водителя ездил в Казахстан. И, в конце концов, если он рисковал тогда — за зараплату, то тем более логично было сделать это теперь… Первая опасность явно миновала, потому что в аэропорту его никто не задержал. Мелхан молча крутил баранку, но из разговора явно не пропускал ни единого слова. Для него это тоже была практика — он учился на юридическом факультете местного университета, и, очевидно, хотел продолжить дело деда.
Но старый адвокат, как выяснилось, все предусмотрел.
— Как вы думаете, я бы привез вас сюда по такому делу, если бы не получил гарантий безопасности… по крайней мере, от ареста? — спросил он.
— Хоть это радует. А дальше-то что?
— Дальше? Вы сидите в гостинице. — И снова зашевелившиеся усы выдали улыбку старого адвоката, — он как раз повернул голову в сторону Влада, наклонившись на переднем сиденье. — Или, если хотите, гуляете по городу и смотрите здесь все… Поверьте, здесь есть, на что посмотреть, хотя, к сожалению, туристов у нас бывает немного. А я сейчас поеду к своему коллеге — адвокату Заремы. Точнее, ее мужа. Всем там на самом деле заправляет муж, как у нас принято. Сообщу о том, что мы сделали, хотя, думаю, он и так уже будет знать — от нотариуса. Уверен, тот ему позвонил, как только за нами закрылась дверь. Но есть, во-первых, профессиональная вежливость. Мы здесь все друг друга знаем, это же не Москва и даже не Киев… А во-вторых, ему надо понимать, что будем делать мы, — и чего на самом деле хотим. А нам нужно знать, что в такой ситуации будут делать они…
Адвокаты работали три дня. У Салмана Таханова работы было вдвое больше, чем у его коллеги. Потому что приходилось каждый день несколько часов проводить со своим клиентом, — того надо было не столько информировать о ходе переговоров, сколько вводить в курс относительно того, какое именно наследство было предметом этого дела. Понемногу Влад начинал понимать, в чем же, собственно, он ввязался.
Когда-то он читал, — кажется, в романе Тома Клэнси, — что в китайском языке иероглиф, обозначающий «кризис» состоит из двух частей: «опасность» и «благоприятная возможность». Это было о его ситуации. Потому Юнус Талаев оказался владельцем местной нефтяной компании, — хотя по российским меркам и небольшой, поскольку нефти было немного в самом Каластане, — нескольких местных заводов, даже фирмы, которая производила вино, и небольшого завода по выпуску сигарет, а также совладельцем местного банка, носивший пышную название «Первый банк Каластана». А вместе с Искандером и некоторыми другими родственниками они владели несколькими строительными компаниями, которые строили и ремонтировали не только жилье, но и дороги, мосты, школы и тому подобное.
— Короче говоря, «пилят» местный бюджет? — спросил Влад с иронией, которая, стал замечать он, стала ему присуща в последнее время. Но ответ Таханова не сопровождался движениями усов, а следовательно, он был серьезен.
— Нет. Федеральные дотации. Здесь все занимаются этим. Большинство денег заходят в республику таким образом. — Тут усы зашевелились. — Разве вам, украинцу, не будет приятно… немного пожить за счет федерального российского бюджета?
— И кто же мне даст это делать? Я себе представляю, сколько просто воруют на этих стройках… И я ничего не смогу с этим поделать.
— Но все компании выплачивают дивиденды. А проследить, чтобы вас не обманули… Это уже наша с Мелханом работа, правда?
Старик явно намеревался продолжать сотрудничество и после того, как оформление наследства завершится. Влада это устраивало.
А потом на переговоры пригласили самого Влада.
Они должны были проходить в небольшом конференц-зале банка. Он сначала не понял, почему именно там. Но все стало понятно, когда увидел, кто собрался здесь. Таханов представил ему всех по очереди.
Вторая наследница — Зарема Тохова с мужем, которого звали Хайдер. Их адвокатом был брат Хайдера — Фазиль. Очень удобно, подумал Влад, за одним исключением: если дойдет до развода, — будет плохо… Но на это не было похоже, и, в любом случае, это не его проблемы. Здесь же трое высших оставшихся руководителей банка, вице-президент нефтяной компании, исполняющие обязанности директоров строительных фирм, — все они были родственниками Юнуса Талаева, — и руководители предприятий поменьше. Среди последних были даже конный завод и завод вин. Каждый считал доли в предприятии, которым руководил, которые должны были отойти тому или иному наследнику. Каждого интересовало, что будет с его фирмой дальше. Зарема была здесь единственной женщиной, и, понимал Влад, ее присутствие здесь было формальным. Она ничего здесь не решала.
Говорили по-русски. Влад сначала подумал, что только из-за него. Но оказалось, что двое из присутствующих банкиров и руководитель одного из предприятий были русскими, а еще несколько из присутствующих не принадлежали к тому же народу, что и Талаевы, Тоховы и, собственно, Салман Таханов. Хасанийцы были одним из пяти народов, которые можно было считать коренными для Каластана, и самым малочисленным из них. Еще здесь жили потомки тех самых русских старообрядцев, небольшая чеченская диаспора и, конечно, люди, которые, — или их родители и деды, — переехали в республику по разным причинам со всего бывшего Советского Союза.
