* * *
Константин Никовани умер на исходе зимы. Печальная весть застала Бачурину в Москве, где она продолжала оставаться после покушения. Отсюда, из своего московского особняка, практически не вставая с постели, она управляла огромной корпорацией.
Самочувствие Татьяны Николаевны оставляло желать лучшего, но она посчитала себя обязанной присутствовать на похоронах дяди.
Позвонил Царедворцев, долгие годы бывший другом умершего:
— Собираешься на Мальорку? А здоровье позволит?
— Я не могу не лететь, — ответила Татьяна.
— Я взял билеты на завтра. А у тебя как с билетами?
— Уже зафрахтовала самолет. Если желаете, можете лететь со мной.
— Не знаю… Может, и вправду воспользоваться твоим приглашением?
— Только скажите, сколько с вами будет сопровождающих.
— Двое или трое. Когда вылетаешь, завтра?
— Послезавтра утром.
— Хорошо. Еще созвонимся.
* * *
Лайнер разогнался по бетону взлетной полосы и нырнул белесый кисель облаков.
— Ира, подай мне кофту, — попросила Бачурина спутницу-секретаря, едва на табло загорелась надпись, разрешающая вставать с мест.
— В салоне ведь тепло, — заметил Царедворцев, усаживаясь в соседнее с Татьяной кресло.
Когда Бачурина привстала, чтобы надеть длиннополую вязаную кофту, Иван Осипович скользнул взглядом по ее фигуре, пытаясь найти признаки беременности. Вроде появился небольшой живот. Или просто поправилась от малоподвижного образа жизни? Академик не был специалистом в этих вопросах. Он взял книжку, лежащую на столике.
— Вадим Охотников, «Исповедь палача». Я слышал об этом романе. Бестселлер года.
— Взяла полистать в дорогу. Газеты утверждают, что автор был одним из самых квалифицированных киллеров, на счету которого несколько громких убийств.
— Помню, как в новостях сообщалось о гибели этого Охотникова в перестрелке, когда его пытались арестовать. Но я не знал, что он еще и писатель. И как вам роман — понравился?
— Любопытно было узнать психологию палача. Правда в «Исповеди» особых откровений я не обнаружила. Возможно, Охотников лучше владел пистолетом, чем пером. Впрочем, я небольшой специалист в этих вопросах.
Над Италией сплошной облачный покров, укрывающий Европу, наконец, остался позади самолета. Внизу засверкало Средиземное море.
— Я боюсь завтрашнего дня, — призналась Татьяна.
Иван Осипович повернулся к Бачуриной, взял узкую женскую ладонь в свои большие руки, похлопал ободряюще, не находя нужных слов.
— Будто вместе с дядей Константином похоронят последнее воспоминание о той беззаботной жизни, которую я вела до смерти Великого.
— А для меня похороны друзей, — вздохнул Царедворцев, — как верстовые столбы. Чем ближе к концу пути, тем они чаще. Значит скоро и мой черед. Ты слышала, что умер Гуковский? Кажется, вы встречались?
— Всего два раза, — машинально ответила Бачурина, погрузившись в какие-то свои мысли. И в свою очередь спросила: — Вы были знакомы?
— Встретились, где обычно встречаются старики. У врача. Потом были в одном санатории, иногда перезванивались.
На изумрудной глади моря появились светлые пятна, среди которых вздымались острова.
— Балеары, — сообщила стюардесса.
Мальорка, как всегда, была оранжево-синей. Синее море, синее небо. И в них утонули оранжевые острова и оранжевое солнце. А среди оранжевого и синего — белая россыпь: яхты и дома. А еще пятна зелени среди скал, тоже украшенные оранжевыми шарами апельсинов. Недаром флаг Испании горяч даже на вид — желто-красный. Это цвета Испании. Куда не поверни взгляд, наткнешься на них.
— Я давно хотела спросить, как вы познакомились с дядей? — перед самой посадкой вновь заговорила Бачурина.
— В Египте, где я работал с экспедицией. Это было так давно, что я уж и забыл подробности.
