- Погодите немного и успокойтесь. Если все же убьем мы монахов, а не Ёсицунэ, то нам несдобровать. А давайте-ка потребуем с них заставные деньги! От древности и поныне ведется, что куманоские и хагуроские ямабуси никогда не платят за проход через заставы. Если это Судья Ёсицунэ, он по незнанию сразу выложит деньги, чтобы поскорее пройти. Подлинный же ямабуси нипочем платить заставные деньги не станет.
И вот этот злохитростный человек вышел к ним и сказал:
- Ладно, пусть вы ямабуси. Будь вас трое или там пятеро, мы бы пропустили вас так. Но, поскольку вас четырнадцать, давайте деньги за проход через заставу. Выкладывайте поживей и проходите. Ныне по указу из Камакуры заставные деньги взимаются со всякого, кто бы он ни был по званию и положению, и идут па прокорм страже. Так что платите заставные деньги! Бэнкэй выступил вперед и вскричал:
- Это же неслыханно! С каких это пор ямабуси должны платить на заставах? Нет, не было тому примеров, и мы не станем!
Тогда одни стражники сказали:
- Значит, это не Судья Ёсицунэ! Другие возразили:
- Вот столь же ловко обводит людей вокруг пальца его пройдоха Бэнкэй!
А злохитростный стражник предложил:
- Давайте пошлем гонца в Камакуру, что там прикажут. А они тем временем побудут здесь у нас.
- Эти слова о Камакуре,- сейчас же не моргнувши глазом сказал Бэнкэй,несомненно, внушены милосердием Алмазных Детей, Охранителей Веры! Пока гонец скачет в Восточные земли и обратно, мы будем рады здесь отдохнуть и покормиться от заставы, сберегая расходы на еду.
Тотчас они внесли в помещение заставы свои алтари и расположились на отдых кто как горазд.
Впрочем, Бэнкэй оставался начеку и, хоть его не спрашивали, обратился к одному из стражников с такой историей:
- Вон тот мальчик - отпрыск некоего Сакаты Дзиро из провинции Дэва. Зовут его Конно, и он у нас в храме на виду. После затвора в Кумано хотелось нам провести несколько дней в столице, но он столь загрустил по родным местам, что пришлось нам выйти в обратный путь, не дождавшись даже, пока растают снега. Натерпелись мы в дороге изрядно и уж как теперь рады, что отдохнем хоть немного!
Затем он снял свои соломенные сандалии, вымыл ноги и стал укладываться спать.
Видя и слыша такое, стража решила:
- Никакой это не Судья Ёсицунэ. Пусть убираются. Им открыли ворота заставы. С видимой неохотой ямабуси собрались и побрели вон, да не все сразу, а по одному и по двое и неторопливо. Бэнкэй, выходя последним, сказал стражникам:
- Спасибо, что не сочли нас за Судью Есицувэ и пропустили.
В воротах, однако, он задержался и добавил:
- Одно только жаль: вот уже два или три дня не удается нам накормить досыта нашего мальчика. Не пожалуете ли на прощанье от ваших щедрот немного риса? А мы бы за вас вознесли моление.
Стража ответила, насмехаясь:
- Вот бестолковый монах! Когда тебя спросили, не Судья ли ты Есицунэ, ты в ответ бранился. А теперь, когда тебя пропускают без слова, ты клянчишь еду!
Но самый рассудительный на заставе человек сказал:
- Дадим тебе и за моление, и по доброте нашей. Получай.
Он насыпал в крышку от китайской шкатулки белого риса и вручил Бэнкэю. Тот принял и приказал:
- Яматобо, возьми!
И Есицунэ послушно взял у него крышку. Тогда Бэнкэй сел в воротах, отцепил от пояса раковину хорагаи и извлек из неё громовой рев, а затем, усердно натирая зерна четок иратака, висевших у него на шее, произнес такое молитвословие:
Наму! Гонгэны храма Кумано, величайшие чудодейпы
Японии! Алмазные Дети храма Оминэ! В Наре - храм Великий Гаран о семи залах! В Хасэ - Одиннадцатиликая Каннон! Богп храмов Камо, Касуга, Сумиёси! Да пойдет Судья Есицунэ этой дорогой! Да попадет он в руки этих воинов! Да возьмут они его и прославятся! И да будут их награды свидетельством святости Санукибо из храма Хагуро!
Стража внимала с благоговением, а между тем Бэнкэй в душе молился: "Наму! Внемли мне, бодхисатва Хатиман! Воплотись в Охранителей Веры Провожающих и в Охранителей Веры Встречающих и дай нам без помех добраться до края Осю!"
Итак, Судья Есицунэ словно чудом прошел через заставу в горах Арати. В тот же день они достигли бухты Цуруга и всю ночь молились бодхисатве в храме Кэи. Справились о корабле на север, но был лишь второй месяц в начале, дули свирепые ветры, и корабли из бухты не выходили. Снова ночь наступила. Не дождавшись рассвета, они перешли через перевал Кинобэ и, спустя несколько дней, достигли этидзэнского Кофу. Там они оставались три дня. И вот Есицунэ решил посетить храм Хэйсэндзи, прославленный в тех краях.
о том,
КАК ЕСИЦУНЭ ПОСЕТИЛ ХРАМ ХЭЙСЭНДЗИ
Все находили это решение опрометчивым, но слово господина есть закон, и в тот же день они вступили в обитель Каннон. Бушевала буря с ливнем, госпожа кита-но ката чувствовала недомогание.
Монахи, услышав о гостях, доложили настоятелю. Тот немедля призвал собраться братию из ближних мест и стал держать совет. Было сказано:
- Из Камакуры указали не давать пристанища никаким ямабуси. Если это и вправду Судья Есицунэ, надлежит наброситься на них и задержать.
Братия вооружилась кто чем хотел и собралась. Храм Хэйсэндзи подчиняется храму Энрякудзи, и монахи его силой духа не уступают собратьям на горе Хиэй. Глубокой ночью отобрали отряд из двух сотен монаховвоинов и служилых из храмовых властей, и вот отряд этот двинулся на обитель Каннон. Ямабуси расположились там в западной и восточной галереях. Бэнкэй предстал перед господином.
- Так я и полагал,- сказал он.- Здесь уж нам не вывернуться. До последней крайности буду пытаться перехитрить их, а как крайность придет, выхвачу меч, крикну:
"Смерть негодяям!" - и брошусь на них. Вы же, господин, по этому крику тотчас убейте себя.
С этими словами он вышел. И начался его разговор с братией.
У Бэнкэя было одно на уме: протянуть время.
- Откуда ты взялся, ямабуси? - приступили к нему грубо монахи-воины.Здесь не постоялый двор для бродячих монахов!
- Я - хагуроский ямабуси из провинции Дэва,- смиренно ответил Бэнкэй.
- Как тебя называют в храме Хагуро?
- Я там настоятель обители Дайкоку, а зовут меня Преподобный Сануки.
- Что это за ученик с тобой?
- О, это чтимый у нас господин Канно, сын Сакаты Дзиро.
Услышав это, монахи сказали друг другу:
- Нет, это не Судья Есицунэ. Будь это Судья Есицунэ, он не мог бы так знать о делах храма Хагуро.
Доложили настоятелю. Услыхав о прекрасном собой ученике, тот перешел в приемную и вызвал к себе Бэнкэя.