А Есицунэ извлек из своего алтаря меч в изукрашенных серебром ножнах и, воскликнувши: "Драконам, Владыкам Воды!" - бросил в море. Само собою, ветер переменился, задул от горы Юсуруги и погнал судно на восток, и по прошествии времени они пристали к берегам провинции Этиго в месте, именуемом Тэрадомари.
Господа и слуги обрадовались, сошли с корабля и двинулись дальше. Они прошли Сакурамати и Кугами, затем преодолели трудные места под названием Камбара и Сэнами и приблизились к заставе Нэдзу. Известно было, что на этой заставе проверяют весьма жестоко.
- Что будем делать? - спросил Есицунэ. Бэнкэй ответил:
- Станете вы, господин, ямабуси-носилыциком. С этими словами он взвалил на Есицунэ два алтаря и погнал вперед, нещадно колотя посохом и приговаривая:
- Шагай веселей, монах!
Стража спросила:
- Что он сделал, что ты с ним так обращаешься?
- Мы - ямабуси из Кумано,- ответил Бэнкэй,- а этот вот ямабуси убил наследственного моего слугу. Милостью богов и будд я его изловил, и надлежит теперь мне обращаться с ним по-всякому и жестоко.
И он снова принялся усердно уязвлять Есицунэ своим посохом.
- Экий бессчастный ямабуси, ты бы его простил,- сказала стража, распахнула ворота и, делать нечего, пропустила их.
Так они без задержки вступили в провинцию Дэва, в пределах края Осю. Как положено, вознесли благодарственные молитвы Целителю Мисэну и остановились передохнуть на два или три дня. Между тем начальником этого уезда был некто по имени Тагава Дзиро Масафуса. Родил он тринадцать детей, но лишь один остался в живых. Да и этот ребенок болел и пребывал между жизнью и смертью. Поскольку храм Хагуро был близко, ходили оттуда заклинатели-гэндзя, прилагали все силы и усердно молились, но втуне. Услыхав, что прибыли куманоские ямабуси, Тагава сказал домочадцам:
- Кумано-гонгэн славится многими чудесами. Позовем этих ямабуси, пусть помолятся и сотворят заклинания.
- Я схожу за ними,- вызвался челядинец по имени Сайто, отправился в храм Целителя Мисэна и поведал им обо всем.
- Тотчас же явимся,- был ответ.
- Однако же,- произнес Судья Есицунэ,- ведь здесь уже владения Хидэхиры, и этот Тагава, конечно, его вассал. Когда-нибудь позже мы непременно встретимся с ним. Как быть?
- Ничего тут такого,- успокоили его.- Встретимся и вместе посмеемся, только и всего.
И они отправились.
Без всякого смущения взошли они к Тагаве Дзиро:
Судья Есицунэ и с ним Хитатибо, Бэнкэй, Катаока и Канэфуса. Их сразу же приняли. Вывели к ним хворающего ребенка в сопровождении кормилицы. В помощники-ёримаси дали им мальчика лет двенадцати. Бэнкэй выступил как гэндзя, являющий свою чудотворную силу, и едва люди вознесли моления, как все, одолеваемые мстительной обидой злых духов и духов смерти, вдруг заговорили ясно и быстро. Было обещано исполнить желания духов, и тогда они исчезли, и маленький больной исцелился сразу же, а ямабуси сделали вид, будто так оно и должно было быть. И все преисполнились еще более глубокой веры и прониклись почтением к ямабуси и в одночасье признали величие Кумано-Гонгэна.
В благодарность получил Бэнкэй гнедого коня под седлом с серебряной оковкой и сто рё золотым песком, остальные же ямабуси получили по косодэ и по десять наборов орлиных перьев для стрел.
- Спасибо за щедрые пожалованья, заберем на обратном пути,- сказали они и с тем отбыли.
Поклонились со стороны храму Хагуро, и хотя Есицунэ хотелось затвориться там для ночного моления, но госпоже кита-но кате наступал срок рожать, и в страхе за нее он не пошел туда, а послал вместо себя Бэнкэя.
