20. Путеводная звезда.
— Что вы еще хотите от меня? — спросила Ева. — Все равно, без адвоката я ничего не скажу. А его здесь нет…
Это была правда. Адвокат был хоть и по назначению, но все же… Ей в свое время хватило хладнокровия требовать хотя бы этого. Конечно, это не помогло ни от ареста, ни от того, что происходило в восемнадцатой.
— Что с тобой? — спросил следователь, глядя на небольшой синяк под глазом Евы. Ну, не рассказывать же ему, что во время последней «отработки», — позавчера, — ему-то не понравилось… Девочки потом сказали, могло быть гораздо хуже. Но говорить об этом нельзя. Все обитательницы восемнадцатой знали, какие будут последствия.
— А, ничего страшного… И все-таки, чего вы хотите? Без адвоката ничего не будет.
Дверь кабинета открылась, в него вошли две девушки. Зачем? Понятые? Следователь хочет сделать какое-то освидетельствование? Почему? А тот внезапно улыбнулся:
— Для того, что мы будем делать сегодня, адвокат не нужен.
Только теперь Ева обратила внимание на одну деталь. Раньше, когда ее привозили сюда из СИЗО, в кабинете всегда пристегивали наручниками за левую руку к стулу. Чтобы правой можно было подписывать документы, но, по словам следователя, для безопасности… Хотя на самом деле — для психологического давления, это она понимала. Но действовало это, несмотря на понимание… А сейчас потребности в безопасности не было? Или тут что-то еще? По крайней мере, сидела она свободно, положив обе руки на стол.
— Зачем адвокат, чтобы выйти на свободу? — риторически спросил следователь.
— Что..? — Ева вытаращила на него глаза. Неужели такое может быть? Она рассчитывала на что угодно, но не на это. У Евы уже наступило принятие — она приготовилась провести годы в неволе. Даже прозвище в камере у нее уже появилось — Зввездочётка. Из-за того, чем занималась на свободе, — астрологией она увлеклась, еще когда была подростком, а со временем превратила это на источник достаточно неплохого существования. Если бы не этот…
— Что услышала… Уголовное дело закрываем. Повезло тебе с экспертизой… Не подтвердились наркотики, необходимые для уголовного преследования. Вот постановление. Распишись, что получила, здесь и здесь. И за вещи…
Она поверила, только увидев столп пакет с тем, что изъяли у нее при задержании. Включая паспорт. Расписалась, где сказали, запихнула вещи в карманы куртки. Конечно, деньги, которые были у нее при задержании, исчезли, и даже невозможно было сказать, что в неизвестном направлении. Но это такие мелочи… Но что здесь делают эти двое? Они представились — Настя и Альфия. И предлагают, — уже в коридоре, — куда-то ехать с ними.
— Вообще… я хотела домой… — нерешительно сказала Ева уже на лестнице.
— Я понимаю, — сказала Настя, — но это опасно. Мы тебе сейчас объясним… Если захочешь — потом отвезем домой… Но…
А они уже на улице. Она действительно может идти, куда угодно! Но Ева сохранила достаточно здравого смысла, чтобы, по крайней мере, выслушать новых знакомых. И села в белый микроавтобус.
То, что объяснила по дороге Настя, звучало разумно. Она — свидетель того, что происходило в восемнадцатой. И, во-первых, свидетель, опасный для тех, кто организовал этот «бизнес», а это значит, что ее могут просто убрать. А во-вторых…
— Разве ты не хочешь помочь другим? — спросила Альфия. — Чтобы с ними такого не происходило. Даже с теми, кто сидит… за то, что совершили.
— Хочу, конечно. Такого не должно быть! А сколько таких, как я, было… Но как? — развела руками Ева.
— Вот об этом и поговорим. Только сейчас пересядем в другую машину. Выходим!
