Мастер произнес:
- Не знаю я что-то, кто бы мог в столице вести себя со мною столь дерзко. Он кем-либо послан или говорит от себя? Узнай и доложи. I. На это парень ответил со всей обстоятельностью:
- С виду не похоже, чтобы этот человек имел над собой хозяина. Вроде бы он из знати, хотя одежда на нем простая, без гербов, и шапка простая, самурайская, как на всяком юнце из горожан, но брови подведены, зубы вычернены, и панцирь отменный, и препоясан он мечом с золотой отделкой. И по смелой повадке с ним никому не сравняться. Как бы не оказался он одним из вождей Минамото, вот что! Ведь повсюду говорят, будто они вот-вот поднимут смуту в стране. А поскольку вы, Мастер, человек всем известный, то не явился ли он приглашать вас в военачальники? Коли в беседе с вами он что-нибудь скажет, а вы в ответ ему нагрубите, а он отделает вас мечом плашмя, не укоряйте меня потом, что я вас не предостерег!
Выслушав его, Мастер сказал:
- Любопытный молодчик. Что же, пойду взгляну на него.
Облачившись поверх легкой прохладной одежды из шёлка-сырца в пурпурный кожаный панцирь, сунув ноги Б соломенные туфли "алмазная твердость", нахлобучив на голову по самые уши черный холщовый колпак токин и взявши на изготовку тяжелый дрот с изогнутым лезвием, он грузной походкой вышел на гостевую веранду и уставился на Есицунэ. Затем он спросил:
- Кто это здесь хочет говорить с Мастером? Самурай? Простолюдин?
Есицунэ легким шагом приблизился от ворот.
- Ваш покорный слуга,- произнес он и поднялся на веранду.
Мастер-то думал, что гость почтительно опустится на колени внизу, а тот безмятежно уселся прямо перед ним, скрестивши ноги!
- Вы? - проворчал Мастер.- Значит, это вы желаете говорить со мной?
- С вашего дозволения.
- Какое же у вас ко мне дело? Вам нужен лук? Или связка стрел?
- Ну что вы, почтенный! - сказал Есицунэ.- Разве стал бы я беспокоить вас такими пустяками? А вот правда ли, что хранится у вас в секрете пожалованная от верховного советника книга, именуемая военным трактатом "Лю-тао", коей пользовались еще чжоуский Му-ван и в нашей стране Масакадо? Держать эту книгу для себя одного нельзя. И пусть она в ваших руках, почтенный, но раз вы сами не умеете её прочесть, то откуда у вас возьмутся ученики, которым вы смогли бы передать ее мудрость? Так что не сочтите мою просьбу неразумной, покажите мне эту книгу. В сто дней я прочту её и верну и еще обучу вас всему, что в ней есть.
Услышав это, Мастер заскрежетал зубами от ярости и взревел:
- Это что же такое? По чьей оплошности впустили во двор этого наглеца? Взять его, надавать по шее и вышвырнуть вон!
Излив свой гнев, Мастер удалился в дом, а Есицунэ подумал: "Экие мерзкие манеры! Мало того, что не дал мне желанную книгу "Лю-тао", так еще посмел грозить надавать мне по шее! Для чего же у меня меч? Сейчас раскрою ему рожу!" Впрочем, он тут же сказал себе:
"Стой, стой, опомнись. Не прочтя и знака из "Лю-тао", Мастер все же учитель. Не прочтя и половины знака, я все же ученик. Нарушив эту связь мечом, я навлеку на себя гнев богини Кэнро. Лучше пощажу Мастера и сам отыщу, где спрятан военный трактат "Лю-тао".
И он стал ходить в этот дом, не ища погибели хозяина. Да, крепко сидела у Мастера на плечах голова!
Было это весной; Есицунэ всякий день от рассвета до сумерек тайком проводил во владениях Мастера. Неизвестно было, где и чем он питает себя, однако же не худел он нисколько, облачен же был всегда в красивые одежды, согласные с временем года. Еще дивились люди, откуда он появляется и куда уходит. А ночевал он у Сёсимбо на Четвертом проспекте, и сей муж оказывал ему всяческую помощь.
Между тем жила в доме Мастера женщина по имени Коси-но маэ. Хоть и из простых, но была она доброй сердцем и всегда привечала Есицунэ, так что вскоре они стали приятелями. Однажды Есицунэ её спросил:
- Что говорит обо мне Мастер?
- Да ничего не изволит говорить,- ответила она.
- А все-таки? - настаивал Есицунэ.
- Как-то раз изволил молвить что-то в таком роде:
"Есть он, так есть, нет его, так нет, но чтобы никто с иим ни слова!"
- Видно, и впрямь я стал ему поперек горла. А правда, что у него много детей?
- Верно.
- Сколько же?
- Два сына и три дочери.
- Сыновья при доме?
- Они вожаки камнеметчиков в Куй.
- А где дочери?
- Живут счастливо по разным местам за высокородными мужьями.
- Кто же мужья?
- Старшая дочь - супруга церемониймейстера при государе-монахе, превосходительного Нобунари из дома Тайра, вторая счастлива за сокольничим Торикаи из дома Фудзивары. А третья на выданье.
- А ведь не ко двору Мастеру столь высокородные зятья,- произнес Есицунэ.Человек он нетерпимый и легко может совершить невежество, и, ежели его за это ударят по лицу, вряд ли они вступятся за честь его дома. Взять бы ему лучше в зятья людей бесприютных и отчаянных вроде меня, уж тогда бы честь свекра была бы омыта чистенько. Шепни-ка хозяину.
Коси-но маэ почтительно его выслушала.
- Если бы я такое ему сказала,- возразила она,- он бы не посмотрел, что я женщина, а сразу отрубил бы мне голову, руки и ноги.
И Есицунэ сказал:
- Видно, мы с тобой связаны знакомством не только в нынешнем рождении, и дальше скрывать от тебя нет смысла. Смотри только, не проговорись. Я - сын императорского конюшего левой стороны, и зовут меня Минамото Куро. Возымел я желание заполучить военный трактат "Лю-тао", и, хоть это Мастеру не по душе, я его заполучу. Поведай мне, где спрятана эта книга.
- Откуда мне знать? - проговорила Коси-но маэ.- Слыхала я только, что у Мастера это самое драгоценное сокровище.
- Так что же делать?
- Сделайте так: напишите-ка любовное письмо и дайте мне. Уж я сумею завлечь им молодую госпожу, любимую дочь Мастера, благо она ни с кем еще не была в близости, и уж я постараюсь получить у неё ответ. И коль пойдет у вас, как водится между мужчинами и женщинами, и сблизитесь вы, и попробуйте тогда завладеть этой самой книгой.
"И среди простолюдинов есть добрые сердца",- подумал Есицунэ и написал письмо. Коси-но маэ отправилась с письмом в покои молодой госпожи, заговорила и завлекла её и добилась ответа. После этого Есицунэ больше не показывался во владениях Мастера. Еще бы, он затворился в покоях дочки!
А Мастер возликовал:
- Что за услада душе моей! Не видно его больше и не слышно! Чего еще желать?
Между тем Есицунэ сказал его дочери:
- Нет ничего тягостнее, нежели прятаться от глаз людских. Нельзя нам так быть до бесконечности. Ступай и откройся во всем отцу твоему Мастеру.