Больше всего я боялся, что при резкой побудке кто-нибудь из задремавших вскрикнет, поэтому будили в шесть рук — Бранко затыкал рот, я расталкивал, а Радо тихо объяснял, что происходит. Из четверых новичков один сразу кинулся проверять оружие, другой нервным шепотом выспрашивать, а много ли немцев, а не подождать ли подмогу, а может дойти до отряда и тогда…
Двое оставшихся отреагировали в стиле «что отступать — бежать, что наступать — бежать, нам без разницы».
— Где ты их перехватить хочешь? — ткнул связного Бранко.
— Смотри, — начал чертить прутиком на земле Радо, — если они идут в Валево, а больше некуда, то идут долиной Градаца…
— Почему? — перебил его я.
— Глухое место, если взять в сторону, начинаются деревни, заметят.
— Так, ладно…
— Долина извилистая, — палочка провела кривую, — а мы поднимемся на дорогу, и срежем через Богатич.
— А они не услышат? — засомневался Лука.
— Дорога от долины примерно в полукилометре. Если не орать и не стрелять, то не услышат. Вот хорошее место для засады, — Радо потыкал в чертежик. — Если бегом, то мы их на полчаса опередим.
— В Богатиче не остановят? — поднял глаза на связного Бранко.
— Немцев, четников или наших там нет.
Я поднялся с колена и скомандовал:
— Становись.
Бранко, как самый старший, уставился на меня и совсем было собрался что-нибудь сказать, но я не дал ему такой возможности:
— Проверить все карманы, чтоб ничего не потерялось. Оружие зарядить, держать готовым. Попрыгали!
— Зачем???
— Чтоб не звенело ничего на бегу. Кому переобуться-перемотаться надо или оправиться — три минуты, ждать никого не будем.
Три не три, но через пять минут после «бегом марш!» мы зарысили по склону вверх и почти сразу выскочили на широкую утоптанную тропу, а еще чуть дальше она привела нас на укатанную проселочную дорогу.
По горам с оружием хорошо бегать, когда тело молодое-тренированое, а так бы сдох давно, вон, как начавший хрипеть Бранко или трое новичков. Молодняк и Радо держались получше, но скорость пришлось сбросить и даже пару раз останавливаться секунд на тридцать, отдышаться. Но понемногу нащупали нужный темп, втянулись, а я чуть не заорал нашу ротную матерную кричалку, с которой мы бегали на службе — вот так же поднимали и бегом-бегом, с ПК на плече.
Богатич проскочили с ходу, к немалому удивлению местных жителей — видать, сербское воинство предпочитало перемещаться шагом. Не знаю, вызвали мы в селе смех или панику, но, как и обещал Радо, на место засады мы примчались задолго до немцев.
В долинке журчал по каменистым отмелям невеликий Градац, склоны несколько отступали в стороны, образуя прогалину, которую предстояло пересечь егерям.
— Бранко, пулемет ставь вот сюда…
— Это почему еще? — наверное, он предполагал, что станет командиром по умолчанию, вот и возбухнул.
— Смотри, у них впереди парный дозор, так?
— Так… — недовольно согласился пулеметчик.
— Дозор должен пройти поляну, дать знак и двинутся дальше в лес, а на открытое место выйдет основная группа, как раз тебе под пулемет.
— Ну… так. А с дозором как быть? В спину же стрелять будут.
— Дозор мы возьмем с Лукой, вон оттуда.
— А я? — влез Марко.
— А ты вторым номером к пулемету.
Пацан закинул за спину шмайсер, кивнул, а на меня в ожидании распоряжений вопросительно уставился Радо.
— Ты и остальные засядете дальше, вон там, и как только Бранко откроет огонь, закидываете хвост егерей гранатами.
— Наших побить можем, — возразил связной.
— Придется рискнуть. Теперь так. Всем выбрать позиции, чтоб ничего не мешало стрелять или кидать гранаты. Замаскироваться и не дышать до первого выстрела из пулемета. Все ясно?
Группа нестройно угукнула, но я развел их по выбранным местам лично, для уверенности. Еще раз накачал Радо и новичков — они должны пропустить мимо себя всю цепочку немцев, чтобы ни-ни, ни звука.
Эх, вот бы нам хоть парочку раций! Тангенту прижал, шепнул «Начали!» и все разом — бах! бах!
Мечты, мечты.
Прикинул сектор обстрела пулемета, подсластил пилюлю Бранко, сказав, что его задача самая важная, что ему решать, когда открыть огонь, главное — срезать первой же очередью побольше, в идеале человек пять-шесть.
