Судья Ёсицунэ, услышав это, молвил:
- Всегда ты болтаешь несуразное, Бэнкэй. Зачем это носить сапоги задом наперед?
- Ну как же? - отозвался Бэнкэй.- А помните, когда Кадзивара приказал: "Ставьте па суда весла "сакаро"!" - вы изволили сказать: "Не знаю, что это такое - весла "сакаро". Так вот, что на судах весла "сакаро", что па ногах сапоги задом наперед - все едино.
- Но я и вправду не знал, что такое весла "сакаро",- возразил Ёсицунэ.- А о сапогах задом наперед вообще слышу сейчас впервые. Ежели такая штука действительно существует, объяснись, сделай милость. И коли не будет нам от того позора до конца наших дней, мы охотно переобуемся.
- Ну что же...- сказал Бэнкэй.
И он начал повествование о деяниях многих поколений государей и их благородстве в битвах, что гремели в шестнадцати царствах великих, пятистах царствах средних и неисчислимом обилии царств малых, а все воины на ходу окружили его и стали слушать его неторопливый рассказ, хотя враги уже с воем подступали к пределу полета стрелы.
- Помнится мне, случилось это в стране Сайтэндзику, и были среди шестнадцати великих царств этой страны царство Сиранаи и царство Харанаи. На границе между этими царствами стояла гора Кофусан, Благоуханного Ветра. От её подножия на тысячу ри простиралась равнина. Поскольку эта гора Кофусан была горой сокровищ, государи обоих царств стремились её захватить, и у подножия ее не прекращались сражения. Как-то однажды государь Харанаи, наскучив таким положением, снарядил войско в пятьсот десять тысяч всадников и двинул его на Сиранаи, чтобы захватить это царство. Но государь Сиранаи был тоже мудрый владыка и подумал об этом заранее. На северном склоне горы Кофусан было место, именуемое Тысяча Пещер, и там обитало стадо слонов числом в тысячу голов. Был среди них огромный слон. Государь Сиранаи его отловил и, чтобы приручить, назначил ему в день по четыреста коку разного корма. Придворные на совете спросили: "Какой выгоды ты ждешь, откармливая этого слона?" Государь им ответил: "Это на случай, если случится что-либо худое". И вот, когда вдруг разразилась война, он не стал собирать свое войско. Он позвал слона и приблизил уста свои к слоновьему уху: "Не забывай моих благодеяний". И с тем послал его на войско врагов.
Огромный слон взъярился и рассвирепел. Воздев к небесам хобот, он заревел, словно разом взвыла тысяча наших труб хорагаи. Этот рев проникал до мозга костей, и вынести его было невозможно. А слон первым же ударом левой ноги растоптал насмерть пять десятков воинов. Семь дней и семь ночей длилось сражение, и в нем полегли все пятьсот десять тысяч всадников. Лишь сам государь Харанаи, шесть его министров и придворных и трое воинов, а всего десять человек, уцелели и укрылись на северном склоне горы Кофусан.
Было двадцатое число десятого месяца, подножье горы устилала алая осенняя листва, и пятнами лежал выпавший за ночь снег. Воины противника надвигались. Тогда государь Харанаи, чтобы спасти свою жизнь, обул сапоги задом наперед. Теперь носки сапог у него глядели назад, а каблуки были обращены вперед. Увидев его следы на снегу, воины противника сказали: "Видно, этот иноземный государь хитер и он что-то замыслил. На этой горе водится множество тигров, и, если мы замешкаемся здесь до захода солнца, жизнь наша будет в опасности". И они воротились в селения у подножья горы. А государь Харанаи, спасши свою жизнь, благополучно миновал замок под названием Наритотю и возвратился в свою страну. Там он собрал новое войско в пятьсот шестьдесят тысяч всадников, снова напал и на этот раз одержал победу, захватил того слона и вступил на престол царства Сирапаи. И все из-за пары сапог, обутых задом наперед. Такова история о мудром иноземном государе. Вы же, господин,- великий японский военачальник, десятый потомок государя Сэйва. Сказано:
"Когда враг кичится, будь скромен. Когда же враг унижен, будь с ним кичлив". Вы как хотите, а я...