Белый лайнер прочертил след в небе, совершая посадку в столице Мальорки Пальме. И вот уже знакомая громада желто-коричневого готического собора над лесом мачт в заливе. По настоянию сопровождающего врача Бачурина сделала остановку в Старом городе, чтобы отдохнуть перед поездкой на северо-западную оконечность острова.
* * *
На другой день после похорон Царедворцев навестил Бачурину в доме, который она снимала на берегу бухты Пальенса.
— Давайте прогуляемся вдоль берега. Хочется насладиться южным солнцем перед возвращением в российский холод. К тому же в Москве я не смогу позволить себе подобную роскошь: охрана и врачи скоро меня доконают.
Дом стоял на округлой вершине небольшой горы, обрывающейся прямо в море. Царедворцев и Бачурина медленно стали спускаться по каменистой тропинке, затем зашагали вдоль обрыва. Татьяна молчала, да и Иван Осипович после вчерашних похорон был неразговорчив.
Из кармана блузы, которую одела Бачурина, послышалась телефонная трель. Татьяна достала миниатюрный аппаратик.
— Слушаю.
Звонивший был краток, и через полминуты она сама набрала номер:
— Узнал меня? Я звоню, чтобы сказать «прощай»!
В наушнике послышался какой-то неясный хлопок, связь оборвалась. Бачурина подошла к самому краю обрыва, посмотрела, как у подножия скалы плещется море. Протянув над пропастью руку, Татьяна разжала пальцы, сжимающие телефон. Черная продолговатая коробочка, кувыркаясь, полетела вниз.
— Уп-с!
Царедворцев, с удивлением следивший за действиями женщины, не удержался от вопроса:
— С кем ты говорила?
— С одним покойником.
— Покойником?
— Да. Не смогла отказать себе в удовольствии попрощаться.
Иван Осипович продолжал с недоумением смотреть на Бачурину, но та зашагала дальше. Лишь пройдя с полсотни метров, она повернулась к Царедворцеву и спросила:
— Вам когда-нибудь приходилось сожалеть о человеке, виновником смерти которого вы стали?
— Это вы о покойнике, с которым только что говорили?
— О Паше? Нет. Это мерзкий никчемный человечишко, о смерти которого никто не станет жалеть.
— Паша? Слышал о таком. Но почему вы называете его покойником? Разве он умер?
— Да. Совсем недавно. Несколько минут назад, — беззаботно ответила Татьяна.
абзац Старик внимательно посмотрел на Бачурину и понял, что та не шутит.
— Когда я говорила о вине, вспомнила об одном своем приятеле, Серже Ларисе.
— И что с ним случилось?
— Погиб в результате несчастного случая. И когда я узнала об этом, почувствовала, что в его смерти есть и моя вина.
Бачурина вновь двинулась по тропинке.
— Почему? — в спину ей спросил Царедворцев.
— Это был талантливый молодой модельер с большим будущим, — заговорила Татьяна, и ветер уносил ее слова в море. — У нас с ним были грандиозные планы, от которых пришлось отказаться ради спасения «Цесаря». Когда дела пошли совсем плохо, среди распроданных объектов оказался и Дом моды. Коллекцию Лариса попросту выбросили на улицу. Я в этот момент находилась в Москве, отлеживалась после автомобильной катастрофы, и ничего не знала.
— И что произошло?
— В тот день, когда его выкинули на улицу, Серж напился, и попал под колеса машины. Был гололед, и водитель не сумел остановиться, когда прямо перед машиной на проезжую часть вышел пьяный.
— Вы думаете, это было самоубийство?
— Какая разница? Он погиб, — Татьяна остановилась и повернулась к Царедворцеву.
— К чему вы мне это рассказываете? — спросил старик.
— Я знаю, какую роль вы сыграли в гибели Петра Алексеевича.
Иван Осипович молчал. Не было слов, чтобы ответить.
— Одного не знаю: почему вы на это пошли? — Бачурина, хоть и ниже ростом, стояла выше по склону, и поэтому смотрела на Царедворцева в упор.