Через полчаса серая «Лада» выезжала из Южанска, а Настя с Альфией вводили Еву в курс дел. Больше всего ее удивило, что Таня-ветеран оказалась на свободе. Вот уж о ком она меньше всего могла такое предположить! Даже меньше, чем о себе, зная, почему и по чьему распоряжению та находилась в восемнадцатой. Но, если уж Таню выдернули у них прямо из-под носа… Кажется, здесь все серьезно, и об опасности не врут. Предложение пожить некоторое время в Каластане тоже звучало разумно, Ева знала, что эта небольшая республика — почти государство в государстве, там должно быть относительно безопасно, и власть южанских полицейских и тюремщиков туда не распространяется.
— Так как, согласна ехать с нами? — еще раз переспросила Альфия.
— Да. Раз тут такие дела… Но… это надолго? Я хочу все-таки вернуться. У меня квартира, бизнес…
— Помоги нам их… разогнать. А лучше — самих посадить. Тогда сможешь вернуться… дальше дурить людей, — улыбнулась Настя. Она не верила в гороскопы.
— Почему это — дурить? — В голосе Евы послышалась обида.
— А потому, что ты даже про саму себя не знала, что окажешься на свободе через полчаса. Правда же?
Ева не сразу нашла, что ответить на такой аргумент.
— Но ведь… у меня в камере моих записей не было. И звезд я не видела!
— Вот это выкрутилась! — рассмеялась Альфия, которая сейчас была за рулем. — Так как, поможешь нам и себе?
— Конечно, помогу. Вам, и Тане тоже. Это же она вам рассказала обо мне… — Другого вывода просто нельзя было сделать. — Только об астрологии… не надо так! — К своему делу Ева относилась серьезно, а теперь почувствовала, что скоро сможет вернуться к нему.
— Хорошо, не будем, — примирительно сказала Настя. — Но лично я не буду просить составить мне гороскоп! Ни тебя, ни кого-то из твоих… коллег.
Неприметная «Лада» с тремя девушками ехала по трассе, а освобожденная пассажирка в этот раз была не так внимательна и не заметила, что за ними едет джип с полицейскими. И Настя с Альфией на этот раз не были так напряжены, как с Таней. Возможно, потому, что считали последнюю более важным свидетелем, а может, потому, что в первый раз все прошло, как по маслу. Еве пришлось показать их сопровождение, — и чтобы успокоить, и для того, чтобы понимала, что ради нее организовали целую операцию. Кажется, она должна отблагодарить… Что ж, думали Настя с Альфией, кажется, на этот раз не должно быть проблем.
Сказать, что полковник Недобоженко был взбешен, — значило бы ничего не сказать. Сам факт, что кто-то вмешался в его дела, — это уже было плохо. Казалось бы, хуже не бывает. Но кого именно увели в него из-под носа, прямо из СИЗО, из восемнадцатой?! Татьяну Ребро! Опасную как свидетеля, но главное было не в том. Та самая Таня, которая убила его племянника, и почему?! Это же надо — встречаться с ним год, то есть — дать согласие быть с ним, а потом говорить, что он ее хотел изнасиловать! В голове Тимофея Недобоженко такое не укладывалось вообще. Она убила Захара, а из-за этого умер его отец. Он потерял двух родных людей из-за этой… И был решительно настроен сделать так, чтобы виновница провела в восемнадцатой камере все пятнадцать лет. С «отработкой» каждые несколько дней. Полковник считал это как раз той местью, которая соответствовала тому, что соврешила Татьяна. Восемнадцатая камера появилась когда-то, как средство заработать денег, но тут пригодилась. Наказать убийцу раз тем, чего она хотела, по ее словам избежать, — с точки зрения полковника это было проявлением справедливости. Для того, чтобы контролировать это, чтобы Ребро никто случайно не перевел в обычную камеру, он даже отказался от перевода на более высокую должность в другой регион. Хотя такой же бизнес можно было бы организовать и там.
И вот теперь оказалось, что все зря: из всех, кто сидел в восемнадцатой, кто украл у него именно ее, Таньку-ветерана!
