И вот что поведал Кадзивара:
- В некотором году сто дней стояла засуха. Пересохли реки Камо и Кацура, иссякли до дна колодцы, над всей страною нависла беда. Обратились к старинным книгам за примером и нашли такую запись: "Если сто знаменитейших, обладающих чудотворною силой монахов из храмов Горы, Миидэра, Тодайдзи и Кобукудзи, вознеся моления, прочтут у пруда Сидэ сутру "Государь Защитник Страны", то Восемь великих драконов-царей, Подателей Воды, внимут и свершат свое дело". Сто знаменитейших монахов прочитали сутру "Государь Защитник Страны", однако же чуда не произошло. Тогда кто-то предложил: "Надобно созвать сто танцовщиц-сирабёси прекрасного облика, пусть они с соизволения государя-монаха исполнят танцы у пруда Сидэ, и тогда драконы-боги, Податели Воды, снизойдут к нашей нужде". По высочайшему соизволению созвали сто танцовщиц, и девяносто девять исполнили сирабёси, но действия это не оказало. Тогда Преподобная Исо сказала: "Девяносто девять исполнили танец, и ничего не получилось. Разве явят свою милость Податели Воды, если станцует одна Сидзука? Правда, её уже приглашали хранители священных сокровищ, и танцы её щедро вознаграждались..." И государь-монах молвил: "Выбирать больше не из кого. Пусть уж станцует и она". И Сидзука стала танцевать одна. Не успела она исполнить и половину сирабёси под названием "Симмудзё", как на глазах у пораженных людей со стороны вершины Микоси и гор Атаго вдруг встали и нависли над столицей черные тучи, Восемь великих драконов-богов взревели громами и засверкали молниями, хлынул проливной дождь, который продолжался три дня подряд, и в стране воцарились покой и благополучие. "Вняли божества танцу Сидзуки Безмятежной и явили свою милость",- сказал государь-монах и соизволил указом объявить Сидзуку первой танцовщицей в Японии. Выслушав это, Камакурский Правитель произнес:
- Тогда хотелось бы раз посмотреть. Кто будет говорить с нею? - вопросил он.
- Я что-нибудь придумаю, чтобы она станцевала,- сказал Кадзивара.
- Как же ты это сделаешь? - спросил Камакурский Правитель.
- Господин, всякий, кто живет в нашей стране, должен склоняться перед вашими повелениями. А кроме того, ведь смертный конец был ей предрешен, и разве я за нее не вступился? Так ли, иначе ли, но я попытаюсь.
- Что ж, ступай и уговори,- произнес Камакурский Правитель.
Кадзивара отправился и вызвал Преподобную Исо.
- Камакурский Правитель ныне в добром расположении,- сказал он.- Кавагоэ Сигэёри завел разговор о Сидзуке, и пожелал он посмотреть один из её прославленных танцев. Нет ли к тому препятствий? Пусть она исполнит один танец.
Преподобная Исо передала это Сидзуке.
- Ах, жалкая я и несчастная! - воскликнула Сидзука и, закутав голову полой одежды, упала на пол.- Горе мне от людей, что преуспела я в искусстве сирабёси! Не вступи я на этот путь, не терзаться б мне ныне такой невиданной скорбью! А тут еще мне говорят: иди и танцуй перед отвратительным человеком! Нелегко вам, матушка, передавать мне такие слова, и вижу я, что болит ваше сердце. Но ужели он полагает, будто заставит меня танцевать потому лишь, что я танцовщица?
Ответа она не дала, и Кадзивара удалился, ничего не добившись.
И вот воротился он в резиденцию господина, где его с нетерпением ждали. От высокородной Масако уже ждали узнать, удалось ли.
- Я передал ваше повеление, но даже ответа не получил,- доложил Кадзивара.
