Мы были в цветочном магазине Рэне. Он располагался в самом сердце Фолс Черч. Это было тихое и необычное место с бело-зеленым навесом, который переживал не лучшие времена. Входная дверь была выкрашена черной краской, которая начала отслаиваться в области дверной ручки. Казалось, что людей привлекает необычный вид здания, которое выглядело так, словно его перенесли из прошлых десятилетий. Когда было тепло, букеты и цветы в горшках стояли перед зданием.
Магазин был предметом радости и гордости Рэне, и тот факт, что она разрешила приглядеть за ним в течение двух часов, очень удивил меня. Первые полчаса я просидела за кассовым аппаратом, абсолютно не понимая, что надо с ним делать. Синклэр пришел час назад. Он также ничего не понимал, и мы были абсолютно бесполезной парочкой.
Погода стояла унылая. Сгущались тучи и вдалеке гремел гром. За все это время пришел только один покупатель.
— Должно быть, эти для свадьбы, — я собрала розы на длинных ножках и передала их Синклэру. — Вот ваш букет. Желаю всего хорошего в вашем будущем, обреченном на провал браке.
Синклэр поднял бровь.
— Я не знаю, как Рэне может этим заниматься и превращать все в прекрасные букеты.
— У нее точно есть талант.
— Может он проявится и у тебя, если она научит тебя искусству составления букетов.
Я пожала плечами и вернулась к обрезанию стеблей у черных роз. На Синклэре были черные брюки и белая приталенная рубашка, с рукавами, закатанными по локоть. На груди слева виднелась эмблема его строительной компании. Он был здесь около часа и пока не собирался уходить. Меня это устраивало. Мне нравилось, когда он был рядом, что очень часто случалось в последнее время.
Мы начали общение по телефону с того дня, как мы с Уэсом переехали в наш дом. По началу короткие беседы переросли в длинные разговоры. Вскоре мы стали переписываться по почте.
Синклэр никогда не приходил ко мне домой. Я проводила с ним время в магазине Рэне. Это было наше место встречи, и я ценила каждую секунду; без него внутри разрасталось что-то болезненное, и оно медленно убивало меня. Рядом с ним я чувствовала себя живой. Я могла дышать.
Я могла жить.
Трудно было поверить, что я познакомилась с ним всего девять месяцев назад. Казалось, что мы знакомы гораздо дольше. Мы с такой легкостью разговаривали друг с другом. Казалось, что он всегда заинтересован в том, что я говорю. Так прекрасно было ощущать, что кто-то действительно меня слушает.
Все это время мы не делали ничего такого, что было бы неприемлемым. Мы знали, что между нами существует невидимая грань, которую не стоит пересекать. Но я все ближе и ближе приближалась к этой границе, и становилось все сложнее ее не пересекать.
— Почему ты такой нарядный? — поинтересовалась я у него.
— У меня встреча с потенциальным клиентом. Планируется постройка большого дома на дороге Бэллами.
— У меня появится новый сосед?
Он ухмыльнулся, и у меня свело живот.
— Может быть, но ни в чем нельзя быть уверенным наверняка.
Мне пришлось прикусить губу, чтобы спрятать улыбку. Мне нравилось, что Синклэр был так откровенен со мной. Когда я спросила, как прошел его день, он не пожал плечами и не захлопнул дверь в кабинет. Он не прищурился и не спросил зачем я спрашиваю. Он сказал правду. В один день, в ближайшем будущем, я надеюсь, что смогу быть с ним также откровенна.
Собрав обрезанные стебли, я выбросила их в мусорную корзину.
— Как ты жил с ней, когда она была подростком? — спросила я через плечо.
— Ох, это был кошмар наяву.
— Правда?
Синклэр кивнул и зловеще улыбнулся. Я уже поняла, каким вредным братом он был для Рэне.
— В ее комнате все всегда стояло на своем месте. У каждой вещи было определенное место. У каждой. Если что-то было сдвинуто, то мир переставал для нее существовать.
— А в твоей комнате?
— Чертов беспорядок. Это сводило ее с ума. Когда у нее были неприятности, она никогда не собирала вещи, чтобы уйти из дома и не ругалась. Нет, наша мать просто отправляла ее убраться в моей комнате.
Положив локти на стол, я улыбнулась и пригнулась поближе. Вокруг Рэне и Синклэра было какое-то… сияние. На инстинктивном уровне, люди тянулись к ним, желая услышать, какое следующее слово сорвется с губ.
— Бедняжка Рэне, — прокомментировала я.
— Вовсе не она бедняжка, — быстро ответил Синклэр, — скорей всего бедный мир! Или бедняга Синклэр!
Я взяла метлу и начала в миллионный раз подметать пол; честно говоря, это место было безупречно чистым.
— Тогда хорошо, что мы встретились взрослыми, — сказала я.
— Почему?
— Когда она говорит, кажется, что она все в жизни держит под контролем. В то время как моя жизнь… разбита на осколки.
— Правда?
Я кивнула.
— Я была молодой, дикой и беззаботной. Если что-то шло не по плану, я просто возвращалась, чтобы это исправить. Я так много раз меняла специальность в колледже, что уже сбилась со счету. Мне хотелось попробовать себя во всем, игнорируя тот факт, что это было невозможно. Я сводила свою мать с ума тем, что так спокойно ко всему относилась. Так осталось и по сей день.
— Звучит так, словно ты была любвеобильной хиппи, а не молодой девушкой.
Я оглянулась на него через плечо и продолжила убираться.
— Я всего лишь пытаюсь сказать, что если бы она посмотрела на молодую Викторию, то тут же убежала от нее в противоположном направлении.
— Сомневаюсь. Думаю, что, когда ты вела себя так, то выглядела прекраснее, чем сейчас.
Он произнес это так тихо, что поначалу я даже не поняла. Он скорее прошептал эти слова, и мне понадобилось несколько секунд на осмысление.
Я подняла голову, и увидела, что Синклэр смотрит мне прямо в глаза. В них я не видела сожаления или смущения. Он был готов ответить за каждое произнесенное слово. Живот свело от напряженности в его взгляде.
Мы очень часто перемещались от нормальных тем в разговоре к тем, о которых нам не следовало разговаривать.
Именно в этот момент я поняла, что Синклэр слушает каждое мое слово. Более того, он был заинтересован в том, что я говорю. Не то что мой муж. Даже с самого начала отношений, весь разговор крутился вокруг Уэса. Он слушал меня, но в итоге тема разговора сводилась к нему. И я осознала это уже очень давно. Просто не придавала этому значения.
Но должна признать, как же это великолепно быть услышанной.
Синклэр прочистил горло.
— Могу я задать тебе вопрос?