Кирилл Сериков
8 августа
Я стоял в коридоре родильного дома и ожидал, когда, наконец, выйдет жена с ребенком из послеродового отделения, и я впервые возьму дочь на руки. Сегодня Наташу с малышкой выписывали. Собрались наши друзья, чтобы их торжественно встретить. Мой лучший друг заметил мой хмурый взгляд.
— Нервничаешь?
Я кивнул. Разговаривать и что-то ему объяснять мне не хотелось. Я смотрел, как суетились Наташины подруги в ожидании молодой матери, как наизготовку встал фотограф, приготовился снимать. Меня не покидала мысль, что всего этого могло бы не быть. Два месяца назад Наташа чуть не потеряла ребенка. Я до сих пор не могу забыть тот вечер, когда моей беременной жене внезапно стало плохо. Помню, как негнущимися деревянными пальцами набирал номер скорой, как в ответ слышал лишь, ожидайте, скоро будем. Помню, как плюнув на все сам повез ее в больницу, как мчался, наплевав на все правила дорожного движения, помню бледную в слезах перепуганную жену, которая что-то тихо молилась, как некогда в жизни. В роддоме я был готов всех растерзать всех и каждого кто готов был помешать Наташе получить помощь: долго копающуюся регистраторшу, удивительно спокойную врачиху, которая заявила, мне, что вы так волнуетесь, беременные такие мнительные, и что-то про естественный отбор. Впрочем, последнюю я готов был отвести в сторонку и придушить. Нет я конечно догадывался, что у нас с медициной плохо, но не до такой же степени, чтобы про естественный отбор вещать. Интересно, зачем она с такой логикой в медицинский-то поступила.
Наташу увели на осмотр. А мне пришлось ждать в коридоре. Нет ничего страшнее томительного ожидания, когда все нервы на пределе, и нечем себя занять, и остается лишь расхаживать из стороны в сторону, а в голову лезут уже не самые приятные мысли. Наконец, ко мне подошел врач и объяснил, что моей жене придется остаться в больнице, но самое главное, наш ребенок в порядке, мы приехали вовремя, мы успели.
Двери открылись, открылись и впервые за столько дней я увидел жену, счастливую улыбающуюся, пусть и с немного уставшим взглядом. Рядом с ней шла акушерка, которая и держала нашу малышку, завернутую в кружевное одеяльце, перевязанное бантиком, как подарок. По сути, она и есть самый лучший подарок. Вручил жене цветы, и подошел к акушерке, чтобы взять ребенка. К моему удивлению, это оказалась не так страшно как я предполагал. Друзья подходили ближе посмотреть малышку, поздравить нас. И к моему удивлению я увидел, что среди присутствовавших и своих родителей. Как они узнали?
Для кого-то присутствие родителей на выписке из роддома абсолютна обычная, и даже обязательная вещь. Моих же не было даже на свадьбе. Собственно поэтому я с ними и в ссоре. Родителям не понравилась их будущая невестка. Для них Наташа была бесприданницей, и наличие двухкомнатной квартиры для них роли в этом не играло, масштаб не тот. Не такой они представляли женитьбу собственного сына. Особенно, когда у их деловых партнеров имелась незамужняя дочь, с которой можно заключить гораздо более выгодный брак.
Отец подошел ко мне, похлопал по плечу, что-то сказал, но я не расслышал, слишком велико было мое удивление. Он вел себя, будто не было этих нескольких лет молчания с их стороны, будто не он говорил мне тогда, что я больше ему не сын.
Но не только я был так ошарашен, но и Наташа, к которой направилась моя мать
Она приобняла ненавистную невестку за плечи, расцеловала в обе щеки, вручила огромный букет роз, вдвое превышающий мой. Я не удержался от того, чтобы покачать головой. Решили покрасоваться. Тем временем родительница уже вовсю расспрашивала, все ли купили для малышки, нахваливала красивое личико ребенка, и даже поинтересовалась самочувствием молодой матери. Понятно, знали, что со мной этот трюк не пройдет, решила начать с жены, которая растерялась от такой внезапной заботы. Еще бы, Наташа отлично знала, как на самом деле к ней относится моя семья.
Отец стоял возле меня и интересовался делами, говорил, что слышал об успехах фирмы давал советы. Я смотрел на родителей и недоумевал. Где же вы были, когда так сильно была нужна ваша помощь? В тот момент, когда я не знал, что делать от отчаяния. Я справился, я добился всего сам, но как же тяжело это было.
Хотелось высказать все, что накипело за эти годы. Но хватило одного взгляда на жену, чтобы заставить себя промолчать. Наташа заслужила праздник, и ни к чему его омрачать. Слишком тяжело нам достался ребенок. Высказать все отцу с матерью я могу и один на один.
Вечером дома, уложив ребенка спать, Наташа первой подняла тему моей семьи. От нее не укрылось, что я явно не рад их видеть. Но жена попросила их простить, ведь у нашего ребенка должны быть бабушка и дедушка, сказала она, и я заметил ее грустный взгляд. У самой же Наташи родителей уже не было в живых. Это был долгий и сложный разговор, в котором она аргументировала, что нужно ценить, что они пришли, тем более один раз они нам уже помогли.
Я кивнул. Наташа добрая, она может просить кого угодно и что угодно, я же подобного дара лишен. По крайней мере, потому, что знал больше жены и мне сложно забыть о том, что происходило эти несколько лет. Мне сложно забыть о том, что один раз, когда я попросил помощи, когда были и нужны деньги на операцию для Наташиной матери. Мои родители, как истинные бизнесмены, поставили условия, что только если расстанусь с ней, они дадут необходимые средства. Выход я нашел, но об этом Наташе знать ни к чему. Ни к чему ее разочаровывать, пусть и дальше верит в лучшее в людях. Быть может когда-то именно за это качество я и влюбился в нее.
На следующий день родители приехали к нам домой с пакетами подарков, вещей и игрушек для малышки. Мне очень хотелось начать возмущаться, заявить, что я все сам могу купить и выставить их вон, но Наташа не позволила это сделать. Отправила меня ставить чайник на кухне, гостей же принято напоить чаем. Супруга весь визит родителей вела себя достаточно приветливо, и даже дала поддержать дочь на руках новоявленным бабушке и дедушке.
Перед сном, лежа на кровати, и обнимая ее, я все-таки решил спросить о вопросе, который меня терзал весь день:
— Почему? — И сколько было в этом почему. Почему она простила их? Почему ей гораздо легче это сделать, чем мне, их сыну?