Ну и бегом-бегом к Луке, выбрал два дерева на склоне, упал, рукавом утер пот — ноги гудят, руки подрагивают. Студент вообще к таким нагрузкам непривычный, у него грудь до сих пор ходуном ходит, но хоть хрипеть перестал. Ладно, есть у нас минут пятнадцать, успеем отдышаться.
— Не так, ровнее, — прошептал напарнику. — На раз вдыхаешь, на два-три-четыре выдыхаешь, и не сильно глубоко, а то голова закружится. Как дыхалка успокоится, руки и винтовку оботри, чтоб не скользило ничего.
Сам перевалился в сторону, малость повозился, устраиваясь поудобнее, дослал патрон и замер — сантиметрах в двадцати шуршала змеюка! Я вообще перестал дышать, а она сощурила на меня вертикальный зрачок и проползла по своим делам мимо. Странная змейса, длиной с мою руку, на носу небольшой вырост, словно фак показывает. Скользнула по листве меж корнями и будто растворилась — еще бы, сама вся бурая, с темными пятнами-ромбиками вдоль спины, натуральный природный камуфляж.
Нам бы такую маскировку…
Прислушался — вроде пока тихо, птицы не гомонят. Отполз назад на несколько метров, надрал веток с кустов, вернулся, навтыкал перед нашими лежками. Будем надеятся, что егеря здесь еще непуганые и такое прикрытие сработает. И что Бранко тоже догадался веток надергать, во всяком случае, он когда о службе в противотанковой артиллерии вспоминал, то говорил, что они на позициях деревца рубили, пушки прятать.
Лежали долго, время от времени переваливался с боку на бок, чтоб не затекло ничего, по мере возможности сжимал-разжимал пальцы на руках и ногах, гонял кровь. А в долине все тихо да спокойно, только речушка по камушкам струилась да пернатые цвиркали изредка.
И такое умиротворение снизошло, что прямо беда. Тепло, светло, лепота, а минут через пять придется людей убивать…
Взлетела птица, резко захлопала крыльями и смахнула всю расслабуху. Я еще раз поерзал и глянул на Луку. А он там травинкой перед собой шерудил. Пригляделся — лягушечку щекочет! Такую небольшую, тоже маскировочного окраса — коричневатую с переходом к светлому пузу. Вот почему так, как мне, то змея, а как этому балбесу, то квакушка?
И тут земноводное сигануло так, что Лука чуть винтовку не бросил, да и я обалдел — метра на два, как пить дать! Дощекотал, игрун, дите малое!
Шикнул на Луку, ткнул в сторону тропы — смотри в оба! Он закивал, чуть шапку не уронил.
Ну и где эти немцы? Никаких нервов на них не хватит.
Прикинул — вроде должны уже появиться, да только ни слуху, ни духу. А если они другой дорогой пошли? А если привал сделали? Да черт его знает, что этим егерям в их немецко-фашистские мозги стукнуло и где они сейчас!
Чуть опять в нервяк не понесло, но сумел себя успокоить — в конце концов, даже если мы ошиблись и устроили засаду не там, то уже ничего не поправишь. Осталось только ждать.
И мы дождались — вспорхнула одна птичка, за ней вторая, крикнула третья… Вот будь ты хоть каким разъегерем, но природу не обманешь, если только неподвижным камнем не притворишься.
Выползли, красавчики. Кепи, куртки маскировочные, один с винтарем, второй со шмайсером, оглядели прогалинку, разошлись пошире и потихоньку тронулись вперед.
Очень вовремя скосил глаз на Луку — а он схватился за рукоятку затвора, самое, блин, время дослать патрон!
— Пссст… — шикнул, скорчил самую ужасную рожу, сделал страшные глаза и прижал палец к губам.
Слава богу, этот дятел догадался, что только что чуть не лязгнул на весь лес! Послал бог напарничка…
Дозорные пересекли поляну, первый сделал пару шагов вглубь леса, второй обернулся и махнул рукой. Ну вот и основная группа. В полосатых купальниках, то есть в пятнистых куртках. Надо бы их как белку, в глаз, чтобы шкурку не попортить и затрофеить…
Я плавно вел ствол за головой первого из егерей, и тут сзади как загрохотал пулемет!
