— А есть что-то пригодное в моем случае?
Антон, не задумываясь, подошел поближе.
— Вот, смотри. Прием, удобный всегда, если у противника в руках нет ножа или заточки… вообще острого. Это называется — терминальная дистанция. В таком положении можно делать так, так или так. Или сразу вот так и так. Попробуй.
— Так ведь неудобно, — сказал Митька. — Невозможно же так драться. Опасно же.
— Неудобно. Опасно, — согласился Антон. — Но и противнику тоже неудобно и опасно. А драться так и невозможно. Я же тебе говорю: это дистанция терминальная, на этой дистанции бой прекращается. На этой дистанции не дерутся, а калечат.
— Так ведь и меня могут покалечить.
— Если на тебя наехал тот, кто сильнее, кто лучше дерется, то с обычной дистанции… как обычно дерутся… у тебя мало шансов нанести ему какой-то вред. А на терминальной — пятьдесят на пятьдесят. Шансы практически равны. Либо ты, либо тебя. Против здоровенного и тренированного мужика пятьдесят на пятьдесят — это для тебя, необученного ребенка, совсем неплохо.
Митька почесал голову.
— Страшно, — признался он.
— Правильно. Должно быть страшно. И врагу должно быть страшно. Если ему нестрашно, то он глубоко заблуждается.
С дракой ситуация начала проясняться. А со всемогуществом пока было неясно.
— А все-таки, — спросил Митька Монаха. — Если просить и просить, то получишь то, что просишь? или вообще что-нибудь… хорошее.
— То, что просишь, — сказал Монах.
— А если прошу что-то, что Богу неугодно?
— А зачем тебе это?
— Я хочу понять — в принципе. Как это — "просите — и дастся вам".
— А что тут непонятного? Проси — и дастся.
— Не верится, — сказал Митька. — Я чего-то не понимаю.
— А чего?
— Главное непонятно, — признался Митька.-љ Какой смысл вообще молиться? Если Бог хочет дать, так Он и так даст. А если не хочет… Тогда опять-таки: зачем? Какой смысл?
— Чтобы ты мог получить все, что захочешь.
— Подождите. Как это — что захочу? А если Бог не хочет? Его же не заставишь.
— Не заставишь. Но раз ты молишься, значит, Он что-то собирается тебе дать.
— Вот именно. "Что-то"!.. Не что я хочу, а что Он хочет. Потому я и спрашиваю. Какой смысл просить тогда?
— Проси, что хочешь. И будет тебе, чего ни захочешь… если только не бросишь просить, — терпеливо повторил Монах.
Митька покачал головой.
— Какая-то чепуха. Если Бог не хочет, Его же не заставишь. Что, молитва Его переменит?! Бога?!
— Чепуха, — согласился Монах. — Бог не меняется. Но обстоятельства меняются. Ты меняешься.
— Ну, и что?
— Когда молишься о том, что Богу угодно, молиться легко. И получаешь быстро. А когда трудно молиться — это жертва Богу. Труд молитвенный — это жертва. Как и любой труд.
— А бывает любовь к труду, — заметил Митька.
— Бывает. Но когда трудно молиться — это не напрасный труд.
— Я и хочу понять — почему не напрасный? Если я прошу одно, а Бог хочет другое. Бесполезно же.
— Да нет, небесполезно, — Монах покачал головой. — Если бы бесполезно, то никто бы и не молился… подолгу.
— Ну, да. Или скоро даст, или вообще не даст.
— Нет, нет, брат.
Монах вздохнул.
— Давай по-порядку.
— Давайте, — давно бы так, подумал Митька. Технарь, понимаешь. Митька на самом деле любил обстоятельность.
— Например. Человеку чего-то хочется. Он этого просит, а Бог пока что не дает.
— Например. Приведите пример.
— Мальчик просит у Господа машину. Не игрушечную, а настоящую. Он не понимает, что пока у него нету прав, машина для него бесполезна. Но если он не перестанет просить, то получит и машину, и права. Понимаешь?
— А, — сказал Митька. — Подрастет, и получит. А какой смысл тогда молиться. Он бы и так получил.
— Не обязательно. Вдруг у него будет какая-то серьезная болезнь, и ему не дадут права. Вдруг начнется большая война, и станет не до машины. Может, просто денег не хватит. В конце концов, он может не дожить до совершеннолетия.
— А если будет все время молиться о настоящей машине, то наверняка доживет? Здорово.
— И доживет, и здоровье будет, и война не начнется, и денег хватит. Его детская молитва о взаправдашней машине все это в себе заключает. Поэтому когда он начнет молиться, то вместо машины поначалу получит от Бога какие-то непонятные вещи, на первый взгляд не связанные с машиной.
— Услышит о каких-то переговорах, о разоружении…
— Например. Или его родители вдруг решат эмигрировать. И еще он попадет в больницу по пустяковому поводу, и там у него обнаружат серьезное заболевание — и вылечат. Для него, мальчика, не видно связи между машиной и больницей. Но молитва его не пропадет даром.
— А если он подрастет, и бросит молиться о машине. Надоест. Увлечется чем-нибудь другим.