Наташа обернулась, на меня внимательно смотрели ее голубые глаза:
— Потому что у тебя хотя бы есть родители. Потому что мир лучше ссоры.
22 августа, тот самый день
Все-таки, когда мир в семье — это замечательно. Кажется, что все самое плохое позади. Мама проводит у нас все свое свободное время, неустанно любуется внучкой, говорит, что обязательно нужно подумать о втором, желательно мальчике, для полного так сказать комплекта. Жена всегда дружелюбна к ней, но что-то ее беспокоит. Что-то что мешает ей хотя бы один раз оставить малышку со свекровью, что-то что я никак не мог понять. Но супруга даже с няней ребенка оставить не решилась. Наташа переживала, что кто-то может забрать у нее дочь. Даже ночью иногда просыпается, проверить на месте ли младенец. Странная мысль, похоже, это что-то из послеродового синдрома, надеюсь, что жена скоро придет в норму. Кто-то же должен отправиться делать ребенку документы, мне, к сожалению, некогда, я должен деньги зарабатывать. А малышке уже несколько недель от роду, а даже свидетельства о рождении нет.
Я вновь начал общаться с отцом. Должен признаться мне не хватало его поддержки его советов, это бы избавило меня от большого количества ошибок. Отец много знал в строительном бизнесе, он на этом собаку съел. Последний наш разговор помог мне найти нового более выгодного поставщика, с которым родители работали несколько лет. Правда, пришлось ехать в другой город, но это мелочи. Зато потенциальная выгода сулила неплохие перспективы. Кажется, жизнь определенно налаживается.
Мы с представителем поставщика сидели за столом. Я полностью сосредоточен на изучении договора. Скучная вещь о правах и обязанностях сторон, которую для сохранения своего достатка, лучше читать максимально внимательно. От документа меня оторвал сигнал телефона. Скорее всего сообщение от жены. Наверняка подгузники закончились, или еще что-то подобное. В любом случае что-то не очень важное иначе бы Наташа бы позвонила. Я уже хотел задать вопрос по срокам поставке и неустойке, как вдруг все же решил проверить, что за сообщение. Я был прав, оно было от жены.
«Я все знаю, — высветилось на экране телефона. И сердце пропустило удар. Неприятное понимание проникло в кровь, и расползлось по всему телу. Она не могла узнать, я же был так острожен, и тем не менее передо мной были именно эти слова жены. Три небольших слова, рушивших всю нашу устоявшуюся семейную жизнь. Мой собеседник явно заметил мою реакцию на сообщение.
— Что-то случилось? — Вежливо поинтересовался он. Я промолчал, продолжил читать дальше, пытаясь понять, что делать.
«Я от тебя ухожу. Не ищи меня. Не звони, не пиши».
Естественно, я набрал номер жены, она должна дать мне возможность все объяснить. Она должна выслушать, тогда не было другого выбора. Я уверен, что Наташа все поймет, в конце концов, все, что я делала, было ради нас. Но понимать и выслушивать моя жена не собиралась. Даже не дала мне шанса что-то объяснить. Равнодушный голос оператора сотовой связи сообщил мне, что абонент находится вне зоны действия. Выключила телефон. У меня не осталось иного выхода, как ехать, переговоры с поставщиком подождут. Правда, мой внезапный побег деловой репутации не слишком способствует, но сейчас мне было откровенно на это плевать
Я мигом выскочил из офиса, и запрыгнул в машину. Гнал как мог, мчался по трассе, в который раз, думая о том, лишь бы успеть. Только бы жена еще чего-нибудь не сделала, мало ли что в ее голову придет. Все-таки узнала обо мне не самый радужный факт. Пальцы крепко сжимали руль. А в голове пульсировала одна мысль. Но почему, почему нельзя было просто поговорить? После всего, что у нас было, я вполне заслужил хотя бы один шанс.
Мимо мелькали дома и машины, наконец, я домчался до дома. Припарковал машину, и зашел в подъезд. Дрожащими пальцами я вставил ключ в замочную скважину. Я был готов, к тому, что она могла успеть поменять замки, к тому, ч то она не захочет меня видеть. Но дверь послушно отворилась, и я зашел в квартиру.
К чему я не был готов, так к этой внезапной пустоте и тишине. В голову начали закрадываться самые плохие мысли. Тишина казалась пугающей и инородной. В прихожей я не увидел Наташиных вещей. Я опоздал. Разувшись, я прошел в спальню. Все происходящее напоминало какой-то страшный и непонятный сон. Куда-то пропала детская кроватка. Ни упаковок с подгузниками, ни детских игрушек, Даже комод был пуст. Как будто нашего ребенка никогда и не существовало. Я заглянул в шкаф. Наташиных вещей там тоже не было. Ноги подкашивались от напряжения, голова шла кругом.
Я обошел всю квартиру, ничего, супруга забрала все, кроме одной вещи, которую я сжимал сейчас в кулаке. Обручальное кольцо, которое я нашел н на комоде, с гравировкой «Навсегда». Когда-то мы выбрали с Наташей именно это слово, как вечное обещание любить друг друга. Только как выяснилось «навсегда у жены оказалось более коротким, чем у меня. Одного непроверенного факта супруге оказалось достаточно, чтобы сбежать от меня.
«Я от тебя ухожу», — написала мне жена, но мне и в голову не могло прийти, что она настолько могла меня бояться, что готова бросить собственное жилье. Она же хорошо меня знала.
— Не ищи меня, — написала моя супруга, но как я не мог не искать. С ребенком на руках она не могла далеко отправиться, она не могла никому ничего не сказать. Я набрал номер Ани, лучшей подруги своей жены. Но та ничего не знала, или знала, но не собиралась мне ничего открывать. Оставались только соседи, мало ли кто-нибудь что-нибудь видел. Наташе наверно пришлось грузовую машину нанимать, чтобы вывести так оперативно вещи. Эх, знать бы, куда она направилась. Родственников-то у жены нет, и вряд ли она впутывала в это дело подруг.
Я проверил сейф, где мы хранили деньги. Все было на месте, вплоть до последней купюры. Интересно, гордость деньги не взять не позволила? Собралась гордо жить на детское пособие? Она же первая должна знать, то ее можно найти, как только она что-нибудь снимет с карты. И странная вещь, свои драгоценности она тоже оставила дома, хотя могла бы заложить в ближайшем ломбарде. Так торопилась унести ноги от любимого мужа?