Вот ждешь, ждешь, знаешь что будет трындец как шумно, а все равно дергаешься! Чуть прицел не сбил, но успел выстрелить и вроде даже попал — мой егерь завалился всем телом, а вот второй сиганул в сторону…
Обученный, сука…
Лука успел пальнуть ему вслед и теперь терзал затвор, я тоже передернул рукоятку и бахнул в ту сторону, а за спиной пулемет выдал вторую очередь и начали рваться гранаты.
Одна, вторая, третья…
Второй дозорный полоснул из шмайсера в нашу сторону, посшибав ветки и засыпав меня щепками и трухой от коры. Лука азартно палил в его сторону, сзади разгоралась перестрелка. Черт, надо срочно валить егеря, или основная группа задавит Бранко…
— Держи его! — крикнул Луке, а сам дождался маленькой паузы, рванулся в сторону, чтобы взять немца сбоку.
Заполошно прострекотала вслед очередь, но поздно, поздно — я свалился под присмотренный бук и махнул Луке, тот немедля выстрелил.
Высунулся — не видать. Хорошие у них курточки, правильные…
Лука бахнул еще раз. Ага, вот он где! Я почти навскидку выстрелил в егеря — даже если не попаду, заставлю сдвинутся, а там, глядишь, и Лука его достанет.
Но нет, достал сам, следующим патроном — немец выпал из-за дерева, нелепо раскинув руки. Все, теперь рысью к Бранко, прикрыть от обхода.
— Лука, за мной!
Студент поднялся и тут же грохнуло — зараза, первый дозорный еще жив и сподобился выстрелить! Я послал ему последнюю пулю из магазина и торопливо перезарядился, чуть не выронив обойму и крикнув застонавшему Луке:
— Контроль!
— Что? — прошипел студент сквозь сжатые зубы.
— Добей их!
Пулемет огрызался короткими очередями. Твою мать, вот что я забыл, так это выбрать ему запасную позицию. Если немцы пристреляются, то придется туго…
Я на четвереньках добрался до последних кустов у края прогалины и оглядел поле битвы — а молодец Бранко, молодец! Свалил пятерых, нет, шестерых! Если еще и Радо не подкачал, то мы уже уравняли силы.
Прикинул, откуда стреляют егеря и что они будут делать дальше — наверняка попытаются обойти пулемет, значит, нужно их встретить. Прополз еще метров десять в сторону, чтобы добраться до камней на склоне, выглянул — точно, вон они голубчики, крадутся!
Поймал первого на мушку, плавно потянул спуск — одним немцем меньше, но второй успел укрыться. Блин, хреново, что приходится в одиночку работать, без напарника, двойкой гораздо способнее.
От пулеметной позиции застрекотал шмайсер Марко и заорали на немецком, потом взорвалась граната, я аж похолодел — неужели достали? Но нет, Бранко полоснул по кустам, видно, обойти хотели с двух сторон… Если Марко хотя бы одного угробил, то мы сейчас их дожмем!
И тут заскрежетал еще один пулемет.
Со стороны немцев.
Вот нам и кранты, егерей, выходит, не двадцать, а больше — пулеметный расчет мы просмотрели. Сколько там на МГ положено, пятеро?
Второй немец, шедший в обход Бранко, выстрелил в мою сторону, но тут же упал за корень — его взял на мушку добравшийся до опушки Лука. Отчаянно матерясь, я посылал пулю за пулей, стараясь выбить еще хоть одного противника и все-таки преуспел.
Стрельба тем временем понемногу затихла, стороны оценивали положение. У нас хреновое, ведь неизвестно, что у Радо и неизвестно сколько там немцев. Совсем паршиво, что у каждого из егерей опыта куда больше, чем у всего нашего воинства. И нет возможности отойти всем разом, а одному удирать… ну, это вообще зашквар полнейший, своих бросить.
Помирать не хочется, но других вариантов пока нет. Значит, надо побольше немцев с собой забрать. Я лежал и прикидывал, сколько на моем счету различных фашиков, начиная с усташей, и выходило, что размен, в общем-то, неплохой. Как минимум один к двадцати, а то и больше.
— Баци оружье! — с кошмарным тевтонским акцентом донеслось из леса. — Одустати!
Понятно, эти тоже просчитали ситуацию, решили не рисковать потерями в атаке и теперь криками «Сдавайтесь!» зарабатывали медаль «За взятие на понт». Хрен вам, зольдатены.
До меня дополз Лука с наспех перетянутой рукой, я оставил его тревожить егерей, а сам отважился пробраться вверх по склону — у кого позиция выше, тот в выигрыше. Тут главное на немцев не напороться, они уже показали, что не дураки, совсем не дураки…
— Баци… — повторили было егеря, но я выстрелил на голос и перекатился в сторону.