- Я так и думал,- произнес Камакурский Правитель.- Когда она вернется в столицу, в высочайших покоях и у государя-монаха спросят её. "А не просил ли тебя Еритомо танцевать перед ним?" Она ответит: "Он прислал Кадзивару с просьбой исполнить танец, но я была не в расположении и танцевать не стала", и тогда все подумают: не так уж он могуществен, этот Еритомо! Как поступить? Кого теперь к ней послать? Кадзивара сказал:
- А вот Кудо Саэмон Сукэцунэ! Он, когда жил в столице, нередко виделся с Судьей Ёсицунэ. К тому же он родился и вырос в столице, и говорун он искусный. Не прикажете ли ему?
Послали за Кудо Сукэцунэ.
В те времена Кудо Сукэцунэ жил в Камакуре у перекрестка То-но-цудзи. Когда Кадзивара Кагэсуэ привел его, Правитель сказал:
- Я посылал к Сидзуке Кадзивару, но она даже ответить не соблаговолила. Ступай-ка теперь ты и постарайся уговорить, чтобы потанцевала.
"Вот еще незадача,- подумал Кудо.- Попробуй уговорить человека, который оказал неповиновение самому Правителю!" Так размышляя, он поспешил домой и сказал своей жене:
- Камакурский Правитель поручил мне чрезвычайно трудное дело. Он пожелал, чтобы я уговорил Сидзуку танцевать, хотя она и слушать не захотела Кадзивару, которого послали с этим прежде. Вот беда так беда!
Жена в ответ сказала:
- Не надо было поручать это Кадзиваре. Не следовало бы поручать это и вам. Недаром ведь говорится: "Доброе слово чудеса творит", а Кадзивара деревенщина, он, поди, бухнул ей прямо по-военному: "Иди пляши!" И вы сами повели бы себя точно так же. А надобно явиться в дом Хори-но Тодзи со всевозможными лакомствами, словно бы в гости, потихоньку к ней подольститься, и дело будет сделано.
Так она ему сказала, словно ничего не могло быть проще.
Надо сказать, что жена Кудо Сукэцунэ была из настоящих столичных барышень и служила в покоях сиятельного министра Комацу, князя Тайры Сигэмори, а звалась госпожой Рэйдзэй. По летам она превосходила супруга. В те времена, когда Кудо был совсем молод и носил имя Итиро, он поссорился со своим дядей Ито Сукэтикой, и тот не только отнял у него наследственную землю, но и, на этом не успокоившись, разлучил его с женой. Кудо устремился было в Идзу, чтобы отомстить обидчику, однако господин Комапу не пожелал с ним расстаться и сказал ему:
- Хотя госпожа Рэйдзэй немного стара для тебя, но, если ты возьмешь её замуж и останешься в столице, я буду рад.
Противиться было неуместно, Кудо взял за себя госпожу Рэйдзэй, и вскоре они глубоко полюбили друг друга.
В третьем году Дзисё господин Комацу ушел из этого мира. Оставшись без покровителя, Кудо вместе с женой отбыл в Восточные земли. Хотя с той поры прошло немало времени, она еще не забыла умения слагать стихией играть на музыкальных инструментах и полагала, что уговорит Сидзуку без труда. И вот они поспешно собрались и отправились в дом Хори-но Тодзи.
Кудо пошел первым и обратился к Преподобной Исо с такими словами:
- Все это время я был порядочно занят и не навещал вас, и вы, наверное, сочли уж меня вероломным. Но дело в том, что Правитель собирается на паломничество в храм Мисима и я должен быть ежедневно при его особе. Пускаться в паломничество без очищения никак нельзя, вот я и не мог посетить вас, за что покорнейше прошу меня извинить. Но супруга моя тоже из столицы и выразила желание повидать вас в доме господина Хори-но Тодзи. Я же прошу вас, госпожа Исо, передать Сидзуке мои наилучшие пожелания.
С этими словами он сделал вид, будто уходит домой, а сам спрятался поблизости.
Преподобная Исо рассказала Сидзуке о посещении Кудо, и та молвила:
- Мне всегда было приятно видеть господина Кудо, а уж посещение его супруги для меня и вовсе нежданная радость.
Они быстро у себя прибрались. Вскоре и гостья пожаловала, и с нею жена Хори-но Тодзи.