Я обошел всех жильцов дома, которых смог найти, но мою жену никто не видел. С пустыми руками я вернулся в квартиру. Опустошённо рухнул на кровать, надо решить что делать, как найти жену. В голову приходил только один вариант: обратиться в полицию, а они уж ее по банковской карте отследят. Вот только вариант мне не особо нравился, желания общаться с органами правопорядка я не испытывал совсем. Однако лучше потрепать себе нервы сегодня, чем потом об исчезновении моей жены заявит кто-нибудь другой, например моя добродушная соседка Татьяна Васильевна, мама лучшей подруги Наташи. Эта уже на следующий день заявление накатает. Еще и расскажет много чего интересного, фантазия у бывшей журналистки богатая. Да и жену надо найти первым во избежание.
Пришлось потратить некоторое время на то чтобы подготовить квартиру к прибытию сотрудников правопорядка. Наташа рассказывала, что в таких случаях обязательно производят осмотр жилья. Я отправился в ближайший отдел полиции.
Принимать заявление дежурный у меня не спешил: посоветовал ждать три дня и хотел отправить обратно. Я испытал соблазн пойти у него на поводу и спокойно покинуть здание полиции, но я слишком хотел найти жену. Я сказал, что если он отказывается принять заявлению, то подам жалобу в прокуратуру, благо идти недалеко… Слово «прокуратура» оказало на него волшебное влияние. Он не только заявление принял, но меня тут же вежливо провели к кабинету опера, который подобными делами занимался. Правда во взгляде провожающего доброжелательности не было, но это мелочи, как-нибудь переживу. На этом моем везение на сегодняшний день и закончилось. Опер оказался еще тем типом. На вид он выглядел как мой ровесник. Я зашел в крохотный кабинет, даже мой первый офис был больше. Сотрудник предложил сесть и подождать минуту, пока он что-то допишет. Радушием, как и все здесь он не отличался. По его выражению лица можно было четко прочесть, что опять его не отвлекают.
Выслушав меня опер, оторвал взгляд от компьютера и посмотрел на меня:
— Гражданин Сериков, если она от вас ушла, то это не значит, что пропала. При чем здесь мы? — произнес обладатель самой распространённой фамилии. Всегда инстинктивно недолюбливал ментов, оказывается, есть за, что. Этот, например и пальцем пошевелить не хочет, лишь бы не работать. И зачем только супруга в свое время в полицию рвалась, сериалов милицейских насмотрелась? Романтики захотелось? В чем то, конечно сотрудник прав, семейные разборки. Это не его дело. Но дома я вполне успел состряпать версию, которая могла быть его делом. Осталось только убедительно сыграть свою роль.
— Не могла она уйти.
Сотрудник лишь покачал головой, скорее себе, чем мне.
— И что же последнее вам она написала, Кирилл Игоревич? — а его губы расплылись в легкой улыбке. Знал же, падла, куда бил.
— Не она это писала, — я сделал попытку уйти в отказ.
— Если хотите ее найти, вы должны предоставлять всю имеющуюся информацию. Или вы не хотите? — в его глазах мелькнула надежда. Осторожно, Кирилл ты ходишь по опасной грани. Послушание и смирение вот твои козыри в этой игре.
На секунду замешкавшись, я все-таки протянул телефон с открытым последним сообщением Наташи. Я отлично догадывался о том, что подумает опер.
— Не изменял я ей, Я уверен, не она писала, — произнес я, настаивая на своем. А собственно, что мне еще оставалось?
Я действительно никогда не изменял жене. Я ее выбрал, ради нее я был готов на все, да я собственно это все и сделал. Мне даже в голову не приходило. Но пусть лучше Олег думает об измене и супружеской ссоре, чем о чем-то другом. Мне не хотелось, чтобы он докопался до истинной причины, причины по которой я так не хотел идти в полицию. Я не был чист перед законом, и моя жена это знала. Знала, что я убиваю людей за деньги.
Собственно, я и стал этим заниматься из-за любви к жене. Мы только начали жить вместе, когда заболела ее мать, нужны были деньги, нужны были большие деньги, требовалась операция, дорогие лекарства. Наташа старалась как могла, подрабатывала после университета официанткой, писала на заказ рефераты и курсовые, даже собиралась брать свободное посещение, чтобы была возможность больше работать. Домой приходила бледная и уставшая, и готова была сразу упасть на кровать, но она все еще находила в себе силы что-то делать по дому, ухаживать за матерью. Самое ужасное в том, что я не мог ей помочь. Родители закрыли передо мной дверь со словами, что раз это любовь так и живи своей любовью. Но я никак не мог устроиться работать на нормальное место. Заботливые родственники и здесь мне подрезали крылья: оказалось, отец предупредил всех своих знакомых, чтобы меня не брали на работу. Я устроился обычным продавцом. Но зарплаты все равно не хватало.
И однажды я не выдержал, все-таки решил попросить у матери с отцом помощи, в конце концов, не для себя же прошу, наивно думал я. Родители согласились, правда поставили мне условия. Они дадут деньги, если я все-таки предпочту более выгодную кандидатуру в супруги. Я ушел из дома громко хлопнув дверью, поклявшись больше никогда туда не возвращаться.
Пришлось продать некоторые вещи: ноутбук, новенький телефон. Я позвонил другу, хотел продать ему свое ружье, но он предложил мне съездить на охоту, сказав, что там я могу познакомиться с потенциальным работодателем, и возможно, расставаться с оружием мне не придется
Наташа согласилась меня отпустить, сказав, что мне не помешает развеяться и отдохнуть. Я взглянул на жену, точнее ее бледную тень, Наташа сильно похудела от обилия работы, и от вечных переживаний. Я с трудом промолчал, что ей бы самой не помешало выспаться.
И после завершения охоты ко мне поступило предложение работы. Вот только не ту, которую я предполагал. И к охоте практически она имела весьма смутное отношение, зато была наказуема уголовным кодексом. Я вежливо отказался, правда протянутую визитку взял. Чувствовал, что от нее отказываться нельзя. Неизвестно, как бы на это могли отреагировать.
А в понедельник Наташиной маме стало хуже. Время поджимало, жена уже собиралась взять кредит в банке под залог квартиры, но мать была категорически против. Ночью я впервые видел, как плакала на кухне жена, тихо беззвучно, надеясь, что я не увижу. Что может быть хуже, чем когда страдает твоя любимая, а ты не в силах помочь? Когда все, что ты можешь сделать для жены, это сделать вид, что ты не видел ее слез. Сомневалась ли моя жена поступи к ней такое предложение? И должен ли на самом деле сомневаться я?!