Вовремя — по моей прежней позиции ударили три винтовки.
— Хенде хох! Ауфгебен! — заорал я, направляя ладонью звук в сторону и опять перекатился.
Тихариться никакого смысла уже не имело, стороны о наличии противника знали более, чем достоверно и потому шорох и движуха в лесу, изредка прерываемые выстрелами, нарастали.
И как-то уж очень сильно нарастали, я прямо забеспокоился — неужто егерей привалило еще больше? А уж как я струхнул, когда со стороны группы Радо вступили в дело еще два пулемета… И, судя по частой пальбе, чуть ли не полсотни винтовок.
Теперь точно кранты.
Но едва я себя похоронил и отпел, как снова воскрес — новые действующие лица орали на сербском. Или сербско-хорватском. Или даже боснийском, на слух не различить, но я все равно возрадовался.
И чуть снова не помер — немцев выдавили из леса и они кинулись в отчаянный прорыв, как раз в мою сторону. Но Бранко успел охладить их пыл кинжальным огнем, а там и подмога подоспела. Трех егерей застрелили прямо на поляне, один успел добежать до усыпанного камешками берега Градаца, другой упал уже прямо в воду, на отмели, остальных добили в лесу.
Метнулся мимо изумленного Луки обратно, к заваленным дозорным, и быстро-быстро намародерил с немцев ништяков, пока никто другой не покусился. И уже обвешанный оружием, патронташами, с двумя куртками и прочим полезным барахлом явился под светлы очи спасителей.
«Кавалерией из-за холмов» нам послужила погоня, посланная партизанами после того, как они обнаружили исчезновение командира роты. Во главе с целым комиссаром, который и начал распоряжаться на месте побоища. Что характерно — даже не выставив охранения.
Я добрел до позиции Бранко и плюхнулся на землю.
Бранко, красный не в политическом, а в самом прямом смысле, в кровище сверху донизу, прижимал к голове тряпку.
— Ты как?
— Да кожу срезало в самом начале, чуть не оглушило. Чуть ниже — и все, читай заупокойную.
Понемногу к нам подгребли и остальные. Лука ранен, Бранко ранен, двое новичков убиты. Первым — тот, что трусил. Сидел, сидел за деревом после броска гранат, наконец решился высунуть нос и тут же поймал пулю. А мне везет, как дураку — целенький. И бой провел куда лучше первых вылазок, гораздо спокойнее. Только вот силы противника неверно оценил, дурило.
Отряхнулся, посмотрел, как из убитого на отмели сочится и растворяется в потоке струйка крови, повернулся на плеск — чуть ниже в воде играла рыба. Золотистая, с пятнистой спинкой, уж не форель ли это?
— Эй, студент, — окликнул я Луку, которого бинтовал Марко, — ты все знаешь, что тут за рыба такая?
Он страдальчески оглянулся на речку, дождался очередного прыжка золотистой тушки и выдавил:
— Пастрамка.
Точно, форель. Надо будет при случае ее потревожить…
Спланировать рыбалку мне не дали — появилось начальство и оба освобожденных партизана. После чудесного спасения одного от переживаний пробило на разговоры и он не умолкал, рассказывая, как их вели, как пинали, как взорвалась первая граната, как прыгнул в сторону, как тяжело это со связанными руками… Показывал ободранную морду в доказательство того, что покатился по склону, изображал, как ерзал, пытаясь укрыться, демонстрировал прореху на штанах, просовывая в нее руку… Наконец, второй, судя по повадке, тот самый командир роты, резко прикрикнул:
— Поделом! Нечего спать на посту!
Первый обиженно захлопнул рот и присел рядом с нами, оставив командира шептаться с комиссаром и подошедшим Радо.
— А что я, я ничего, как тут не заснуть, — тихо бубнил партизан дрожащим губами и вдруг поднял на нас подозрительно повлажневшие глаза: — Что теперь, меня расстреляют?
Могут. У коммунистов в этом времени нездоровая привычка к расстрелам, во всех врагов видят, а также «энергично и без пощады» избавляются от всяких там элементов, как завещал товарищ Тито.
Наконец, партизаны закончили сбор трофеев, собрались в подобие строя и комиссар взялся за нас:
— Сдайте оружие.
— С хренов ли? — хором удивились мы с Бранко.
— Мы четникам не доверяем.
— А кто тут четники? — опять удивились мы.
Комиссар посмотрел на нас, как товарищ Ленин на мировую буржуазию.
