Прежде чем повернуться и уйти, она бросила на меня последний взгляд.
— Простите меня. — Ее горло сжалось. — Я так сожалею.
Мэлани медленно попятилась от меня, а затем практически побежала по коридору. Я шла позади нее, ничего не говоря, но не позволяя ей исчезнуть из моего поля зрения.
Я наблюдала, как она выходит из вестибюля. Она отмахнулась от слуги и поспешила к старой «Королле». Мэлани выехала с парковки так, словно дьявол гнался за ней по пятам. Она ни разу не оглянулась на парадный вход, чтобы посмотреть, не провожаю ли я ее взглядом. Но думаю, она знала, что я там была.
ГЛАВА 37
Ноябрь 2015
После ужина я медленно иду в свою комнату.
Воспоминание о том моменте, когда я сказала Синклэру, что беременна, прочно засело в моей голове. Мы были так счастливы. Полны надежд.
Я смотрю на свою дочь. Эвелин — его дочь. Все это время она была его дочерью. Тогда почему Синклэр не рад видеть ее? Почему не просит подержать ее? Не испытывает к ней любви?
Как только я делаю два шага вперед, чтобы раскрыть свое прошлое, мне приходится сделать двадцать шагов назад. Я так много раз напоминала себе, что плохое всегда ведет к хорошему, что если приглядеться, то в конце тоннеля всегда будет свет.
Пока я не видела этого света, и сомневалась, что увижу его когда-нибудь.
С меня достаточно воспоминаний. И Фэйрфакса.
Но все мои мысли резко исчезают, как только я поворачиваю за угол. Я нахожусь в нескольких шагах от своей комнаты, но знаю, что что-то происходит. Медсестры, которые обычно задерживаются перед постом медсестер, исчезли. Несколько пациентов стоят у дверей своих палат. Несколько собрались в небольшой круг. Все их взгляды направлены в мою сторону. Новенькая отвернулась и захихикала, когда я посмотрела на нее.
Игнорируя их и настораживающие сигналы в голове, я спешу в свою комнату. Дверь открыта. Медсестры тихо переговариваются между собой. Когда они видят, что я стою там, они отходят в сторону и я замечаю Элис.
Она злобно улыбается мне и протягивает пригоршню таблеток.
— Ну, как интересно.
Она подходит ближе. Я делаю шаг в коридор. Но этого недостаточно; я чувствую, как стены смыкаются вокруг меня, сокращая мои шансы когда-либо сбежать из этого места.
— Здесь доза по крайней мере шести, может и семинедельного курса.
Нет смысла отрицать, что они мои. Я с вызовом сморю на нее, готовя себя к тому, что она скажет дальше.
Постепенно, в комнату входят и другие медсестры. Одна из них Кэйт. Она старается не встречаться со мной взглядом.
Трусиха.
— Это не останется безнаказанным.
— Моего врача здесь нет. Ты не сможешь ничего сделать, — возражаю я.
— Ее может здесь и нет, но если идешь против правил, последствий не миновать.
Элис выглядит такой уверенной. Волосы у меня на шее встают дыбом.
— Ты не сможешь ничего сделать, — повторяю я.
Элис качает головой и улыбается. В этой улыбке нет ничего доброго.
— Нет, я не смогу. Зато дежурный врач сможет, — она протягивает руки, — отдай мне ребенка, Виктория.
Я инстинктивно прижимаю Эвелин к себе.
— Нет.
— Отдай ее мне.
— Нет.
Элис хватается за живот Эвелин и тянет ее к себе. Я крепко держу дочь, и бью Элис по руке. Но ее хватка сильнее моей. Она выхватывает мою малышку и прижимает ее к груди, словно это ее ребенок. Не мой. Эвелин просыпается. Она громко плачет от страха. Элис улыбается.
Гнев, который одолевает меня, невозможно остановить. Я — сила, с которой надо считаться. Я не могу успокоиться, даже если попытаюсь. Я бросаюсь к Элис. На сей раз она выглядит испуганной. Хорошо. Даже она должна знать, что никто никогда не заберет ребенка у матери. Это все равно что будить спящего медведя. Никому не понравится результат.
Я слышу вокруг себя громкие голоса. Кто-то хватает меня за талию, пытаясь оттащить назад. Я отчаянно тянусь вперед, цепляясь пальцами за пустой воздух.
Элис продолжает удерживать мою дочь.
Мою дочь.
Не знаю, испытывала ли я когда-нибудь такую ярость. Это пугает даже меня.
— Отдай ее обратно! — требую я. Еще больше людей выходят из комнат. Меня это не волнует; я продолжаю кричать на Элис, обзывая ее последними словами. То, что ее улыбка спадает с лица, приносит мне небольшое утешение.
Чья-то рука закрывает мне рот. Я кусаю ее. Кто-то кричит, и рука мгновенно исчезает. Тогда они начинают тащить меня по коридору. Я сопротивляюсь. Борюсь с каждым.
Элис идет позади меня, словно это похоронная процессия и она готова отдать мне последние почести.
— Ты не можешь отобрать ее у меня, — говорю я, — не имеешь права!
Но даже произнося эти слова, я сомневаюсь. Время девять вечера. Доктора Кэллоуэй здесь нет. Она не сможет мне помочь.
Мы сворачиваем за угол. Все реже встречаются палаты пациентов. Я уже бывала в этом коридоре. Это не то место, где вы хотели бы оказаться в Фэйрфаксе. В самом конце коридора находится белая комната.
Дежурный врач подбегает к нам. Он так молод, что напоминает Дуги Хаузера (персонаж американского медицинского телесериала). Он вообще не знает кто я, и что у меня за ситуация. Это никак не играет мне на руку. Но, кажется, он напуган, его взгляд мечется от Элис к Кэйт.
Я хватаюсь за свой шанс.
— Не позволяйте им забрать мою дочь, — умоляю я, — Пожалуйста, просто дайте мне вернуться в мою комнату. Пожалуйста.
Он выглядит шокированным.
— Она неделями прятала свои таблетки в стене, — говорит ему Элис.