И тогда да я решился. В конце концов, человек, которого мне закажут все равно обречен, какая разница убью его я или кто-то другой. А мне сейчас как никогда нужны деньги. И я достал визитку, которую обещал себе тут же выкинуть и не выкинул из кармана камуфляжки, и набрал номер. И первое что я произнес когда на том конце связи ответили, было:
— Я согласен.
Сказав, "да", я еще плохо догадывался на что согласился. Чем-то это действительно было похоже на охоту. За будущей дичью нужно следить, выяснить повадки, любимые места пребываний. А дальше найти подходящую позицию для стрельбы и приготовиться ждать. Снайпер должен быть терпеливым, и постараться, чтобы его не обнаружили. О работе снайпера я знал не понаслышке, сам им был во время службы в армии. И нанявшие меня люди отлично были в курсе об этом факте моего прошлого.
Наконец-то прицел поймал нужного человека. Он был облачен в обычный деловой костюм, торопится поскорее укрыться в здании. Мирное спокойное лицо, черные волосы слегка припорошены сединой. У него наверно тоже есть жена. Но об этом лучше не думать. Я взял аванс, и благодаря этому мы смогли купить матери Наташи так необходимые лекарства и если не выполню работу, то вполне могут отдать приказ на мое убийство. Будущая жертва уже почти скрылась из виду, и я нажал на курок, и закрыл глаза на мгновение. Это неправильно думал я, когда раздался выстрел.
Мужчина упал на асфальт, лужа крови расползлась по нему, доносились крики, несколько человек окружают лежащее без движений тело. Мне пора уходить, но зачем-то я продолжил смотреть как охранник, не справивший со своей задачей, тряс своего подзащитного. Как женщина только вышедшая из банка замирает рядом в ужасе. Как кто-то кричит, что нужно звонить в скорую. Я равнодушно понимал, что уже поздно, в свое время меня в армии хвалили за меткость, я уверен, что попал четко в сонную артерию. но во время боя я никогда не полноценно не рассматривал результат своих деяний, там некогда, на твои товарищей несутся новые враги.
Я вздохнул, пора сваливать. Еще раз зачем-то бросил взгляд на труп. Меня оправдывало, что я спасу другую жизнь, а этого человека все равно бы убили, пусть и кто-то другой. Скривился, в тридцать лет мне еще нужны какие-то оправдания, наверно, как и всем людям. Интересно, а какие себе придумывает мой заказчик
На следующий день я получил полную сумму от заказчика. Пока я обдумывал свои моральные терзания, готовился и продумывал убийство, я потерял драгоценное время, мать Наташи умерла. По какой-то иронии судьбы это случилось в тот же день, когда я получил от заказчика деньги. Точнее от посредника, как я узнал позднее, человека ненастроенного терять свой потенциальный источник дохода, и готового заставить меня брать заказы и дальше. Так я понял, что я попал в кабалу, и единственный способ от нее избавиться, это от него избавиться
Благодаря деньгам, добытым преступным путем, я смог открыть собственный бизнес. Наташа думала, что это мои родители решили помочь. Моя любимая обожаемая жена, которая даже подумать не могла, что я мог подобным заниматься. И я спокойно продолжал брать заказы. Как сказал заказчик, человек ко всему привыкает. И наше финансовое состояние улучшалось. Жизнь казалось такой безоблачной.
Вот только сейчас моя супруга узнала о другой стороне своего горячо любимого и обожаемого мужа, и естественно не пришла в восторг. Скорее всего в ужас. Но жена, девочка умная, даже если полиция найдет ее первой уверен что ей хватит ума не говорит о настоящих причинах своего побега. В конце концов нашей дочери не нужен отец уголовник. Да и я верил, что Наташа меня любит. Но похоже меньше, чем я думал.
— И с чего такие выводы? — опер заставил меня вынырнуть из своих мыслей.
Вряд ли он мне поверил про отсутствие измен, зато смотрел на меня уже с каким — то интересом, и я решил, что пора привести свой главный аргумент.
— А с чего бы ей уходить из собственной квартиры? Мне в прощальный подарок ее оставлять? В качестве моральной компенсации? — устало, с болью в голосе спросил я.
Получилось достаточно натурально. Наверно по причине того, что я действительно был поражен тем, что супруга решила покинуть свою квартиру.
И именно этот аргумент подействовал на мужчину сильнее всего. Он даже подался вперед.
А узнав, что я единственный родственник супруги, наконец сдался и потянулся за бланками и начал заваливать меня вопросами. Отвечая я не мог оторвать взгляд от часов. Мне казалось, я потерял слишком много драгоценного времени.
Заметив мою нервозность, Иванов сказал, что жену вполне можно отследить по телефону. Почему-то я раньше об этом не подумал. Догадался бы из дому тогда прихватить коробку то уже сейчас бы знал где Наташа. Но увы она осталась дома.
— Но не беда все равно осмотр места происшествия проводить. Фотография супруги есть?
Снимок с собой я все же прихватил. Свадебную фотографию двухлетней давности. Опер подозрительно на меня косился. Согласен, фотография двухлетней давности не самая полезная вещь. Но другую найти я не смог. Наташа не любила фотографироваться, и свадебная фотосессия была единственной на которую она согласилась. Я никогда не спорил с не по этому поводу. Я сам не был фанатом подобного. а после появления второй работы, снимки вызывали у меня неприятные ассоциации. Обычно, когда мне давали заказ к нему прикрепляли фото жертвы.
— Другие фотографии есть?
— Дома.
— Тогда едем к вам, стоит осмотреть квартиру, вы говорили, вещи пропали какие-то.
Я послушно кивнул. Сидящий передо мной человек, даже не представлял какой сюрприз его ждет в квартире. Впрочем, я не догадывался что неприятные сюрпризы ждут меня самого.
Я направился домой, следом за мной в машине ехала оперативно-следственная группа, состоящее из молоденькой девушки следователя на вид которая показалась мне ровесницей жены, пожилого седого эксперта и уже знакомого опера.
Первым делом, следователь попросил меня предоставить коробку с телефона жены, поскольку на ней был номер, который мог помочь отследить местоположение. Тут — то и случился первый неприятный сюрприз. Телефон оказался в коробке. Я решительно не понимал, зачем супруга его еще оставила там, словно как издевку., как подкрепление, что найти ее будет очень сложно.
