- Положимся на того, чье уменье мы сегодня ужо испытали,- ироизнес Есицунэ.- Ступай, Катаока!
Катаока повиновался. Он облачился в доспехи, украшенные узором в виде перевернутых листьев остролиста, взял меч и сел в лодку. Был он отменным мореходом, и добраться до берега не составило ему большого труда. Там обнаружил он несколько тростниковых шалашей, в которых рыбаки обычно выпаривают соль.
Катаока хотел было зайти и расспросить, но из осторожности прошел мимо. Отойдя от берега вверх по дорого примерно ва один те, видит: величественные тории - священные ворота. За тории возвышалась ветхая молельня. Катаока приблизился и склонился в благоговейном поклоне, и тут оказался перед ним старец, проживший не менее восьми десятков лет.
- Как называется эта провинция? - осведомился у пего Катаока.
- Обычное дело, когда человек не знает, где он на море,- ответствовал старец.- Но ты спрашиваешь название местности на суше, и это удивительно. Уже несколько дней мы все здесь в тревоге. Ведь только вчера Судья Есицунэ отплыл из этих мест в Западные земли, а ночью разразилась такая буря! Все считают: "Он пристанет к нашему берегу", и жители нашей провиицвх Тэсима Курандо, Кодзукэ Ханган и Комидзо Таро уже получили приказ.
Уже в ближних и дальних селениях кладут изукрашенные перламутром седла на спины пятисот лучших коней, уже стоят у берега три тысячи лодок со щитами по бортам, и все ждут Судью Есицунэ. Ежели ты его человек, торопись и спасайся.
Ката ока с невинным видом произнес:
- Дело в том, что я с острова Авадзи, два дня назад вышел я на рыбную ловлю, попал в бурю и вот сейчас высадился здесь. Прошу вас, скажите, куда я попал?
И старец ответил старинным стихотворением:
Огни рыбаков.
Их стародавний свет
Брезжит в ночи.
И мерцают над Асия
На лету светляки.
И затем он удалился. Позже Есицупэ узнал, что храм этот посвящен богу Сумиёси - покровителю мореходов, и понял, что милость божества его осенила.
Катаока вернулся на корабль и рассказал обо всем.
- Хорошо,- сказал Есицунэ.- Отойдем в море. Но начался прилив, и корабль остался на том месте, где стоял. И так прошла ночь.
О СХВАТКЕ В БУХТЕ ДАЙМОЦУ
"Небу уста не даны, и глаголет оно устами людей". Великое волнение охватило берега бухты Даймоцу.
Ведомо сделалось: нынче ночью прибыл корабль, коего в ночь накануне не видели в бухте, и навес не убран на нем. Подозрительный это корабль. Вышло решение его досмотреть, и вот пять сотен всадников спешились, погрузились в тридцать лодок и отчалили от берега. Хотя начался отлив, легкие лодки сидели мелко, гребцы подобрались ловкие, выгребали они искусно и в согласии с замыслом, так что взяли корабль в кольцо. "Чтоб ни один не ушел!" - прогремел приказ. Судья же Есицунэ, видя это, произнес:
- Пусть нападение врагов здесь никого не тревожит. Может статься, они вообще не посмеют напасть, как только узнают, что на борту сам Есицунэ. Но ежели буйная схватка все же начнется, смотрите тогда не обращайте внимания на мелкую сволочь. Беритесь за "медвежьи лапы" на длинных древках и хватайте живьем крупную дичь, тех, в ком опознаете начальников.
И сказал Бэнкэй:
- Повеление ваше таково, что иного и быть не может. Однако же битва на море - дело серьезное. Здесь начало боя - обмен стрелами - вы не доверите кому ни попало. Так что позвольте уж мне!
Услышав это, сказал Катаока:
- Монаху надлежит молиться о душах тех, кто почил одиноким, да еще наставлять заблудших на правильный путь. Для чего же ты еще и в бою вылезаешь вперед? Не путайся под ногами! Первую стрелу пущу я!