Рука старика потянулась к внутреннему карману…
* * *
С башни, стилизованной под маяк, за Царедворцевым и Бачуриной следил мужчина со снайперской винтовкой. Когда старик сунул руку под пиджак, палец снайпера стал медленно и плавно опускаться на спусковой крючок. Для выстрела оставалось сделать последнее усилие, когда движение пальца остановилось. Стрелок увидел, что Иван Осипович извлек из кармана пузырек с пилюлями.
* * *
Высыпав несколько таблеток на ладонь, Царедворцев забросил их в рот.
— Пасхоев действительно мертв? Как это произошло?
— Вы слышали наш разговор.
— Ну и что?
— Для ликвидации этого мерзавца мы использовали устройство, с помощью которого Паша собирался убить меня. Только несколько перепрограммировали. Устройство поместили в радиотелефон и подменили им «Ериксон», которым пользовался Пасхоев. Когда это было исполнено, мне позвонили, подгадав момент, когда Паша оказался один.
— Что это за устройство, о котором вы говорите?
— Миниатюрная радиомина, подсоединенная к крошечному контейнеру с ядом. После сигнала микровзрыв освобождает отравляющее вещество, выбросив его в сторону жертвы. Паша думал, что, покинув Москву, сумеет спрятаться от меня. Но ошибся.
— Но почему вы убили Пасхоева и оставили в живых Оганесова?
— Паша не понимал намеков. Что касается Архитектора, то я отвечу вам словами Наполеона. Не знаю только, произносил ли он их в действительности. Я услышала их в фильме «Орел в клетке».
— Что это за слова?
— «Использовать друзей умеет каждый, использовать врагов — вот в чем секрет».
— Смерть Вадима Охотникова — тоже ваша работа?
— Мы только вывели на его след ФСБ. Но чекисты не смогли арестовать мерзавца.
— И все?
Бачурина пристально посмотрела в глаза старика:
— Мы помогли «Исповеди палача» стать бестселлером. Просто сообщили в издательство, кем на самом деле был их автор. В издательстве оказались умные люди, воспользовались намеком.
— Зачем вам это понадобилось?
— Некоторое время спустя журналисты раскопают историю охоты, которую вел на меня этот «писатель». Так что популярность «Исповеди» послужит рекламой «Цесарю». Возможно, в будущем мы опубликуем художественную версию этой схватки. Впрочем, без упоминания имен. Достаточно намека, слуха…
— Желаете использовать с пользой для себя и Охотника?
— Мертвого Охотника. И вам ведь известно, кто убил его. Но о Седом поговорим позже. Сперва я хочу узнать причину, по которой погиб Петр. Кое-что мне известно, но я хочу знать все.
— Вам лучше сразу убить меня.
— Значит, не хотите отвечать?
— Я взял грех на душу, — опустил голову Царедворцев. — И если расскажу вам о причине, получится — все зря.
— Я знаю, что не вы отдавали приказ о ликвидации Великого. Иначе Седой был бы сейчас жив.
Старик посмотрел на Татьяну. На его лице появилось изумление. Он хотел что-то сказать, передумал, резко развернулся, зашагал вдоль обрыва. Остановился. Постоял, опустив голову, и вернулся к Бачуриной:
— Что вам известно?
— Не слишком много, но вполне достаточно, чтобы разразился жуткий скандал, если я передам имеющиеся материалы в средства массовой информации.
Царедворцев долго молчал, затем с видом безгранично усталого человека кивнул головой.
— От вас этого можно ожидать. Но вы недооцениваете тех, с кем имеете дело. И тем повторяете ошибку своего мужа, — речь старика была медленной, как движения сапера на минном поле. — Скорей всего, из вашей попытки обратиться к средствам массовой информации ничего не вышло бы. Но есть некоторая вероятность, хоть и небольшая, что вы сможете преуспеть в своем замысле. Как видите, я откровенен. Насколько позволяют обстоятельства… Но даже ваша угроза, должен признать — вполне реальная, не заставит меня раскрыть все детали. Хотя бы потому, что они мне самому не известны. И, кроме того, это поставит под угрозу вашу жизнь.