Осмотр квартиры проводили сугубо для отчетности. Девушка просто прошлась по комнатам, что-то занося в протокол. Но это продлилось недолго, пока эксперт не нашел пятна крови в зале, и это стало для меня вторым неприятным сюрпризом. Я не заметил раньше. Внимательный ко всяким мелочам, я упустил пару крохотных пятнена ковре. А вот девушка в форме, стоящая рядом и смотрящая на меня внимательно, точно не упустила бы любую эмоцию на моем лице.
— Жена утром порезалась, — машинально солгал я, Лгать, наверно, не стоило, но на секунду мне показалось, что следователь была готова обвинить в чем-то меня, и я не мог этого допустить. В конце концов жена действительно могла просто порезаться.
Кажется, найденные следы словно привели в чувства сотрудников и заставили их внимательнее исследовать мою квартиру.
— Еще раз напомните мне, что пропало, — попросила следователь, листая документы.
— Кроватка, автокресло, коляска… — начал я перечислять.
— Подождите у вас есть ребенок, — спросила она и заглянув в бумаги, но в заявлении об этом не слова. — И ребенок тоже пропал?
Я кивнул.
— Почему вы об этом не сообщили? — девушка смотрела на меня как на идиота. Похоже я на всех ментов произвожу удручающую впечатление, впрочем неудивительно.
Девушка хмыкнула и покачала головой, явно не требуя ответ на свой вопрос. Впрочем ответ у меня был, Наташа ни при каком бы раскладе не рассталась бы с дочерью, главное было найти ее саму.
— Документы на ребенка? — настойчиво требовала следователь
— Нет, жена еще не сделала, — произнес я, понимая, что в который раз упал в ее глазах.
От меня не укрылось ее радость на лице, когда она обнаружила сейф с оружием, которая несколько померкла, когда я пояснил, что охочусь, и все необходимые разрешения, у меня есть. В это время в квартиру вернулся опер с экспертом. Не оставляя надежд за что-то зацепиться, девушка набрала участковым, чтобы хоть что — то нарыть, но им нечем было ее порадовать, никаких нарушений за мною не числилось, о том, что я заядлый охотник, они знали. За этим занятием нас и застыли вернувшиеся опер и эксперт с огромными мусорными мешками.
Иванов был бледен и внимательно смотрел, на меня и спросил:
— Охотились на кого-то крупнее зайцев? — спросил он, даже не зная насколько оказался прав.
— Нет, — ответил я, чувствуя кожей что что-то здесь не так. Взгляд опера мне определенно не нравился.
Опер протянул один из мусорных пакетов мне.
— Смотрите. что-нибудь узнаете?
Дрожащими руками, представляя самое худшее, я открыл его и с полным недоумением вытащил из него любимое вечернее платье жены, зеленое с черными кружевами.
— Она бы без него не уехала, — Я не заметил как произнес свои мысли вслух. Впервые за все время поняв, что версия, рассказанная мною полиции, вполне могла оказаться правдой. Наташа бы не бросила свои вещи. А если бы ей пришла подобная идея, то вряд ли бы она выкинула их в мусорный бак.
Во втором пакете обнаружились детские вещи. Те самые, которые мы совсем недавно вместе выбирали с женой. Происходящее все больше напоминала страшный сон.
— Узнаете? — поинтересовался опер, внимательно, всматриваясь мне в лицо.
Я кивнул. Слов не было. Я сжимал в руке крошечные ползунки дочери и все еще пытался поверить в происходящее, и старательно пытался не думать, что все это могло означать.
— Видели еще кроватку и ванночку на мусорке, пойдете опознавать?
Я едва нашел в себе силы, чтобы кивнуть.
— Странно, что вещи пропали, а деньги и драгоценности на месте, — заметил Иванов, ожидая от меня хоть какую-то реакцию.
Я молча кивнул, и сжал руки в кулаки. У меня было только одно предположение, объясняющее подобное. И это никак не было связано с моей второй работой. Только одни люди могли провернуть подобное и этих людей я хорошо знал, практически с рождения. По крайней мере я так думал, что знал. Выпроводив сотрудников полиции я отправился к домой к своим родителям. В тот самый дом, который несколько лет назад я поклялся не посещать.
Мать была дома, и возилась в саду с розами, вовсю и орудовала ножницами. На ней была летняя шляпка солнце защитные очки, на руках перчатки, даже, и комбинезон цвета хаки, который она использовала в качестве рабочей одежды. Отец много лет уговаривал ее нанять садовника, но она никому не доверяла свой сад, и кажется искренне получала удовольствие от работы в нем.
— О, Кирилл, — произнесла она, осматривая очередную ветку и принимая решение оставлять ее или подрезать. Голос совсем спокойный, нет ни капли удивления. Будто не было всех наших ссор, и мое появление само по себе разумеющееся.
— Ты видел пакеты в гостиной на диване?!
С рождением внучки, у моей матери появилось хобби скупать содержимое детских магазинов, руководствуясь аргументами, как у ребенка нет ничего сиреневого, нужно обязательно прикупить что-нибудь голубое. Моя мама заядлый шопоголик, и появление внучки только распалило ее страсть к покупкам.
— Как думаешь, Наташе понравится? — спросила она, возясь с очередным кустом. — Немного на вырост конечно, но с другой стороны дети быстро растут. Я и самой Наташе платье выбрала в тон, думаю это будет очень мило смотреться. Ей в конце концов тоже нужно одеваться красиво.
Я нн смог дальше слушать эту лживую демонстрацию лицемерной заботы:
— Я все знаю, мам, — Я старался говорить спокойно, но мой голос дрожал от ярости. Почему, почему нельзя было оставить меня в покое? Почему нельзя позволить единственному сыну спокойно жить? В конце концов я же научился справляться без их поддержи.
Улыбка тут же испарилась с ее лица:
— Кирилл, понимаешь, Вика, она действовала сама, я не заставляла ее увиваться за тобой.
Я мигом вспомнил миловидную брюнетку, владелицу фирмы с которой я работал, Вика подбивала ко мне клинья, что мне не особо нравилось, к счастью девушка все-таки вскоре смогла понять бесперспективность этого занятия. И вопреки словам, я понял, что и здесь родители приложили свою руку.
— Какая Вика, мам? Где Наташа? Где мои жена и дочь?
Мама непонимающе посмотрела на меня.