— Вот он, — я показал на пулеметчика, — вообще коммунист. А Лука скоевец.
— А ты кто? — все так же насупленно спросил комиссар.
— А я сочувствующий.
Комиссар хмыкнул, но все-таки попытался отжать самое ценное, пулемет. Я уж собрался устроить полноценный скандал — ну в самом деле, не трофеи же делим, а оружие, с которым в бой шли, но вовремя освободился Радо и поведал комиссару нашу эпопею. Тот малость отмяк, назвался Мило, то есть Милославом и даже руки нам пожал.
Когда закончили с трофеями, двинулись в Лескавицу. И опять без охранения, пришлось заняться этим самому. Бранко с новичком в арьергард, сам с Лукой справа, Марко со вторым новичком слева. Мило поглядел на наши маневры и принялся меня потрошить, что да зачем. Ну я ему, насколько помнил боевой устав, и объяснил о порядке движения пешей колонной. Он слушал, мотал на ус а под конец даже выслал вперед пару дозорных и спросил, откуда я это все знаю.
— Русский кадетский корпус, выпускной класс. Месяц всего недоучился.
— Это хорошо, что вы, товарищ, — признал меня своим комиссар, — из кадетов.
— Чем же?
— Видите ли… — запнулся он. — У нас крайняя нехватка людей с хоть каким-нибудь военным образованием.
— А что, офицеров совсем нет?
— Почти все офицеры у четников, у нас по пальцам пересчитать можно.
Вот это поворот… Даже в нашу Гражданскую треть золотопогонников служила военспецами в Красной армии, а тут, получается, надо все с нуля… Хотя может это и проще — не придется ломать укоренившуюся традицию. А Мило тем временем совсем развоевался и заявил, что офицеров стрелять надо. А равно и рыхлый и колеблющийся элемент в лице четников, попов и кулаков. Энергично и без пощады, ага.
— Только себе хуже и сделаете, — попытался я малость капнуть на мозги комиссару.
Но прямолинейная коммунистическая парадигма не предполагала такого поворота: как это, мы уничтожим внутренних врагов, а станет хуже? Не бывает такого! Кто не с нами, тот против нас!
— Ну вот расстреляете вы колеблющегося, остальные что, сразу к вам вступят? Нет, скорее убегут подальше, или спрячутся. А обиженные еще и мстить начнут, врагам вашим помогать. Вот и считай, одного грохнете, а троих оттолкнете.
— Это в тебе белогвардейская пропаганда говорит! — возразил Мило. — Наслушался от старших, вот и несешь.
— Так старшие говорили, что в России это в обе стороны работало. После белых расстрелов люди к красным подавались.
— Ну, предположим. А во-вторых что?
— Вот есть вы, левые. А есть правые и колеблющиеся, так?
— Так… — настороженно подтвердил комиссар.
— Как только вы уничтожите всех правых и колеблющихся, образуется пустое место и кто-то неизбежно его займет.
— А мы их тоже!
— Не сомневаюсь. Но появятся новые, а вы, вместо того, чтобы перетягивать людей к себе, так и будете стрелять своих.
— Троцкистские разговорчики, — процедил Мило.
— Ну вот смотри, — я подобрал валявшуюся суковатую ветку и сунул ее в руки комиссару. — Вот левый край, вот правый. Удали правый.
Мило пошарил у пояса, вытащил штык-каму, о котором мечтал Марко, и одним махом срубил правый край.
— Вот так!
— Так, да не так, — я показал на оставшуюся в руках ветку. — Все равно два конца, вот левый край, а вот новый правый. Давай, сруби правый.
— И срублю! — сверкнул нож и новый кусок упал на тропу.
— И опять, вот левый, вот правый. Руби правых!
На этот раз Мило хватанул со злости почти по собственному пальцу и, похоже, задумался.
Так мы и дотопали до Лесковицы, где я впервые увидел конного комбатанта: господа офицеры шпоры-то носили, но вот верхами я их лицезреть не сподобился. А тут три или четыре посыльных туда-сюда, туда-сюда, движуха! И партизаны такие деловые, ходят по пять-шесть человек почти строем, старательно изображая войско.
Нашу группу взял под крыло Радо и привел на постой в тот же дом, где обосновался сам. Там он покопался в мешке, выудил сверточек и выдал Бранко кусочек красной ткани и нитки с иголкой. А мне досталась шайкача с уже нашитой матерчатой звездочкой.
Покрутил я ее в руках, подумал-подумал, и надел.