К старому адвокату обратился Хайдер:
— Хорошо сработали, ничего не скажу. И на себя, и наш уважаемый президент будет доволен. Жаль только, что не в интересах своего народа…
— Давайте к делу, Хайдер, — ответил Таханов. — Мы здесь собрались не для того, чтобы читать морали. Тогда мне не придется вспоминать, в чью пользу работаете иногда вы. Но нам надо решить совсем не это.
Хайдер был немного моложе Влада, и, казалось, только возраст адвоката мешал ему ответить по-настоящему резко. Но стариков здесь уважали, а Таханов был старшим в этой комнате, — с большим отрывом. Лишь один из вице-президентов банка, был моложе лет на десять, всем остальным было до сорока.
Именно этот пожилой вице-президент, которого, к тому же, звали Витольд Олегович, а фамилия, как ни удивительно, было Тараканов и взял слово.
— Давайте не будем ссориться, — сказал он. — Что произошло, то произошло. И на… родственные связи мы повлиять не можем, не так ли? Все в своем праве. А нас интересует будущее. Вот и давайте его обсудим, согласны?
Обсуждение, как поделить бизнес, шло до вечера. И требования к этому бизнесу каждый из наследников ставил свои. Влад, например, сказал, что не может иметь отношения к любой компании, которая работает в Крыму.
— Вы что, националист? — удивился Фазиль Тохов.
— Нет. Но, в случае чего, могу попасть под санкции у себя дома. А тогда я даже зарплату на карточку получить не смогу…
— А-а, ясно. Ну, у нас ни одна компания там не работает…
К вечеру выработали условия, по которым нужно было заключить соглашение о разделе наследства. В чем-то пришлось пойти на уступки, на чем-то, наоборот, настаивать, — советовал Салман Таханов, — что до Влада, то его бы устроили и более скромные условия. В конце концов, он еще недавно и не думал перейти в лигу владельцев такого бизнеса, да еще и, постоянно напоминал он себе, в чужой стране. А кроме бизнеса, были и дома, и еще кое-что… Но и просто так сдаваться он не хотел. А что касается Таханова, — очевидно, что он, кроме всего прочего, стремился к профессиональному успеху, самоутверждению. Но Влад подозревал, что тот имеет и другие мотивы, а сам он — лишь орудие в какой-то большей игре. И тот, кому за участие в ней должно быть какое-то вознаграждение. От которого он не собирался отказываться.
Последующие дни и недели пошли на то, чтобы выполнить достигнутые договоренности. И одной из первых был переезд из отеля в дом в Хасанкале. Из двух, расположенных на узкой улице почти напротив друг друга, Влад выбрал дом Искандера Талаева. И решил именно его оставить за собой, — пока. А там будет видно.
Он жил здесь уже почти месяц, привыкая к звукам снаружи и виду на горные вершины из окон. Удивляясь, что за долгое время, пока дом стоял без хозяев, из него не разворовали все ценное, — здесь даже охранной сигнализации не было, но не было и никаких следов вторжения. Понемногу, долями, оформляя на себя наследство, и входя в курс дел на предприятиях, которые теперь частично были его. Сотрудники, на удивление, относились к Владу приветливо. И в ожидании двух важных решений, одного из Киева, другого — из Москвы. Собственно, последние дни он как раз и ждал, — ответ из Москвы пришел, сказали ему, вчера. Больше почти нечего было делать. Разве что смотреть вокруг, разговаривать с соседями, пытаться понять здешнюю жизнь. Это было и интересно, но главное — он понимал, что ему придется время от времени приезжать сюда, чтобы контролировать, как идут дела. Дом этот надо будет на такой случай оставить за собой, а не продавать.
И вот теперь Влад стоял один в пустом доме, перед большим столом, за которым никого не было, с бокалом вина в руке. И думал о прошлом и будущем. О том, что его потери и приобретения в последний год напоминают американские горки. Сейчас, кажется, он в верхней точке, но так же сидит в тележке, которая не имеет ни тормозов, ни руля, и катится по рельсам благодаря силе притяжения и инерции. Он может выпрыгнуть на ходу — и разбиться. Может сидеть и ждать, в которую еще пропасть произойдет падение. Но можно ли управлять американскими горками, если ты не тот, кто выпускает тележку на трассу?
От неожиданности он даже вздрогнул, когда услышал дверной звонок.
[1] Борщаговка — район Киева (часто его считают одним из сравнительно небезопасных).
[2] Роман написан на украинском языке и опубликован в соответствующем разделе сайта. Здесь публикуется перевод на русский, сделанный самим автором (автор пишет на двух языках).
[3] Наследственная трансмиссия — переход права на наследство к наследникам лица, которое, в свою очередь, умерло, имея право на наследство от другого умершего, но не успев его принять.
[4] Перевод названия «Каластан».
[5] После начала военного конфликта в 2014 году между Украиной и Россией нет прямого авиасообщения.