Конечно, он быстро выяснил, что именно произошло. Казалось, Ребро уже не вернуть. Это плохо само по себе, но он принял меры, чтобы такое не повторилось. Среди прочего — приказал докладывать ему лично, когда кого-то из восемнадцатой вывозят из СИЗО. Он знал, кто расследует каждое дело, или когда вопросы насчет этих заключенных рассматривает суд. И вот теперь внезапно к следователю вывезли эту Анисимову. Недобоженко прекрасно знал, почему она в восемнадцатой, кто заказал относительно нее дело именно для того, чтобы она оказалась здесь. Следователь не был сообщником полковника, он просто отрабатывал обычную взятку, и не подозревал, что должно было произойти с Евой в тюрьме. Этот вопрос «решался» уже с администрацией изолятора. Это была ошибка заказчика: если бы он обратился к сообщникам полковника с самого начала, дело вел бы «правильный» следователь. А теперь… Быстро наведя справки, полковник понял: эта тоже сейчас окажется на свободе. Но помешать этому не успел. Лично появившись в кабинете следователя, он мгновенно выяснил, что произошло, и пригрозил ему всеми возможными карами. Следователь понимал, с кем имеет дело, хотя подробностей «бизнеса» полковника и не знал. Но приметы двух молодых женщин, которые должны были помочь освобожденной, сообщил. А вот дальше было дело техники: в каком направлении они поехали, установили быстро. Как и то, что на «Ладе» были номера Каластана. Полковник понял, что это значит. И быстро выяснил, зайдя в интернет, с кем может иметь дело: фонд помощи бывшим заключенным из Чарахкалы был довольно известным. Непонятно было одно: что им нужно было в Южанске?!
Хуже было другое: беглянки имели несколько часов форы. Но все же он дал команду отправить погоню. Полковник сам не мог бы сказать, чего в этом действии было больше: отчаяния или ярости? Но и не сделать ничего тоже не мог. К тому же, однажды повезло тем, а теперь должно было повезти ему. Даже когда, — или именно потому, что — на этот раз у него украли Звездочётку.
За рулем была Альфия, когда двигатель стал работать с перебоями. К счастью, подумала она, мы уже не в Южанском крае.
— Это же «Лада», — проворчала она. — Надо было другую взять…
Дискуссия, на чем ехать, состоялась еще в Каластане. Именно «Ладе» отдали предпочтение потому, что этот автомобиль был наиболее незаметным. Достаточно было и того, что выделялись номера Каластана.
— И что нам делать? — спросила с заднего сиденья Ева.
— Мы сейчас едем с горы. А там, внизу, — кафе, и рядом — станция технического обслуживания. Сейчас докатимся туда, поедим, машину поставим на ремонт. Так как это «Лада», у них должны быть все запчасти, — улыбнулась Настя. Машина принадлежала именно ей. — Думаю, тебе нечего с нами ждать. Поедешь дальше с полицейскими, они тебя довезут до места. Там тебя встретит Наташа, и поселит… Будешь пока снова с Таней жить, только в разных комнатах! А мы, когда нам машину сделают, сами спокойно приедем. Согласиа?
— Если вы так считаете, и уверены в этих полицейских… — протянула Ева.
— С ними точно проблем не будет. И с Наташей тоже.
Так и случилось, что, когда уже смеркалось, Настя и Альфия стояли на площадке перед кафе, потому что решили подышать свежим воздухом. Им сказали, что ремонт машины закончат через час, и можно будет ехать дальше. Вдруг прямо рядом с ними затормозил черный микроавтобус, дверь открылась, и из него посыпались крепкие парни в камуфляже. Настя и Альфия не успели опомниться, как уже лежали лицом вниз на полу микроавтобуса, который резко развернулся и поехал в обратную сторону, с мешками на головах и руками в наручниках за спиной, чувствуя, что на их спины кто-то поставил ноги в тяжелых ботинках. Каждая попытка сказать слово, — друг другу или неизвестным, — заканчивалась болезненным пинком под ребра, и скоро они не понимали ни направления, в котором едут, ни времени, прошедшего с момента, когда они оказались здесь. Единственное, что было понятно — это то, что произошла катастрофа, и вряд ли кто-нибудь сможет им помочь.