— Меня теперь нелегко запугать, — усмехнулась Таня.
— Знаю. Но я знаю и то, что вы здравомыслящий человек. И, обращаясь к вашему здравомыслию, опишу некую гипотетическую ситуацию. Допустим, некоторое время назад хакеры проникли в компьютер одной из зарубежных исследовательских фирм и похитили секретные материалы. Просто так, для развлечения. Затем один из электронных хулиганов передал дискеты своему приятелю, занимающемуся авиационной тематикой. Тот, в свою очередь, оказался башковитым и предприимчивым малым и продал материалы своему бывшему научному руководителю. Когда ученый понял, какое сокровище попало к нему в руки, то в свою очередь обратился к некоему бизнесмену и был привлечен к одному очень перспективному проекту, скажем, авианесущего крейсера. Похищенные материалы подсказали нашим разработчикам несколько свежих идей, легших в основу проекта уникальной системы автопосадки на авианосец. В частности они усовершенствовали программное обеспечение бортового компьютера, позволяющее самолету сохранять устойчивость в воздухе при сверхмалых скоростях, на грани сваливания.
— Программы? Компьютеры? Не понимаю, что здесь плохого. Кроме факта воровства.
— Предположим, начало строительства крейсера, — продолжил Царедворцев, не обратив внимания на реплику Бачуриной, — намечается не раньше, чем через три-четыре года. А то и позже. А закончится еще через пять лет. В лучшем случае. Вы представляете, как далеко шагнет за это время вычислительная техника? Программы, выполненные для нынешних самолетов, давно устареют. Так что воровство, по сути, не принесло никакой пользы. А потом бизнесмен оказался на грани банкротства и обратился за помощью к иностранцам. И по иронии судьбы, к тем, у кого был похищен исходный материал.
— Что тут такого, что может обречь человека на смерть?! — не удержалась Бачурина от крика.
— Моя история не имеет отношения к Великому. Хотя ситуация сходная. Необдуманный поступок бизнесмена поставил под угрозу жизнь нескольких хороших людей и, кроме того, помешал проведению важной программы.
— Значит, это шпионская история? И никаких хакеров не было?
— Я вас сразу предупредил — история вымышленная. Я ее привел лишь для того, чтобы показать: участие в оборонных программах приносит прибыль, дает определенное влияние, но и накладывает определенную ответственность. А главное — таит в себе немалую опасность.
— Почему вы просто не запретили Великому проведение исследований?
— Разве можно было запретить что-то Петру Алексеевичу? Когда «Цесарь» оказался в сложном положении, правительство предложило кредит. Но с некоторыми условиями. Согласно одному из них Петр Алексеевич должен был передать под контроль государства исследовательский центр одного из своих предприятий. Кредитом, между прочим, занимался наш общий знакомый Гуковский. К сожалению, Великий нашел более выгодных кредиторов — американцев. Янки были готовы выложить кругленькую сумму за возможность закрепиться в этом секторе «оборонки». А это открывало им прямой доступ к материалам, о которых им не следовало знать и даже догадываться.
— Это угрожало безопасности страны?
— Самым непосредственным образом, — заверил Царедворцев.
— И Седой посчитал, что это оправдывает убийство нескольких людей?
— А разве вы сами не отдали приказ на убийство, по крайней мере, одного человека?
— Я защищала себя.
— А он… Впрочем, не буду прикрываться подчиненным. Я защищал интересы страны, миллионов ее граждан.
— Государственные интересы, большая политика… Издали это выглядит так респектабельно. Впрочем, я сама не лучше, — Татьяна вздохнула. — Почему все же Седой принял решение о ликвидации моего мужа?
— Когда Охотник в очередной раз упустил Великого, Седой понял, что ему следует вмешаться. Боялся, что Петр Алексеевич успеет подписать с американцами контракт. Это не остановило бы Пашу и Охотника, но смерть Петра уже не имела бы для нас значения. Потому Седой решил не упустить последней возможности сорвать подписание договора.
