— Разве это важно? Ты все равно будешь все отрицать.
— Разумеется это важно! Тебя закормили ложью.
— Это не ложь! — кричу я.
Я обхожу кровать, создавая между нами как можно больше свободного пространства, и цепляюсь за кроватку Эвелин.
— Тебе нужно уйти.
— Виктория, не верь им.
— Уходи.
— Я был с тобой тогда, когда рядом никого не было. Разве я не должен был сказать тебе то же?
— Уходи.
— Однажды ты пожалеешь о всех словах, сказанных мне. Однажды ты поймешь, что никто на целом свете не будет тебя любить так, как я.
Уэс качает головой, глядя на меня со злостью и разочарованием. Когда он проходит мимо меня, все мое тело каменеет.
— Вместо того чтобы так смотреть на меня, я бы посоветовал тебе посмотреть на себя получше. Может это ты злодей в нашей истории. После всего что случилось, это ты прячешься за стеной. Не я.
Как только он уходит, я пытаюсь закрыть окно. Разве эти окна изначально не должны быть заблокированы? Я прикладываю все свои усилия, чтобы задвинуть щеколду, но она не поддается.
Я делаю глубокий вдох и бьюсь головой о стену.
Этот мужчина был для меня всем, но теперь я понимаю, что он — моя Ахиллесова пята. Поэтому я закрываю уши и кричу.
Я разбудила Эвелин. Она кричит от страха, но я кричу еще громче.
В мою палату прибегает медсестра, судорожно оглядываясь по сторонам.
— Что случилось?
— Уэс был здесь.
Выражение на ее лице меняется за долю секунды. Мне хочется встряхнуть ее, заставить увидеть правду.
— Виктория, его здесь нет и не было.
— Он был здесь.
Я резко подскакиваю к ней и хватаю за руку. Она пытается вырваться, но я тяну ее к окну.
— Он сбежал через окно, и теперь оно не закрывается.
Медсестра вырывает руку из моей хватки, бросает в мою сторону недовольный взгляд, и осматривает окно. Я ж яростно сжимаю руки в кулаки. Эвелин успокоилась. Хорошая мать бы сейчас стояла рядом с ребенком, но прямо сейчас мне необходимо доказать свою правоту, чтобы Уэса наконец-то поймали.
— Что ты сделала с этим чертовым окном? — рычит Кэйт. Она пытается сдвинуть щеколду, но также, как и у меня, у нее ничего не выходит.
— Я этого не делала. Это Уэс сломал ее! — улыбаясь, я указываю на щеколду, и Кэйт смотрит на меня словно я по-настоящему безумна, правда, меня это мало волнует.
— Вот видите, это мое доказательство. Он был здесь.
Медсестра в отчаянии опускает руки и еще раз внимательно изучает меня взглядом. В ее взгляде я вижу страх.
— Его здесь не было, Виктория.
— Нет, он был! Вероятно, прямо сейчас он за моим окном, ждет, когда вы уйдете, чтобы вернуться!
— Клянусь тебе, там никого нет.
Она не понимает. Никто не понимает, не важно сколько раз я пыталась это объяснить; они не хотят слушать то, что я им говорю. Кэйт все старается открыть окно, и через несколько минут, ей это удается. Она распахивает створки, открывая передо мной чистое черное небо и полную луну.
— Он был здесь всего несколько минут назад, — тихо твержу я.
На лице Кэйт появляется жалостливое выражение.
— Может быть я принесу тебе что-нибудь, что поможет уснуть? — она касается моей руки, — чего бы тебе хотелось?
— Мне не нужны лекарства, — я чуть не проболталась ей, что не проглотила и пилюли за последний месяц, — я просто хочу, чтобы вы все мне поверили.
Кэйт пробует зайти с другой стороны.
— Может быть ты приляжешь? Если вздремнешь, станет получше.
— Я не ребенок. Не надо со мной разговаривать, как с ребенком.
— Виктория, приляг или я позову доктора.
Перевод: Или ты слушаешься меня, или доктор накачает тебя лекарствами.
Во мне закипает гнев, он бежит по венам, собираясь вылиться наружу. Но я медленно направляюсь к кровати. Ложусь в ту же позу, в какой лежала несколько минут назад.
Как? Как это вообще возможно? Сначала он был здесь, а потом исчез в мгновение ока.
Я так устала, что меня воспринимают сумасшедшей. Устала выглядеть лгуньей.
Кэйт до подбородка накрывает меня одеялом, как ребенка, и улыбается безжизненной улыбкой.
— Вот так, девочка.
Я как мумия лежу и не шевелюсь.
— Проверю тебя через несколько минут.