Полицейские, как и обещала Настя, довезли Еву до самой базы отдыха. Наташа, еще одна девушка из благотворительного фонда, встретила ее и поселила в коттедже. Соседнюю комнату, как оказалось, действительно занимала Таня, — они обнялись, как подруги, которыми в восемнадцатой камере их трудно было назвать.
— Пойдём, покажу, где здесь кормят, — сказала Татьяна.
— Однажды ты мне уже объясняла порядки! — заметила Ева. Они рассмеялись.
— Да какие там порядки! Кроме того, что есть… Кормят, кстати, неплохо.
Конечно, по сравнению с СИЗО, подумала Ева. Но скоро удостоверилась, что жаловаться, действительно, не на что. А она-то, в отличие от Тани, хорошо помнила, что такое нормальная еда!
— Не видела у тебя очков, — сказала Ева.
— Да я и сама не видела… Только когда освободилась, поняла, насколько «село» зрение… С ними тоже девочки помогли. Не хочешь им позвонить, кстати? — Татьяна получила полученный от Альфии телефон.
— Давай попробуем. Скажу, что доехала…
Однако дозвониться не удалось. Телефоны Насти и Альфии были «вне зоны». Татьяна и Ева почувствовали тревогу, но не слишком серьезную, в конце концов, они знали, что на трассе, а тем более — в горах, не везде есть мобильная связь. К тому же, с кем они могли связаться еще? Так случилось, что номеров ни Искандера, ни, тем более, Влада Бурсака, у Татьяны не было. Альфия просто не рассказала им, что подарила освобожденной телефон, поэтому никто и не догадался спросить у нее номер или оставить свой. Тем более, не было этих номеров у Евы, хотя она и получила от следователя свой смартфон вместе с другими вещами, правда, его пришлось поставить в комнате на зарядку. Так что им оставалось просто разговаривать. Точнее, Ева выслушивала то, что знала Татьяна о цели их освобождения и планах тех, кто организовал его.
Настя и Альфия понимали лишь то, что попали в серьезную беду. На это они точно не рассчитывали! Нет, даже нельзя было сказать, что они понимали это обе. Каждая из них не знала, что с другой. Из микроавтобуса их вывели еще с мешками на головах, а сняли эти мешки уже в кабинетах, — разных кабинетах. Объявили о задержании и стали допрашивать, — прямо ночью, — по делу о пособничестве в побеге из-под стражи. Обе сказали, что требуют присутствия адвоката, и им сообщили, что ночью ничем помочь не могут. Альфия отказалась давать какие-либо показания; она опасалась, что ее, — их, - могут начать бить, но ничего подобного не произошло. Наконец, ее бросили в камеру, — это было какое-то отделение полиции, но она не знала, где именно. Возможно, в Южанске, но уверенности не было. Телефон, конечно, отобрали, поэтому, связаться ни с кем она не могла. В камере она была одна, и та была обустроена так, что ни с кем нельзя было перекрикиваться или даже перестукиваться.
Настя наконец решила объяснить, что ничего плохого они не делали. Только решили помочь девушке, которую должны были освободить из-под стражи. Освободить официально, они же ее в кабинете следователя встретили, а не где-нибудь! Так чего же от них с Альфией хотят? Ей не объяснили этого. А только задали много вопросов. А видела ли она постановление о закрытии уголовного дела? Да, даже держала в руках. А, самое главное, куда же делась Ева Анисимова? Поехала со знакомыми, которые проезжали по этой же дороге, дальше, в Каластан. А что было делать, когда у них сломалась машина? Зачем Еве ждать с ними? Настя благоразумно не сказала, что знакомые эти были каластанскими полицейскими. Адрес базы отдыха, где должны были поселить Еву, не назвала тоже, сказав, что этим должны были заниматься местные сотрудники фонда. Настю долго пытались убедить, что они помогли Еве бежать из-под стражи, но та держалась своего: все вопросы — к следователю. Она не знала, что проблема — для тех, кто их схватил, — была не только в отсутствии Евы: у той осталось на руках постановление о закрытии дела, со всеми необходимыми реквизитами. Пока у Евы оставался экземпляр документа, не было смысла уничтожать тот, что оставил у себя следователь.
