— Кстати, не за что.
Я так резко оборачиваюсь, что чуть ли не падаю со стула. Ригэн выдвигает стул напротив меня и садится. Сегодня на ней черные тренировочные брюки, а поверх накинут больничный халат. Она скрещивает руки на груди. Они как две тонкие палочки, которые едва поддерживают ее. Ригэн кажется такой хрупкой. Словно в любой момент сломается напополам.
— О чем ты говоришь? — уточняю я.
Ригэн закатывает глаза.
— За вчера. За то, что подставилась для тебя. Была приманкой. Как хочешь, так и называй.
— Это было ради меня?
— Что-то типа того.
Я прищуриваюсь. Общаться с Ригэн проблематично, так как почти каждое ее слово пронизано иронией. Никогда не скажешь наверняка, когда она серьезна. Ее разрушительная личность доводит всех до умопомрачения, включая меня.
Девушка резко наклоняется вперед, и ножки ее стула громко ударяются об пол. Ее темно-зеленые глаза распахнуты от волнения. Я тоже наклоняюсь к ней.
— Мне просто нравится выводить из себя эту старую грымзу.
Ригэн поворачивается на стуле и указывает на Элис, которая как раз разговаривает с другой медсестрой.
Ригэн поворачивается ко мне.
— За вчерашнее мне пришлось торчать в белой комнате.
Я подавляю дрожь. Белая комната — кошмар каждого пациента. Я не была там, но слышала ужасные истории. Не знаю, были ли они такими для накала драматизма, но проверять мне этого совсем не хочется.
— Ну, — медленно начинаю я, — спасибо за вчера?
Ригэн улыбается мне, словно мы лучшие друзья.
— Не за что.
В этом момент в помещение входит Элис. Ригэн вскакивает со стула и показывает на нее.
— О Боже. Это же Атилла — Вождь Гуннов! — драматично кричит Ригэн, — Все в укрытие!
Элис смотрит на нее. Даже несмотря на то, что ее внимание приковано не ко мне, меня охватывает дрожь.
— Тебя здесь быть не должно.
— Почему нет? — с вызовом отвечает Ригэн.
— Из-за того, что ты натворила вчера. Ты потеряла много баллов.
В Фэйрфаксе используется система баллов. Наше подобие валюты. Если твои десять баллов не тратятся за один день, значит ты хороший пациент. Если ты их теряешь — то теряешь соответственно и свои привилегии. Значит, за тобой нужно внимательнее приглядывать. Бывали случаи, когда люди ломались из-за потери одного очка.
Но Ригэн, кажется, потеря очков нисколько не волнует.
— Что я натворила вчера? Что я натворила вчера… хммм.
Ригэн прижимает указательный палец к губе.
— Я вчера много чего делала. Придется тебе просветить меня о том, что я вчера делала.
— Вставай.
Элис не дает ей ответить и дергает ее за руку.
— Не, не, — цыкает Ригэн, — если так дальше будешь хватать пациентов, то не выиграешь звание работника месяца.
Элис отпускает ее.
— Теперь, прежде чем я вернусь в «свою комнату», можно я быстро перекурю?
— Нет. Ты потеряла свою привилегию на курение.
— Это вранье!
— Нет. Ригэн, ты знаешь правила.
Они выходят из комнаты, но их споры слышны даже через стену.
Я нервно перевожу взгляд на входные двери. Это безумие, но я все еще жду, когда в них войдет Синклэр. Я не вспомнила его. Пока еще не вспомнила. Но я знаю, что он может помочь мне с моим прошлым.
Его глаза следят за мной.
Прошлой ночью мне приснились эти глаза. Они смотрели на меня также напряженно, как вчера. Но мы были не в Фэйрфаксе. Не помню, что нас окружало; помню только то, что в воздухе витал запах цветов и нас разделял большой стол. Его губы двигались, но я не могла разобрать ни единого слова. Затем, очень медленно, он потянулся через стол к моей руке. Его рука придвигалась все ближе и ближе. Воспарила над моей, и я проснулась.
Еще никогда так отчаянно мне не хотелось вернуться в сон.
Мне кажется, что если он снова навестит меня, то я смогу сложить кусочки сна. Но стрелка часов неумолимо бежит вперед.
Именно тогда, в дверях появляется моя мать, как и каждую субботу, ровно в одиннадцать утра. Идет ли дождь, светит ли солнце — она всегда приходит..
Она вводит меня в курс дела касаемо всего за пределами Фэйрфакса: друзей, семьи, сплетен, событий. Обо всем. Кроме моего мужа. Когда я спрашиваю про Уэса и когда он придет, она замолкает и старается сменить тему.
Я смотрю, как мама регистрируется и спешит к моему столу. Она одаривает меня улыбкой. Эта улыбка сильно отличается от той, которой она улыбалась мне, когда смотрела свадебные фотографии. Тусклая улыбка, которая не отражается во взгляде.
— Рада видеть тебя, милая, — говорит она.
Прежде чем сесть, она подходит, чтобы обнять меня. Меня окутывает запах ее цветочного парфюма. В ней ничего не изменилось. Она безупречна. Начиная с ее идеально уложенных в стильный боб волос, идеально отутюженных черных брюк и темно синей приталенной блузки до туфель на каблуках.
— Как ты?
Я отвечаю ей, как и всегда.