— Наташа пропала. и я так понимаю вы с отцом приложили к этому руку.
Мама попыталась что-то сказать.
— Я так понимаю, именно для этого вы явились тогда на выписку? Сблизиться с Наташей, а потом избавится от моей жены? Внучку хоть пожалели?
— Кирилл, — начала мама, рассерженно смотря на меня.
— Это насколько надо было ненавидеть мою жену:
— Кирилл, — начала вновь мама, полная решимости заставить меня наконец-то выслушать себя. — Что за чушь ты несешь? Что случилось?
И я рассказал ей все произошедшее сегодня. Мать только качала головой.
— Ты точно ей не изменял? С той же Викой например?
Я помотал головой. Вот интересно как изменилась мамина позиция, еще раньше она бы обрадовалась подобному поводу событий, а сейчас кажется искреннее переживала.
— Мне были в восторге от твоей женитьбы, но смирились. Я не знаю, что происходит, Кирилл, но мы тут не причем.
Я смотрел матери прямо в глаза, и искренне хотел верить в правдивость ее слов.
— Мы бы ничего подобного не сделали, — сказала она, но я вспомнил еще об одном случае, когда они ничего сделали.
— А в тот единственный раз, когда я попросил помощи, мама, вы тоже ничего не сделали. — Невысказанная когда-то обида рвалась наружу, и после тяжелого напряженного дня я не находил в себе сил ее сдерживать.
— Отец и я были злы на тебя, сын, но недостаточно, чтобы просто отвернуться. Мы опоздали, тогда, Кир, — тихо произнесла мама, опустив глаза. — Оплатили операцию, но мать Наташи умерла за один день до нее. Естественно, мы ничего не сказали тебе, нечего было говорить, все было напрасно, — грустно вздохнула она.
Я этого не знал, и поражено смотрел на женщину, произведшую меня на свет. А мать продолжала:
— Я лично договаривалась на счет родов Наташи, чтобы были лучшие врачи. Все было предусмотрено со всех сторон, чтобы не допустить промашки и в этот раз, именно поэтому мы отлично знали, когда у вас выписка.
Отец всегда старался быть в курсе твоих дел, помогал чем мог, решал вопросы с проверяющими, подкидывал клиентов. Мы никогда не бросали тебя, сын.
А вечером в гараже меня ждало очередное неприятное открытие.
В гараже меня ждал очередное неприятное открытие. Я загнал машину, и уже собирался домой. как почувствовал, что наступил на что-то. Тут же поднял маленькую бордовую книжечку, которая оказалась паспортом. И как же я умудрился его потерять, задумался я, но открыв, увидел фотографию жены с ее мягкой улыбкой на устах. У меня похолодели руки. Как он отучился здесь в запертом на замок гараже?
Но от мыслей меня тут же отвлек звонок. Полиция интересовалась, где я. Хотят проверить гараж и машину, сказали, обычная практика, пустая формальность. Но я отлично понимал, что в подобном деле, обычной практикой является подозревать супруга, это самая простая версия, которую они и выбрали.
Самое паршивое было в том, что у меня не было времени на эти игры. Я точно был уверен, Наташа не могла уехать без документов, а значит все еще хуже чем я предполагал. Я мрачно окинул взглядом злополучный паспорт и затолкал свою находку в карман. Нечего подкидывать им улику с моими отпечатками пальцев, оставленными по глупости. Предстояло убить еще несколько часов на общение с правоохранительными органами, вместо того, чтобы что-то делать для поисков жены.
23 августа
Было странно засыпать и просыпаться одному: не слышать голос жены, не ощущать ее сонное дыхание. выбивало из колеи и нарушало привычный жизненный ритм. Каждая комната пропитано ее запахом, всем ее существом казалось, вот-вот я услышу ее смех. Но в квартире царила звенящая тишина, от которой нет спасения, ни телевизор, ни музыка не помогали, чтобы хоть как то занять себя, я отправился на работу. Все равно до вечера ничего узнать не удастся. Родители уже наняли несколько детективов, у меня же свои способы выяснить хоть что.
От рабочей рутины меня отвлек звонок, я взял трубку. Мне звонил Алексей, у которого я собирался купить новенькую Ауди. Голос у него дрожал. Он предложил мне сделать огромную скидку, если я сегодня приеду за машиной. Еще вчера я с интересом просматривал объявления о продаже автомобиля, Вот только сейчас мне это зачем? Я собирался купить машину жене, жене, о месте нахождения которой я не имел ни малейшего понятия, и даже не знал жива ли она.
Промешкав секунду, я все-таки согласился на сделку. Ведь отказаться, значило признать, что я не надеюсь Я найду жену, даже если мне за ней пресподнию придется пойти, я разыщу жену и дочь. Кстати о преисподней, сегодня к вечеру ждал ответ от своего нанимателя. Быть может, ему удалось хоть что-то выяснить.
Увы порадовать ему было нечем. Ни о каких подобных делах он не слышал, ему оставалось лишь высказаться, что за изверги смогли посягнуть на новорожденного ребенка, да еще раз напомнить мне, что он здесь точно не причем. Мало ли что придет в голову разъяренному отцу и мужу?! На меня же лучше воздействовать другими методами, а когда счерпаю свою полезность избавится. Зазкачик верил, что все-таки вплотную займется этим вопросом, и распрощался со мной. крепко пожал руку, и обещал в следующий раз обязательно порадовать какими-то новостями. Я кивнул ему в ответ и вышел из старого бара, выбранного им из-за отсутствия камер. Знал, что следующей встречи уже не будет. Потому что завтра к моему работадателю заглянет, наемный убийца, оплаченный мною. Ничего личного. Что ж поделать из подобного бизнеса только один единственный выход, а мне крайне не хотелось умирать.
Все прошло по плану, но наступивший день меня смог удивить. Опер удивительно оперативно узнавший о покупке машины, высказал все- что об обо мне думает и о подобном поведении. В итоге я сиханул и высказал в ответ, что я думаю о всем расследовании, хотя мог вполне ответить, что мне предложили большую скидку, но желания оправдываться у меня не было.
16 сентября.
Почти месяц прошел с исчезновения супруги, а дело с ее поиском так и не продвинулось. Все, что удалось узнать, что дверь в квартиру была взломана, и то по предположениям опера, который запоздал с экспертизой. Соседи по прежнему косились на меня, шушукались будто я убийца своей семьи, и недоумевали, почему я все еще продолжал жить в квартире супруги. От полиции не было никакого толка, кроме того, что я узнал, что кто-то взломал дверь в квартиру. даже уголовное дело не завели, улик видите ли им казалось недостаточно.