Затем Настя и Альфия, каждая отдельно, на себе почувствовали, что такое российский суд. Даже несмотря на то, что для избрания меры пресечения каждой назначили адвоката, — своих в Южанске у них не было, и связаться ни с кем им не дали — уже с самого утра каждой из них все-таки избрали меру пресечения: арест. Каждую вывели из суда, снова положили на пол автомобиля, все с теми же наручниками на руках и мешком на голове, и долго куда-то везли, а потом поставили на ноги и повели по каким-то коридорам. По крайней мере, каждой показалось, что это коридоры. А потом Альфию бросили на диван, а Настю посадили на стул и, наконец, сняли мешки, хотя и оставили скованными руки. Они увидели друг друга, а еще перед собой — трех мужчин в форме. Комната, где они находились, была похожа на обычный кабинет какого-то мелкого чиновника, вот только на окнах — решетки.
Альфия только попыталась спросить:
— Как ты?
Но от старшего из мужчин сразу услышала окрик:
— Говорить, когда я скажу! И говорить, о чем я спрашиваю! Это вам не следственный отдел, это — тюрьма! Здесь вы никто, поняли?! И адвоката тут не будет! Быстро мне сказали: кто вас послал, чтобы вывезти отсюда Звездочётку?!
Альфия молчала, а Настя ответила:
— Искандер Мухидинов.
— Из Каластана? — спросил офицер, поняв, что именно Настя — более слабая из этих двоих.
— Да.
— Номер телефона помнишь?
Настя назвала цифры. Офицер тут же вытащил свой телефон и стал набирать номер.
Искандер был в Чарахкале. Был не как помощник Влада, а как сотрудник службы безопасности Первого банка Каластана. Тех, кто выполнял такую работу, как он, в разных районах республики, вызвал к себе на совещание начальник. А теперь он вышел из здания банка и направлялся к своему красного «Фольксвагену», чтобы ехать домой и заниматься обычными делами. Ну, как — обычными? Пока Влад с Марьям находились в Хасанкале, дела обычными ни были, точнее, к обычным добавлялось много новых. А тем более — с этой историей. Но тут в кармане завибрировал телефон. Номер был незнакомый, но он ответил на вызов. И услышал в трубке:
— Искандер Мухидинов?
Это было сказано официальным тоном, так говорят полицейские, подумал он. Но оказалось, что ошибся.
— Это говорит полковник Недобоженко. Знаешь такого?
— Слышал, — ответил Искандер.
— Ну тогда слушай внимательно. Ты знаешь, где я работаю? Так вот, сейчас здесь, в СИЗО, прямо передо мной сидят твои две девки. Альфия и Настя. И они уже арестованы. Да какая тебе разница, за что? Арестованные — значит, будут сидеть. А пока будут сидеть, я с ними могу делать, что хочу, понял? А я хочу их посадить в восемнадцатую камеру. Ту самую, откуда вы с ними у меня двух украли. Вот эти две и займут их место. И будут делать все, что делают остальные, а ты как думал? Если ты мне не привезешь назад Анисимову и Ребро. У тебя есть три дня. Пока там другие три будут «отрабатывать». Если не успеешь — следующими пойдут они. Если сделаешь, как надо, — твоих переведу в обычную камеру, там и сидеть, чтобы у вас никто ничего никому не сказал. А тех — на их место. Только, когда этих двух назад повезешь, все бумажки с собой прихвати. Понял?
