- Как? Как ты назвала меня?..
- Сестра, - растерянно повторила я.
Губы Керин задрожали, лицо искривилось, как перед плачем. Но она не заплакала. Только сказала:
- Я думала, у меня никого нет. А у меня сестра...
- Ты смеешься, да? - горько спросила я.
- Глупая... Я так рада, что ты со мной.
- А сама прогоняешь, - мне было хорошо от ее слов. Керин покачала головой и сказала почти по-детски:
- Я не буду больше...
Мы долго сидели молча, и я чувствовала, как ее теплое плечо касается моего.
- Наири, - сказала она вдруг спокойно и твердо, как говорила при старшинах, - пойдешь ты со мной в Казанное Святилище?
Так это было внезапно, что я растерялась:
- Да... Но только зачем? Девушек туда не пускают...
- Пустят.
И, помолчав, добавила:
- Я хочу говорить с волхвами.
Мне было жутко. Нечасто приходили сюда даже воины-мужчины, а уж женщины... Но Керин бесстрашно шла вперед, и мне нельзя было отступать.
Метелки травы били ее по коленям, по подолу длинной холщовой рубахи; оттягивал пояс меч. Но она все равно будто летела, едва приминая траву босыми ногами. Последний луч солнца сверкнул на медном головном обруче, и Керин вступила в пахучую сырую темь, словно погасла.
Как я испугалась за нее! Будто предвидела сердцем нашу дорогу и страшный ее исход. Мы шли. Старые ели шуршали над нами, протягивая лапы, точно костлявые высохшие руки. Бороды мха свисали с них, и серая разорванная паутина качалась на ветках. Густая слежавшаяся иглица устилала землю, изредка сверху тяжело и бесшумно падали капли. Лес был тихий-тихий, будто спящий, и день с его звонким ветром остался сзади, словно боясь потревожить синий мохнатый сумрак, поселившийся тут.
Тропинка вела нас вниз, петляя между стволов, а потом исчезла, растворилась в поросли густых папоротников, и мы увидели три костра негасимый огонь Перунова Яра. Темный, обомшелый, почти врос в землю грозный бог пожаров и сеч. Оплели подножие дикие травы, растрескался, покрылся морщинами каменный лик. Но все так же яро и давяще взирали пустые глазницы, и губы были черны от жертвенной крови - или это сыграли шутку блики огня?
Мне стало зябко. Неужто Керин пришла просить помощи у древнего бога, неужто склонится перед ним, как склоняются издавна воины, положив на стесанный камень меч? В глубокой вмятине жертвенного камня дождевой водой стыла кровь. И к ней прикоснется светлый клинок?
Она прошла мимо.
Темнота леса внезапно отступила, исчезла, и глазам открылось в сиянии солнца Святилище.
Здесь, у Казанного Святилища, волхвы избирали жертвы Дракону. И как ни была я привычна принимать с усмешкой знаки слепой веры, но тоже ощутила трепет и страх. Святилище было сложено из грубо тесанных каменных плит, и не верилось, что человеческие руки могли сотворить это. И разве человеческие руки изукрасили стены резьбой и знаменьем - красками, которые не смогли одолеть ни непогода, ни время? И уж верно не человеческие руки зажгли в нишах по обе стороны ворот негасимые костры, отражавшиеся в темной воде озера, подобно огненным глазам божества...
Озеро преградило нам путь, но у самого берега качался челн. Со дна его поднялся служка, молодой еще, в серой рубахе до пят. Недоумение отразилось на заспанном лице, когда он разглядел нас. И немудрено: мы пришли с пустыми руками, без даров и жертв, да и женщин в капище не пускали, алтарь Живьи был дальше в лесу, на холме.
Прежде чем я успела задержать Керин, она легко сбежала по обрыву и остановилась перед служкой, придерживаясь за ракитовый куст, чтобы не упасть в воду. От ее движения по обрыву потекли струйкой мелкие камешки. Служка проводил их испуганным взглядом. Затем так же испуганно уставился на Керин.
- Вы заблудились, что ль?
- А разве это не Казанное святилище?
- О-оно...
- Ты перевозчик? Перевези нас туда.
Схватившись в ужасе за щеки, я клубком скатилась к озеру. И вовремя. Служка ошалело замахал руками, пошатнулся и с плеском рухнул в воду. Тотчас же Керин прыгнула в челн и схватила служку за руку и пояс, едва не отправившись за ним. Я подскочила, и вдвоем мы выволокли беднягу. Весь вымокший, сидел он на дне челна, стучал зубами, а я взялась за весло.
Святилище приближалось с каждым его взмахом, и хотя не видно было ни души, мне все чудился чей-то пристальный взгляд.
Днище заскребло по песку. Берег здесь был низкий, заросший травой. Керин первой выбралась из челна.
- Спасибо тебе, - сказала она вконец онемевшему пареньку. - Сними рубашку, мы выкрутим. Нельзя же в мокром...
Служка выскочил на берег, опять замахал руками и испуганно оглянулся на мертво молчащее Святилище.
- Плывите назад! Накажут!
Я готова была последовать его совету, но Керин покачала головой:
- Нет. Спасибо тебе.
И ободряюще ему улыбнувшись, пошла к воротам. Ворота распахнулись сами собой, я бросилась вслед за Керин, а служка, подобрав мокрый подол, почему-то побежал за нами. И едва он пересек порог, ворота захлопнулись. Стало темно, так темно, что я не различала впереди Керин. Служка посапывал за спиной, и вдруг семь огней вспыхнули перед нами, и, заслоняя их, встали семь темных фигур, недвижных, как изваяния.
- Что вам надо, женщины? - прозвучал будто ниоткуда гулкий холодный голос.
Глаза привыкли понемногу, и я уже ясно видела Керин; прояснились очертания низких сводов и хорошо теперь были видны волхвы - рослые длиннобородые старцы в белых одеждах. Была в них зловещая гордость и неведомая сила, которая лишала воли и пригибала к земле. Керин перед ними казалась совсем маленькой.
- Я пришла спросить, - сказала она громко.
Волхвы шевельнулись, и прозвучал тот же голос:
- Ты явилась к богам без даров и с оружием, женщина, и еще смеешь спрашивать?
- Это же Золотоглазая! - крикнула я и сама убоялась своей смелости.
- Перед богами равны все, - бесстрастно ответил голос, и только сейчас я поняла, что говорит старый волхв, сжимавший в руке посох с рычьими рогами наверху.
- Мой меч, - тихо сказала Керин, но голос ее, как гром, разнесся под сводами, - мой меч освящен кровью Дракона, чудища, которое никогда уже не сможет убивать невинных. А дар мой - вот он!
Она протянула руку, и черным блеском сверкнул на ее ладони тяжелый браслет Избрания. Волхвы невольно подались вперед.
- У какого же бога ты хочешь просить помощи?
Керин вскинула голову: