— Нет, нет! Волшебник просто обманут сказкой. Он только думает, что укротил сказку, а на самом деле просто вошел с ней в сговор. Незаметно для себя.
Митька и Монаху тоже рассказал про малыша из песочницы.
— А куда родители-то делись? — спросил Монах. В точности, как Антон.
— Ему не повезло с родителями, — сказал Митька.
— Пусть приходит в храм, — сказал Монах. — Мы его покрестим, и будут у него новые родители.
— Крестные, что ли? — не понял Митька.
— Да нет, я не о том. Бог будет ему Отцом, а Церковь — Матерью.
— А с крещеными детьми то же самое бывает, — заметил Митька.
— С крещеными, но немолящимися. А мы его научим молиться. Если будет молиться — с ним все будет по-другому.
— Точно?
— Точно.
— Это точно, — сказал Антон. — Именно чистоты сердца я и ищу. Настоящий воин должен иметь чистое сердце, чтобы он мог получать от Бога ответы на вопросы.
Митька подумал и возразил:
— Мне кажется, я и так получаю. Только не сразу.
— А воин должен быть готов сразу. Притом ты не знаешь точно, где ответы от Бога, где просто твои догадки, а где демонские подсказки. Не знаешь?
— Не знаю, — признался Митька.
— А должен знать. Иначе будешь бить не тех.
— А Вы знаете?
— До сих пор не знаю. Кое что очевидно, а остальное — в потемках.
— А Монах знает?
— Я его спрашивал. Он тоже не имеет чистоты сердца. Тоже не знает.
— А кто знает?
— Давид знал. У него было чистое сердце. И мастер Ли знал.
— А кто имеет чистое сердце, тот не может ошибиться?
— Да что ты! Конечно, может ошибаться, он же не Бог! Просто он может спрашивать у Бога — и знает точно, что Бог ему отвечает. А если не спрашивает — сплошь и рядом ошибается. Вспомни того же Давида. Ты же читал Библию?
Библию-то Митька читал. И Книги Царств любил больше всего в Библии. Только вот все это выглядело в глазах Митьки трудным, как Эверест. Пока вскарабкаешся туда, годы пройдут. И даже там — придется без конца спрашивать Бога, чтобы не ошибаться. Митька вздохнул.
— А другого пути нет? Полегче.
— Нет, — Антон покачал головой. — Другие пути — прельщение.
— А как узнать, что у тебя уже чистое сердце? Чтобы не ошибиться?
— Если ты молишься внимательно и непрестанно, и молитва от тебя не ускользает — значит, все. Это уже верх.
— Дальше некуда?
— Дальше только Бог может вести. Человек тут уже ничего от себя не скажет.
Митька почесал в затылке.
— Н-да… Перспективы… — сказал он. — А пока-то, пока кого бить?
Антон засмеялся и обнял Митьку за плечи.
— Вот я — лично я! — сижу тут при храме, чтобы очистить сердце. Именно для этого. И ты давай-давай, молись не ленись.
— Не ленюсь. Буду, — сказал Митька серьезно.
— Будь, — Антон тоже стал серьезным и отодвинулся. — А пока делай как Мишка.
— А как Мишка?
— Он выполняет три инструкции.
— Давайте мне все три, — сказал Митька решительно. — Буду выполнять, как Мишка.
— Прежде, всего молись за врагов и не лезь не рожон. Избегай опасных ситуаций. Уклоняйся от боя — это самое эффективное жей ши. А если все-таки случится неприятная история — вот тебе три инструкции.
— Давайте, — повторил Митька.
— Даю. Первое. Перед тем, кто для тебя опасен, а ты для него не опасен, смиряйся.
Митька скривился, но промолчал.
— Не кривись. По отношению к тому, кто явно сильнее, у тебя выбор: либо послушание, либо мученичество, так?
— Ну.
— Так вот, не лезь в мученики почем зря. Не становись мучеником за кошелек или ради дурацкой гордости. Жди момента, когда от тебя начнут требовать сделать что-то греховное. Что-то против Бога. Тогда перекрестись и откажись. И Бог тебе поможет, что бы там ни вышло. Все будет хорошо. В этом хитрость борьбы против сильного: надо столкнуть его с Господом. Тогда он об тебя все зубы обломает. Если ты не оставишь молитву. Главное — не оставить молитву.
Митька поежился. Мученичество его давно уже не вдохновляло. Когда-то в детстве он даже любил читать жития мучеников, и, кажется, мечтал о таком подвиге. Но став постарше, уже в школе, несколько раз испытав настоящую боль, что-то передумал.