Выслушав, Бэнкэй возразил:
- Это что же, будто у нашего господина нет других воинов, кроме тебя?
Тут Таданобу, почтительно склонившись перед Есицунэ, произнес:
- Все это пустая болтовня. Они спорят, кому быть первым, а враги уже совсем близко. Аварэ, благоволите только отдать приказ, и первым буду я.
- Превосходно,- сказал Судья Есицунэ.- Иного от тебя не ждал.
И он тут же разрешил Таданобу начинать.
Таданобу был облачен в светло-зеленые доспехи поверх кафтана из пятнистого шёлка и в шлем с трехрядным нашейником; у пояса имелся у него внушительный меч с серебряной отделкой, а из-за спины над головой торчали двадцать четыре стрелы с бело-черным ястребиным оперением, причем выше остальных выступали две гудящие стрелы. Сжимая в руке лук "фусимаки", он вышел на нос корабля и обратился лицом к врагам.
Между тем враги на лодках, загородившись щитами, подплыли на расстояние полета стрелы, и их предводители Тэсима Курандо и Кодзукэ Ханган закричали:
- Послушайте нас! Нам ведомо, что это корабль господина Судьи Есицунэ! С вами говорят Тэсима Курандо и Кодзукэ Ханган! Мы выполняем приказ Камакурского Правителя, и знайте, что под страхом потери воинской чести мы нипочем не позволим вам, изгоям, вступить на эту землю!
- А с вами говорит Сато Сиробёэ Таданобу! - гордо выпрямившись, прокричал в ответ Таданобу.
- Берегись, ибо я представляю здесь моего господина! - рявкнул Тэсима Курандо.
Он наложил на тетиву огромную гудящую стрелу, с силой натянул и выстрелил. Стрела пронеслась по воздуху и ударилась в борт корабля. Увидев это, Таданобу сказал:
- Вот в чем отрада для воина: в том, чтобы попадать во врага своего насущного, как в мишень на ученье. В толк не возьму, может, ты решил своими гудящими стрелами подшутить над скромным слугой Минамото? А я вот честно покажу тебе свое умение!
С этими словами он положил на тетиву своего лука для троих стрелу в тринадцать ладоней и три пальца, с силой натянул и, немного выждав, выстрелил. С воем понеслась стрела, и её тяжелый раздвоенный наконечник врубился в наличник шлема Тэсимы, перерезал поперек голову и застрял в заклепках нашейника. Чаша шлема вместе с верхней частью черепа с плеском упала в море.
Увидев это, Кодзукэ Ханган вскричал:
- Ну, у меня ты много не поговоришь!
Он выхватил из колчана наугад первую попавшуюся стрелу, хорошенько натянул тетиву и выстрелил. Стрела прошла вскользь по левой стороне шлема Таданобу. Таданобу как раз поднимал лук, и вторая его стрела ушла в море. Видя это, он произнес:
- Сдается мне, жители этой провинции никогда не умели попадать в противника. Ну-ка, гляди, как надо!
Он наложил на тетиву стрелу с наконечником "игла", слегка натянул и остановился. Кодзукэ Ханган, раздосадованный своим промахом, выхватил вторую стрелу. Едва он поднял лук, как Таданобу, натянув тетиву в полную силу, выстрелил. Его стрела ударила Кодзукэ в левую подмышку и на пять сунов вышла из правого бока. И Кодзукэ Ханган с плеском свалился в море.
А Таданобу, наложив на тетиву новую стрелу, предстал перед Есицунэ. Тут и спорить было не о чем, совершил он воинский подвиг, и господин повелел запечатлеть его имя первым в книге доблести.
С гибелью Тэсимы Курандо и Кодзука Хангана враги отгребли далеко за пределы полета стрелы.
И спросил Катаока:
- Скажи-ка, почтеннейший Таданобу, каким манером вел ты ныне бой?
- Да по своему разумению,- ответствовал Таданобу.