Я был на работе когда завибрировал телефон, и тут же потянулся за ним, даже не взглянув на экран. — Алло, — спокойно произнес я. Скорее всего кто-то из поставщиков.
— Кирилл, — такой знакомый родной и любимый голос с легким придыханием. У нее всегда был красивый мелодичный голос. Порою мне нравилось просто лежать на кровати и слушать, как она о чем-то рассказывает, не вдумываясь в слова, просто слушать.
— Наташ, — я не мог поверить в реальность происходящего, то, что она просто так позвонит. — Ты где?
Она молчала. Я лишь слышал ее учащенное дыхание, и боялся, что она бросит тру
— Где моя дочь?
— Какая еще дочь? — ответила она, так, как будто я ее ударил.
— Та сама дочь, которую мы вместе с тобой из роддома забирали.
Я услышал чужой женский голос и связь оборвалась. Я позвонил ей, но ответа не было, лишь равнодушные гудки. Я набрал еще раз и еще, но Наташа не собиралась мне отвечать, она равнодушно игнорировала мои звонки, пока не выключила телефон. С психу я бросил свой телефон на сто, и заставил себя сесть и глубоко вздохнуть. Нет эмоций- есть покой, как говорят джедаи в Звездных войнах. Главное, она была жива, по сути это было подарком небес. Все эти дни я боялся, что мне сообщат, что нашли ее хладный изуродованный труп. Сейчас я должен был испытывать облегчение, вот только я его не испытывал.
Лишь понял, что ни черта не понял, что происходит. Что вообще супруга имела в виду? Почему она так среагировала на вопросы о дочери? С малышкой что-то случилось или Наташа, что хочет сказать, что Аленка не моя дочь? Не могла мне она изменить, я уверен, да даже моя потвердела, что малышка удивительно похожа на меня во младенчестве.
Супруга также не сообщила, где она. Но ничего, этот как раз дело поправимое. Я знаю одного человека, который вполне может узнать это, и даже легальным способом.
И я набрал номер Иванова и без всяких приветствий и предисловий заявил:
— Мне звонила Наташа, — сказал я, до сих пор пытаясь прийти в себя. Судя по глухому молчанию на другом конце связи, у сотрудника полиции попросту отвисла челюсть. Вряд ли он мограсчитывать на подобное.
— Где вы произнес он, даже не спросив, что супруга сказала мне.
— На работе. А что?
— Ничего ответил Иванов. Но я точно понял, что это имело для него значение. — Вы можете отследить звонок?
— Встретимся через два часа в дендрарии, — произнес он вместо ответа. Я положил трубку, что-то было не так с опером, что-то напрягало меня в этом коротком разговоре.
Через договоренное время прибыл в парк. Честно говоря я недоумевал почему Иванов выбрал это место, при том нам обоим довольно было далеко ехать. Опер ждал меня у входа, не проронив ни одного слова он повел меня в самуюглубь парка, больше напоминающего лес. Признаюсь, это меня откровенно нервировало. Не собирался же он меня убить и закопать под ближайшей елью? Наконец то он остановился у пруда и приселна лавочку и проронил:
— Рассказывайте.
Я хотел было спросить его о странном поведении, но передумал, в конце концов может быть это обычная паранойя.
Наташа позвонила мне. Когда я спросил где она и где наша дочь, то услышал какой-то незнакомый женский голос. Ей кто-то явно не дал договорить. Может быть похититель.
Мне все еще хотелось верить, что мою жену просто похитили, и что все случившее дело рук кого-то другого.
Иванов лишь покачал головой:
— Сомневаюсь. Она звонила из редакции одной из газет в Новосибирске. Если бы ее похитили, то не стали держать там.
— Но был взлом, вы сами говорили… — начал я.
— Говорил, — понизил голос Иванов и тут же поморщился. — И из-за этого мне угрожают.
Он протянул крошечный листочек с адресом местонахождения Наташи вовремя звонка.
— Это серьезные люди, поэтому я не могу вам помочь, — вздохнул он, опустив глаза вниз.
— Ожидаемо, — ответил я, уже собираясь уйти, в конце концов я получил то, зачем приехал, но опер меня задержал.
— Единственно хочу предупредить, действуйте обдуманно. В вашей квартире жучок, поэтому будьте осторожны в высказываниях дома. Не летите самолетом к жене, и не берите билет на поезд, не стоит раньше времени показывать, что вы тронулись с пути. Езжайте на машине.
— Но это же больше тысячи километров пути, — удивился я.
— Четыре тысячи километров, — уточнил он. — Зато целее будете. Найдете жену, не бросайтесь к ней сразу, понаблюдайте, и может, поймете, что все-таки происходит, сказал он и поспешил к выходу.
Я остался бросил взгляд на пруд, в котором плескались лебеди. Действительно не мешало бы наконец понять что происходит, потому что если Наташу не похищали, именно она подстроила так, чтобы полиция подозревала меня. Как юрист, Наташа вполне знала, как производится расследование, и где и на каком месте оставить улики. Вот только я недоумевал, зачем она так со мной поступила?
Четыре тысячи километров, пять дней пути на машине. Не самое легкое путешествие, совершенное в одиночку. Безумная спешка, только бы успеть, и все ради того, чтобы прибыть к входным и найти подходящее место для слежки за собственной женой. Я лежал на подстилке поверх холодной поверхности на холодной поверхности крыши здание расположенного напротив редакции газеты, откуда звонила Наташа и ждал. Этому умению я в совершенстве выучился, когда занимался убийством по найму. Ведь все просто нетерпеливый киллер — мертвый киллер. Впрочем, невнимательность тоже приводит к подобному результату. Когда я вернулся домой в день звонка Наташи, то увидел в подъезде двоих незнакомых парней, почему-то торчащих на нашем этаже, и озирающимся по сторонам, очевидно по мою душу. Я аккуратно свернул на лестницу и решил обойтись без посещения квартиры. Важнее было добраться до жены, чем участвовать в непонятной потасовке.
Наташа вышла из здания. Локоны развивались на ветру, точеная фигура облачена в кремовое пальто, любимые ботинки на высоких каблуках. За ее отсутствие я и забыл, какая она красивая, кукольное личико с тонкими чертами, большие глаза, которые совсем недавно смотрели на меня влюблённым взглядом. Она совсем не выглядела испуганной или забитой, лишь немного задумчивой. Я все еще пытался найти хоть какие-то доказательства, что она не причастна к произошедшему, что ее похитили и удерживали. Но девушка, которую я видел, нисколечко не походила на жертву.