— Понял, — ответил Искандер. И услышал:
— Тогда жду звонка, когда привезешь… товар.
Связь прервалась. И сразу раздался сигнал Вайбера. Открыв приложение, Искандер увидел фотографию Насти и Альфии, они сидели, растрепанные, в каком-то кабинете, кажется, с руками, скованными за спиной. Вот еще одно фото, Настя сидит на коленях мужчины в форме, его лица не видно. Искандер закрыл фото и начал набирать номера. Через пять минут он встретился с тремя мужчинами, и пересказал им услышанное.
— Кто их в это втянул? — спросил старший. Искандер объяснил, а потом предложил:
— Поехали к нему.
— Едем! И лучше, если он сам объяснит…
Открывая дверь дома, Влад подумал, что встревоженный Искандер на пороге — это становится уже едва ли не традицией. Вот только тогда он был один, а сейчас с ним еще трое. Один, похоже, русский, а другие двое — или тоже хасанийцы, или представители какого-то другого народа Каластана. Открыл дверь и сказал:
— Заходите. Что-то случилось?
— Да, — сказал Искандер. А один из мужчин оттеснил его, — Влад со своей палкой едва не упал, — и завопил:
— Ты во что женщин втянул, черт побери?!
И попытался ударить Влада в грудь. Тот увернулся, сделав поворот на здоровой ноге, и первый из мужчин мимо ворвался в дом. Второй тоже стал наступать, а Искандер с тем, которого Влад определил, как русского, остались позади.
— Стоять! Вы в мой дом пришли, а не я к вам — закричал Влад. А сзади, из коридора, донесся голос Марьям, которая что-то говорила гостям на непонятном языке. Как ни странно, те успокоились, Искандер с русским тоже вошли в дом. Все прибывшие были ниже Влада минимум на полголовы, а это, он знал, дает в разговоре психологическое преимущество. Стукнул палкой по паркету и сказал:
— Так, успокоились все! Хотите что-то обсудить — говорите. Проходим сюда, садитесь, рассказываете, что произошло. И кто вы, черт возьми, такие, что врываетесь в чужой дом! Искандер, хотя бы ты объяснил, что происходит.
Один из прибывших о чем-то переговорил с Марьям, а потом все, как и предлагал Влад, расселись по диванам и креслам в «комнате с волком».
— Я — Мансур Ильясов, — сказал старший из мужчин. — начальник уголовного розыска МВД Каластана. Это мой заместитель, Александр Пивоваров. Мой брат, Али. И его жену, Альфию, ты в такое втянул… Она попала в беду. Рассказывай быстро!
— Сначала объясните, что произошло. Это вы знаете, а не я, — спокойно заметил Влад. — Если вы думаете, что я испугаюсь слов «уголовный розыск», — нет, не испугаюсь, у меня десять лет адвокатского стажа… Так что давайте не кричать, а искать выход из ситуации.
Искандер рассказал о звонке полковника Недобоженко, пересказав его почти дословно. Марьям побледнела. А Влад сказал, как если бы это не вызвало никакого сомнения:
— Надо вызволять девчат. Если даже… мы выполним его требования, нам это ничего не даст, их не освободят.
— Но не будут насиловать, — отметил Пивоваров.
— Ну, разве что… Но это не результат. Надо их освободить… и кардинально решить этот вопрос. Сейчас я вам расскажу, что происходит. А вы пока думайте, какие силы можно привлечь. Деньги я дам, если потребуется. Любые. А вот сила есть у вас.
— Если надо — вызовем спецназ, — сказал, заметно успокоившись, Мансур Ильясов. — Хоть из Грозного. Но надо знать, что делать…
— Их отец — замминистра внутренних дел в Чечне, — пояснил Искандер. — И он уже знает. Али ему звонил, пока мы сюда ехали.
