Не пьяневший от пива сынок!
Колбасою прославился Краков,
Дух чесночный шибает в ноздри,
У харчевни — крики и драка.
Лотарь вышел наружу, и что же?
О колёса его фургона
Ударяют кого-то спиною.
Он с оглоблей вскочил на повозку,
Крик его прогремел над толпою.
Услыхала толпа такое,
Чего нам повторять не стоит.
Не у ведьмы ль учился Лотарь
В мрачной хижине в камышах
Хлёсткой брани на всех языках?
"Осади-ка назад, горожане!
Или будет у вас на загривках
Из дурацких мозгов подливка!
Кто б он ни был, кого вы бьёте,
Я не дам вам его прикончить!"
Окровавленный малый поднялся.
"Это вор! Он с поличным попался!
За кого ты вступаешься, шваб?" -
«Бейте, люди, и вора и шваба!» -
Завизжала какая-то баба,
Но вмешался торговец жестью:
"Мы решим это дело честью!
Из какой, мы узнаем, корысти
Чужеземец вступился за вора?
Здесь для боя довольно простора.
Эй, Паромщик!" Выходит детина -
На плече в сорок фунтов дубина.
Ну что, опомнился, нахал?
Зачем в чужое дело встрял?
Ах, ты жалостлив,
Жалостлив, жалостлив?
Так, может, ближнего любя,
Подставишь под дубьё себя?
А Паромщик вола тяжелее,
Раза в два он Лотаря шире.
Если Лотарь его одолеет
И за вора уплатит выкуп,
Их обоих отпустят с миром,
Кончив дело роскошным пиром.
"Ай, как славно! — кричат горожане, -
Не в обиде на нас, забияка?"
Окружили с хохотом немца:
"Отколол ты сдуру коленце!
Убирайся, пока не поздно".
Подступает Паромщик грозно.