— И он передал специальную добавку Охотнику, — закончила Бачурина. — А потом избавился от киллера.
Царедворцев некоторое время помолчал, а затем признался:
— Седой не имел контактов с Охотником. До перехода в разведку он служил в подразделении «Б» КГБ СССР и получил подготовку, позволившую самостоятельно произвести акцию. При этом он был уверен, что даже в случае выявления причины аварии, подозрение падет на Охотника.
— Значит — Седой? — Бачурина впервые за все время разговора не скрыла своего удивления. — Да. Понимаю… А Охотника он убрал потому, что у того имелось алиби или объяснение на случай с «Гольфстримом». И это могло навести на след Седого.
— А как вам удалось выйти на него? — в свою очередь поинтересовался Царедворцев.
— Подразделение «Б» КГБ СССР, — ответила Татьяна Николаевна. — Англичане произвели анализ остатков вещества в обломках двигателя. Его практически невозможно было обнаружить… во времена Второй мировой войны, когда изобрели это средство. Сейчас возможности лабораторий значительно увеличились. Кроме того, «Роллс-Ройс» горел желанием оправдать свою репутацию. Обнаружив постороннее химическое вещество и определив его, англичане подсказали нам возможный источник его появления. Так мы вышли на группу «Б».
— Дальше дело техники, — кивнул старик.
— А когда вы заподозрили Седого в причастности к катастрофе? — спросила Бачурина.
— Он всегда питал склонность к силовым методам. И как-то странно себя повел, когда я попросил подготовить материалы по Охотнику и Паше для передачи Авакуму.
— Седой знаком с Шанхаем?
— Вы и это знаете?! Нет, с Лешей они не знакомы. И уже вряд ли познакомятся… Но вы напрасно намекаете, что к смерти Седого приложил руку я. Это действительно было самоубийство, а не инсценировка.
Некоторое время стояли молча. Затем Царедворцев спросил:
— Но вы понимаете, что и ваша жизнь окажется в опасности, если кто-то узнает, о чем мы с вами здесь разговаривали?
— Насчет меня не беспокойтесь. Я позаботилась о гарантиях. И если что… Вы понимаете.
— Что вы решили в отношении меня?
— В отношении вас — ничего. Вы ведь не отдавали приказа на ликвидацию моего мужа.
— Ненужно сарказма. Я понимаю, что ответственность лежит на мне.
— Когда-то, в Египте, вы спасли Никовани жизнь. Дядя рассказал, как, потеряв управление, машина, в которой вы ехали, свалилась с обрыва. Вы несколько десятков километров волокли его на себе. Сказал и о том, что именно вы посоветовали пригласить Авакума. И, как я сейчас понимаю, снабдили того первичной информацией об Охотнике…
Бачурина резко оборвала фразу, развернулась и решительно зашагала к дому.
— Константин знал? — крикнул Царедворцев вслед Татьяне.
Женщина не ответила. Иван Осипович долго смотрел ей вслед. Внезапно он схватился за грудь, зашатался, стоя над самым краем обрыва…
* * *
Мощная оптика позволяла снайперу видеть мишень, как будто та была совсем рядом. Он видел, как исказилось лицо старика мукой и страданием, и тот стал оседать вниз.
— Квадрат девятнадцать, — скороговоркой произнес снайпер. — Срочная медицинская помощь для объекта два.
Стрелок поставил оружие на предохранитель и теперь использовал снайперский прицел как подзорную трубу, пытаясь рассмотреть сквозь зелень куста, упал старик на тропинку или свалился в море.
* * *
Открыв глаза Царедворцев увидел над собой плывущие облака.
«В аду не может быть такого голубого неба, — удивился Иван Осипович. — Значит, я еще по эту сторону могилы».
Старик устало закрыл глаза. Как ни парадоксально, осознание того, что он жив, не обрадовало, но, пожалуй, и не расстроило.
Больше книг на сайте - Knigoed.net