— Я так и думал… — пробормотал Влад себе под нос. Он сразу догадался, что братья — чеченцы. Это было видно по тому, как разговаривала с ними Марьям, — а она сама говорила, что на родном языке с другими хасанийцами разговаривать по их обычаям теперь не может, а вот чеченский язык знает настолько хорошо, что ее саму принимали за представительницу этого народа. Все это пронеслось в мозгу автоматически, как только он услышал их разговор. — Значит, я вам расскажу, что там происходит. Если хотите задействовать спецназ… лучше, чтобы их командир приехал сюда как можно скорее. Чтобы спланировать все… Сколько нам дали времени, три дня? — Все заметили, как он сказал это «нам». А потом Влад поднялся и, несмотря на палку, стал ходить по комнате. — Марьям, тебе придется… Можешь сесть за руль? Вот и хорошо. Бери машину, лети на базу, хватай Татьяну и вези сюда. Скажи, что Настя и Альфия в беде, она согласится, но Искандер мне нужен здесь, а больше никому, кроме тебя, она не будет доверять.
— Там еще и вторая девушка теперь, Ева, — подсказал Искандер.
— Да, ее тоже вези сюда. Сможешь?
— Да. — Марьям была все еще бледной, но взгляд был твердым. — Какую машину взять?
— Какую хочешь, выбирай, что тебе удобнее. Искандер, поможешь открыть ворота?
Брат и сестра вышли из комнаты, а Влад начал рассказывать ту часть истории, которую должны были знать гости.
Когда в комнату вошли Марьям с Татьяной и еще одной девушкой, — это и должна была быть Ева, — Влад как раз выслушивал рассказ Али. Перед тем он высказал недоумение:
— Семья, в которой одни полицейские, а Альфия помогает бывшим заключенным…
— Она этим продолжила заниматься. Она ко мне сначала по делам фонда своего пришла, — пояснил Али. — Я продукты поставлял в СИЗО, здесь, в Чарахкале. Стала уговаривать, чтобы качество было лучше… А потом… Но сказала, что продолжит после свадьбы этим заниматься, я не возражал…
Влад сделал вывод, что это — обычная ситуация: сын большого полицейского чина из одного региона служит в другом, где есть диаспора, в данном случае, чеченская. А второй сын занимается бизнесом, зарабатывает деньги, пользуясь этими связями. Всем удобно. Это не просто Россия, это Кавказ… И тут же обратил внимание на вошедших.
— Заходите, девушки. Это — Ева, так? У нас сегодня без церемоний. Не до того.
Марьям заметила, что кроме тех, кого она уже видела, здесь присутствует еще один мужчина. Лет сорока, высокий, с бородой, в камуфляже и с кобурой на ремне. Она решила обратиться к нему на чеченском языке, и не удивилась, получив ответ. Это был тот самый командир спецподразделения из Грозного, которого упоминал Влад. Либо успел домчаться, пока она ездила за девушками, подумала Марьям, либо уже был в пути.
— А что случилось? — спросила Татьяна. — Марьям только сказала, что Настя и Альфия попали в беду…
И стала слушать рассказ. А когда услышала, какие требования выдвинул полковник Недобоженко — у нее подкосились ноги. На помощь ей бросился Пивоваров, подхватил и довел до ближайшего кресла. А Влад спросил:
— Марьям, а где у нас коньяк..? О, так лучше…
А Татьяна немного пришла в себя и тихо, с надрывом, спросила:
— Зачем тогда вы сделали это? Зачем… дали надежду… что все будет… нормально?
— Стоп! — прервал ее Влад. — Ты что, думаешь, мы тебя сюда привезли, чтобы отдать назад Недобоженко?!
Ее глаза округлились:
— А разве нет..?
— Хорошего же ты о нас мнения..! — На лице Влада мелькнула мрачная улыбка. — К тому же, даже если бы мы сделали это, что бы это нам дало? Нет, мы пойдем другим путем… — В голове Влада мелькнуло, что Татьяна, а тем более — Ева, Искандер и Марьям, моложе его, не застали или почти не застали советской реальности даже в детстве, и им эта фраза вряд ли что-то скажет.[1]
— Но… зачем я тогда вам нужна?