И Бэнкэй переобул сапоги задом наперед и двинулся дальше. Судья Есицунэ, увидев это, произнес:
- Какие удивительные истории ты знаешь! Где им тебя научили?
- Когда я был в попечении у преподобного Сакурамото,- ответил Бэнкэй,- я вычитал это из священных книг то ли секты Хоссо, то ли секты Санрон.
- Ты у нас воин с большими познаниями,- сказал Есицунэ.
- Что ж, пожалуй, не найдется человека, столь же отважного и мудрого, как я,- самодовольно отозвался Бэнкэй.
Так они спокойно отступали, а братия шла следом за ними. В тот день передовым был Дзибу-но Хогэн. Повернувшись к монахам-воинам, он сказал:
- Что за странная вещь? До сих пор их следы вели вниз в долину, а теперь, глядите, они поднимаются нам навстречу! Как это понимать?
Из задних рядов выскочил вперед свирепый монах по прозванию Исцеляющий Будда, поглядел и сказал так:
- Здесь, наверное, вот что. Этот самый Судья Есицунэ возрос в храме Курама. Он воин с большими познаниями. Да и вассалы его тоже стоят каждый тысячи. И есть между ними два монаха. Один зовется Хитатибо из храма Священного Колодца Миидэра, изрядный книжник. Другой - ученик преподобного Сакурамото, зовется Мусасибо Бэнкэй, он отменный знаток в делах военных как заморских, так и нашей страны. Например, государь страны Харанаи, когда на северном склоне горы Кофусан на него напустили слона, спасся бегством, обув сапоги задом наперед. Видно, с него они взяли пример. Не теряйте времени! Скорее за ними!
Монахи неслышно приблизились на расстояние полета стрелы, а затем дружно издали боевой клич. Шестнадцать вассалов, все как один, содрогнулись.
- Надо было раньше слушать, что я вам говорил,- произнес Есицунэ.
Вассалы, словно бы не слыша его, только наклонили головы и, толкая друг друга, устремились дальше.
Так они прошли еще немного, вдруг видят - впереди непроходимое место. То был водопад Белые Нити в верховьях реки Ёсино. Глянешь наверх - с высоты в пять дзё низвергается водопад, словно перепуталось множество нитей. Вниз поглядишь - в трех дзё под ногами точь-вточь Бездна Красных Лотосов, где от неимоверной стужи у грешников лопается кожа и кровь прыщет на лед, так и здесь крутятся в водовороте осенние алые листья, переполняют реку стекающие отовсюду талые воды, бьются о пороги волны, и впору им разрушить хотя бы и гору Хорай. И у этого берега, и у дальнего - словно сверкающие белые ширмы на два дзё возвышаются над водой, и не тает там снег с конца осени и по сей зимний день словно листовым серебром, окованы берега льдом и смерзшимся снегом.
Бэнкэй первым вышел к реке, взглянул, и подумалось ему, что переправиться будет невозможно. Однако же он не хотел обескураживать товарищей и сказал с обыкновенной своей беспечностью:
- Что мы топчемся перед этой горной речушкой? Давайте переходить!
- Как мы сможем её перейти? - возразил Судья Есицунэ.- Здесь надлежит нам решиться и вспороть себе животы.
- Ладно,- сказал Бэнкэй.- Вы как хотите, а я... Он сбежал вдоль реки по течению вниз на четыре десятка шагов, зажмурил оба глаза и произнес такую молитву:
- Бодхисатва Хатиман, покровитель рода Минамото! С каких пор отвернулся ты от моего господина? Внемли мне, защити от злосчастья!
Затем глаза он открыл и увидел: еще ниже шагах в семидесяти имеется отличное и удобное место. Он подбежал. Там в реку с обоих берегов вдавались скалистые утесы, и рвалась между ними вода, кипя и бушуя, но на той стороне скала в тысячу дзё обвалилась, и среди обломков камней чуть ли не посередине реки выросли три превысоких бамбука. Листья их спутались между собой, ежедневно падавший снег набился меж ними, и свисали сосульки, словно расцветали цветы из драгоценных камней.