Поскольку надобно было расположить к себе Сидзуку, жена Кудо, едва лишь началось угощение, запела имаё. Жена Хори-но Тодзи не отстала и спела песню сайбара. Тут и Преподобная Исо извинилась, что нынче она не в голосе, и спела сирабёси "Кисэн". Сайбара и Сонокома, не уступая наставнице в мастерстве, ей подпевали.
Весеннее небо было в тучах, накрапывал дождь, кругом была тишина. И сказала Сидзука:
- Если кто стоит под стенами, пусть слушает. День возвышающего душу пированья удлиняет жизнь на тысячу лет. Я тоже буду петь.
Она запела прощальное сирабёси. Голос и слова превосходили воображение и не поддавались описанию. Кудо Сукэцунэ и Хори-но Тодзи, подслушивавшие за стеной, были совершенно зачарованы.
- Аварэ, при ином положении мы бы не выдержали и вломились бы в дом,сказали они друг другу.
Когда песня закончилась, принесли биву в парчовом мешке и кото в футляре из пестрой ткани. Сонокома извлекла биву, настроила её и положила перед женой Кудо, а Сайбара извлекла кото, установила кобылку и положила перед Сидзукой. Когда же они кончили играть, жена Кудо рассказала несколько изящных историй и наконец решила, что пора приступать.
- Древнюю столицу называли Нанива,- так начала она.- А после того как в уезде Отаги провинции Ямасиро возвели нынешнюю столицу, нарекши её Тайра-но кё, то есть Мирной столицей, люди устремились далеко в край Восточного моря Токайдо и еще дальше, на восток от Юино и от заставы Асигара, и там, в уезде Осака провинции Сагами, на берегу бухты Юи у подножья Цуругаоки, в роще Хидзумэ стали они поклоняться бодхисатве Хатиману. Хатиман - родовой бог Камакурского Правителя, значит, покровительствует он и Судье Ёсицунэ, не правда ли? Будда Сакья-Муни явился в наш мир и претерпел восемь превращений. Так неужели не внемлет бодхисатва Хатиман вашим моленьям? Цуругаока почитается в нашей провинции как место, наиболее излюбленное божеством. По вечерам там полно молящихся, и они толпятся даже перед храмовыми вратами, а по утрам там без числа новых поломников, и они движутся плечом к плечу, наступая друг другу на пятки. Поэтому нечего и думать войти туда среди дня. Однако жене господина Хори-но Тодзи в храме Вакамии все хорошо знакомо. Я тоже знаю там все и вся. Завтра, еще до рассвета, мы отправимся туда вместе, и вы сможете выполнить свой обет. И если при этом свершите вы перед бодхисатвой Хатиманом свой танец, то все содеется по вашему желанию и восстановится любовь между Камакурским Правителем и Судьей Ёсицунэ. И разве не возрадуется Судья Ёсицунэ в далеком краю Осю, услышав о том, как преданно вы для него постарались? И когда еще представится вам такая возможность? Отбросьте же колебания, поклонитесь бодхисатве Хатиману! Наверное, я слишком докучлива, но это из моего к вам расположения. Соглашайтесь, говорю я вам, и, если вы пойдете, мы отправимся вместе.
Так она уговаривала Сидзуку.
Сидзука же, выслушав это, видно, подумала: "Может, правда пойти?" - и обратилась к матушке:
- Скажите, как мне быть?
"Ох, если бы все так и получилось!" - подумала Преподобная Исо и сказала:
- Сам Хатиман говорит устами госпожи! Радостно мне, что она так заботится о тебе. Разумеется, иди, и как можно скорее!
- Пусть будет так,- сказала Сидзука.- Поскольку днем это трудно, я отправлюсь в час Тигра, исполню танец в согласии с чином и порядком в час Дракона и вернусь домой.
Жена Кудо, в нетерпении поскорей сообщить мужу, отправила посыльного, но Кудо уже все сам услыхал через стену. Он вскочил на коня, поскакал ко дворцу Камакурского Правителя и вбежал в самураидокоро.
- Ну что? Ну что? - наперебой закричали самураи, едва его увидев.