— Ты там, в СИЗО, провела много времени, и знаешь женский блок изнутри. Может возникнуть необходимость в штурме, — пояснил Влад. — Помнишь, Марьям, как мы в свое время обсуждали это и смеялись? А оно вон как обернулось… Так вот, с этим вот красивым мужчиной, — он указал на бородача в камуфляже с пистолетом, — кстати, его зовут Шамиль, и именно ему придется командовать, если до штурма дойдет, — так вот, вы с ним идете в соседнюю комнату. Там есть стол. И ты рисуешь план тех помещений, которые там знаешь. Ева, может, поможешь..? Вот и хорошо… А нам надо сделать еще одно…
— Что именно? — спросил Али.
— Подготовить юридическую базу… Мы же не будем… просто организовывать побег, верно? Нам надо, чтобы девушек освободили по закону, правда?
— Как это сделать? — спросил Мансур Ильясов. Марьям заметила, что командир спецназовцев с Татьяной и Евой исчезли в соседней комнате, а за ними последовал Александр Пивоваров. А еще поняла, что эти полицейские, со всем их опытом, почему-то признали лидерство Влада в этой операции. По крайней мере, прислушивались к тому, что он говорил, и это нельзя было объяснить только тем, что все находились именно у него дома.
— Очень просто. Сейчас Али и Искандер едут в Чарахкалу и подают заявление о преступлении. Захват заложников, незаконное лишение свободы, превышение власти, вымогательство… Сразу возбуждается уголовное дело. — Влад улыбнулся. — Это заявление же точно не будут скрывать от учета! В рамках дела следователь, — вы же найдете следователя из ваших? — сразу допрашивает Татьяну и Еву о том, что происходит в восемнадцатой камере, и вообще в Южанском СИЗО. А потом быстро получаете документы на обыск, — как это у вас происходит? Не удивляйтесь, я адвокатом работал не здесь, а в Украине, у нас другой процесс… Но после этого вам никто ничего не скажет, особенно, если вы… прикроете такую лавочку. Даже с использованием подразделений из Чечни. Кстати, в Южанском крае есть колонии… мужские?
— Да, — ответил Мансур. — Одна, в Красном. Это километров семьдесят от Южанска.
— Надо полагать… ваши там тоже сидят? — Влад имел в виду чеченцев. Мансур кивнул. — Было бы неплохо как раз в этот день… ту колонию немного взбунтовать.
— Зачем?
— А для того, чтобы «тюремный спецназ», который подчиняется нашему другу, полковнику Недобоженко, послали туда, подавлять беспорядки. И он не смог оказать вам сопротивление в Южанске.
— А это идея! — протянул Мансур.
— Но это же сколько времени на все уйдет… — сказал Али.
— Лишних… ну, пусть полсуток, полсуток, если все быстро сделать, — сказал Влад. — Кроме того, подразделениям из Грозного все равно нужно будет добраться туда, а путь не близкий. Я понимаю, что для вас значит… каждый час, пока Альфия там. Правда, думаю, о том, что до худшего у нас есть трое суток, этот Недобоженко не врал… Но… тогда мы все сделаем, как надо. Верно я говорю, Мансур?
— Да, — согласился тот, а потом что-то сказал брату на родном языке. И снова обратился к Владу. — Вы… нам поможете?
— Всем, чем надо, — серьезно ответил тот. А потом достал из кармана смартфон, который как раз подал сигнал о полученном сообщении. — Больше того, тут сложилось так, что… я поеду с вами.
[1] Фраза: «Мы пойдем другим путем!» — по советской традиции приписывается В.И.Ленину. На самом деле взята и перефразирована из поэмы Владимира Маяковского, посвященной Ленину. Широко известна благодаря одноименной картине.