Увидя это, Судья Ёсицупэ сказал:
- Вряд ли я смогу здесь перейти, но тогда хоть промерю, глубока ли вода. И если со мной что случится, не отступайте, идите в реку смело.
И все отозвались:
- Поступим, как вы сказали.
В тот день на Судье Есицунэ были алые сверху и пурпурные понизу кожаные доспехи поверх кафтана из красной парчи, на голове красовался белозвездный шлем, у пояса меч, изукрашенный золотой насечкой, а из-за спины над головой высоко выдавались длинные стрелы с белочерным опереньем "накагуро" из орлиного пера. Он приладил к луку "медвежью лапу", прижал локтем к левому боку и приблизился к краю воды. Затем он вцепился пальцами в набедренники, нагнул голову и с криком "Эйтц!" стремглав прыгнул к бамбукам. Благополучно перелетев через поток, он встал на том берегу. И он произнес, отряхивая водяные брызги с набедренников:
- Не так уж это и страшно, как кажется оттуда. Давайте сюда, друзья!
Кто же откликнулся на его призыв и прыгнул следом? Четырнадцать человек из шестнадцати, а первыми были Катаока, Исэ, Кумаи, Бидзэн, Васиноо, Хитатибо, "разноцветный" Суруга Дзиро и слуга Кисанда. На этом берегу остались лишь двое: Нэноо Дзюро и Бэнкэй.
Едва Нэноо приготовился прыгать, как Бэнкэй ухватил его за стрелковый нарукавник и сказал:
- Так тебе не перепрыгнуть. У тебя трясутся колени. Сними-ка прежде доспехи, братец.
- Как же так? - возразил Нэноо.- Все прыгали в доспехах, а я один без доспехов?
- О чем вы там беседуете, Бэнкэй? - осведомился Судья Ёсицунэ.
- Я говорю Нэноо снять доспехи перед прыжком,- отозвался Бэнкэй. - И правильно! Тотчас заставь его снять! - приказал Ёсицунэ.
Не в пример всем прочим вассалам, здоровенным молодцам, не достигшим еще и тридцати лет, Нэноо был пожилым человеком. Ему исполнилось уже пятьдесят шесть. Несколько раз говорил ему Ёсицунэ: "Поход будет тебе не под силу. Останься в столице". Но он всякий раз отвечал упрямо: "Когда вы, господин, процветали, моя жена и дети без конца пользовались вашими милостями. Как же теперь, когда вас постигла беда, могу я остаться в столице и поступить в услуженье к чужому?"
Подчиняясь приказу, он сложил с себя доспехи и оружие, но на том берегу решили, что и так ему не перепрыгнуть. Снявши тетивы с луков, в одно они их связали и швырнули конец через реку.
- Тяни к себе! Хватайся сильнее! Держи крепче! - закричали они Нэноо и таким вот путем перетащили его через омуты в быстрых водах.
Оставшись один, Бэнкэй не стал прыгать там, где переправились Судья Ёсицунэ и все остальные вассалы. Вместо этого он поднялся вверх по течению на полтора десятка шагов, счистил с края скалы рукоятью алебарды снежные сугробы и заявил:
- Противно было смотреть, как вы топчетесь перед этой жалкой канавой, как вы прыгаете и отчаянно хватаетесь за эти несчастные бамбуки. Ну-ка, там, посторонитесь! Поглядите, сколь ловко перепрыгнул!
- Это он из зависти, чтобы мне досадить, не обращайте на него внимания,произнес Ёсицунэ, подтягивая распустившиеся тесемки на сапогах цурануки.
Он стоял на колене, опустив голову, как вдруг раздался отчаянный вопль: "Эйя! Эйя!" Это Бэнкэй, совершая ловкий прыжок на тот берег, запутался ногой в азалиях, проросших из трещины в скале, и обрушился в воду. Стремительный поток колотил его о камни. Река уносила его. Увидев это, Судья Ёсицунэ вскричал:
- Ах ты, сорвался все-таки!