РОДЫ В ГОРАХ КАМЭВАРИ
Повидавши гору Сэнака, бухту Сиогама, острова Мацусима и сосны Анэгава, достигли они гор Камэвари, и тут наступили роды.
Канэфуса был вне себя от тревоги. Они были уже в глухих горах. Что делать? Они сошли с тропы, расстелили под деревом шкуры и уложили на них роженицу. Госпожа мучилась жестоко, и жизнь её была в опасности. Есицунэ впал в отчаяние. Видя, как она корчится в судорогах, он только говорил: "Не умирай! Горько мне!" - и заливался слезами. Его верные самураи твердили: "В самых жестоких битвах не являл он такой слабости!" - и при этом утирали глаза рукавами.
Прошло немного времени, и она простонала:
- Пить хочу!
Бэнкэй помчался под гору искать источник. Сколько ни слушал он, но звука бегущей воды не было слышно. И он жалостно бормотал себе под нос:
- И без того на нас все несчастья, а тут еще воды не найти!
Он спустился в ущелье и услыхал плеск горного потока, набрал воды и стал возвращаться, но тут пал густой туман, и он потерял дорогу. Тогда протрубил он в раковину, и раковиной откликнулись ему с вершины. Идя на трубный звук, вернулся он с водой, но Есицунэ произнес:
- Она больше не дышит.
Бэнкэй возложил её волосы к себе на колени, погладил и проговорил:
- Говорил же я, что надо было оставить вас в столице, но господин по слабости сердца меня не послушал. Горе нам, постигло вас лихое злосчастье. Что ж, значит, такая судьба. И все же отпейте немного воды, я ведь долго искал её в тумане.
С этими словами он омочил её губы каплей воды, и вдруг она вздохнула, дрожь пошла по её телу, и Бэнкэй сказал:
- Экие вы слабые люди! Ну-ка, посторонитесь!
Он приподнял госпожу, наложил руки на её живот и воззвал:
- Внемли мне бодхисатва Хатиман! Даруй ей благополучно разрешиться от бремени и защити её.
Так взмолился он с глубокой верою, и она тут же легко разродилась.
Услыша плач младенца, Бэнкэй его принял и завернул в рукав своей рясы. Хоть и не знал он, как надлежит делать, но сумел обрезать пуповину и обмыть новорожденного. Дело было в горах Камэвари, что означает Черепашья Доля, а поскольку черепахи камэ живут десять тысяч лет, решили совокупить это слово с названием журавля цуру, живущего тысячу лет, и нарекли младенца именем Камэцуру.
И сказал Ёсицунэ:
- Коли со мной ничего не случится, жить ему и жить, но есть ли надежда на это? Может, лучше бросить его в этих горах на погибель?
Но Бэнкэй, держа на руках младенца, произнес:
- Госпожа кита-но ката полагается на единого лишь Ёсицунэ, и, ежели случится худое, полагаться ей будет не на кого. И вот тогда мы вместе с юным господином станем ей надежной защитой. Да будет карма его подобна карме дяди его, Камакурского Правителя! Да будет силой он в меня, хоть я и не так силен! Да продлится жизнь его на тысячу и на десять тысяч лет!
Затем он обратился к младенцу:
- Отсюда до Хираидзуми еще далеко. Ты уж не капризничай и не ругай своего Бэнкэя, если мы встретим кого-нибудь на пути.
И он завернул дитятю в свою безрукавку катагину и уложил в свой алтарь. И удивительно! Дитя за всю дорогу ни разу не пискнуло!
От Сэконо они прошли до места под названием Курихара, и оттуда Ёсицунэ послал Камэи и Бэнкэя сообщить Хидэхире о своем прибытии.
O том, КАК СУДЬЯ ЁСИЦУНЭ ПРИБЫЛ В ХИРАИДЗУМИ
Хидэхира был поражен.