Все кажется достаточно простым, можно спуститься вниз, подойти, и спросить все глядя прямо в лицо. Это так легко сделать, вот только этим я только все испорчу, нет ничего хуже, чем оказаться без информации о том, что на самом деле происходит, именно поэтому я продолжаю лежать в том же положении. Наташа замерла возле входа, явно чего-то ждет, а значит, и мне не стоит никуда торопиться.
К зданию подъехал черный лимузин Mercedes-Maybach S 600 Pullman, из которого вынырнул высокий мужчина в дорогом деловом костюме. Самоуверенный, беспечный, считающий себя пупом земли, он неприятно напомнил мне моего нанимателя, которого недавно опустили на землю, а точнее в землю. Он подошел к моей жене и заключил ее в объятия. Наташа не сопротивлялась, подалась вперед для поцелуя. На секунду зажмурила глаза от удовольствия, и я отложил бинокль, чтобы собраться. Сердце бешено заколотилось, рядом со мной лежала снайперская винтовка, так легко было взять в руки и выстрелить. С такого бы расстояние я бы точно попал. Одним выстрелом стереть ее улыбку с красивого лица, вторым — его самоуверенный вид. Прямо в голову ей и ему. Я бы даже успел скрыться. Но я лишь помотал головой и напомнил себе о дочери, В конце концов я здесь ради нее. И пусть Наташа твердила, что ребенок не мой, я отлично знал, что она лжет, ибо попросту не хочет отдать мне дочь.
Тем временем любовник Наташи открыл ей дверцу машины, и она нырнула туда. Моя любимая дорогая обожаемая жена. Женщина, ради которой я поссорился с семьей, женщина ради которой я пошел против совести и закона, спокойно села в машину к любовнику. Впрочем, с супругой я успею разобраться, как и с ее любовником, соблазнившим чужую жену, мою жену. А сейчас нужно было следовать за ними. Я спустился вниз на лифте, и прыгнул в машину, которую взял на прокат. Нечего светить автомобиль, который супруга отлично знает, нечего привлекать к себе внимание раньше времени. Что ж пора узнать, где находится любовное гнездышко этой сладкой парочки. Я быстро успел догнать нужный мне автомобиль, спасибо приметному выбору Наташиного любовника и городским пробкам, следовал за ними вплоть до дома. Да уж супруга судя по представшему передо мной особняку, предпочла выбрать рыбку покрупнее. Я оказался возле огромного белокаменного коттеджа окруженного кованым забором. И вновь ожидание, которое могло затянуться надолго. Но ничего, адреналин в крови не дал заснуть. Я был готов ко многому, но и предположить не мог, то узнаю об измене жены. Наш брак всегда казался мне таким крепким, наша верность друг другу само разумеющимся. Я даже не думал, что могло быть иначе. Почему Наташа бросила меня только сейчас, ведь мои дела пошли в гору. Что мешало ей сделать это, когда я был простым продавцом? Просто не было варианта получше? Или она все-таки надеялась на деньги моих родителей? Быть может поэтому она так обрадовалась внезапному перемирию. А я то поражался, как легко она могла это сделать. Она всегда казалась мне искренней и не подам мудрой, а на деле же выяснилось, что она была лишь лживой алочной шлюхой.
Машина Наташиного ухажёра показалась из ворот только поутру. Моя жена провела там всю ночь. Факт ее измены продолжал меня задевать. Я был ее первым мужчиной, и всегда почему-то верил, что последним. Я помнил, как она говорила, что не представляет жизни без меня. Как выяснилось, вполне представляла. А тем временем, пока я размышлял о своей супруге, она направлялась в сторону редакции, на работу. Вот только зачем ей с таки хахалем какая-то работа? Или хочет показать свою независимость? Вновь изображает из себя милую домашнюю девочку, которую не волнует чужой кошелек, искреннюю эмоциональную, которую так хочется защитить и сберечь, окружить заботой. Хочется забрасывать подарками, смотреть, как ееглаза полны удивления и восхищения. Такая неземная невинность и детская непосредственность притягивают и завлекают. Мужчинам нравится, когда ими восхищаются, нам нравится ощущать себя некими рыцарями, которые тут же бросятся спасать в даму в беде. Я вполне понимаю, чем пленила моя супруга этого богача. Наташа никогда не вешалась на шею, напротив это ее придётся добиваться, осаждая словно крепость раз за разом. Почему то только сейчас я пзаметил ее колдовское очарование, ее умелую игру. Кто бы мог подумать, что из неё получится такая хорошая актриса.
Машина останавливается возле здания, принадлежащей газеты. Ее любовник вновь вышел ее проводить, никак расстаться не может. Он обнял ее, крепко, собственнически. Держал за руку, не в силах отпустить. Она прижалась к нему, что-то нежно шепча на ухо. Я легко мог представить, как ее горячее дыхание щекочет кожу, как приятно прижимать ее и слушать, как бьется ее сердце. Сколько было у нас таких томительных расставаний, когда уходить так не хотелось. Наташа скрылась за входной дверью в здание, а ее ухажер продолжал смотреть ей в вслед, как когда-то делал я… Похоже для него это не каприз, и не просто очередная интрижка, все гораздо серьезнее. Возможно, он так же влюблен как совсем недавно был я. Но измена и предательство отличное лекарство от розовых очков. Я понимаю своего соперника, но это не значит, что я собираюсь щадить человека, укравшего у меня жену. А он явно причастен, ко всему, что происходило.
Интересной жизнью жила жена без меня. Занятия пол-денсом, меня мягко говоря, поразили, я даже зашел в зал и успел ее полюбоваться, пока она отрабатывала элемент. Забавно. Она всегда считала этот вид спорта неприличным, подходящим для девушек легкого поведения. Поменяла свою позицию, или лгала с самого начала? Различные поездки и походы в рестораны, словом она развлекалась, как хотела. Правда вопреки моим первоначальным выводом оказалось, что супруга жила на съемной квартире с подругой. Вот только за все время я ни разу не увидел ее с ребенком, даже с коляской ни разу не выходила. Неужели бросила малышку на няню, чтобы самой кутить с любовником. На девушку, которую я знал это не похоже, но нужно признать, я ее никогда не знал.
Наташа была влюблена и увлечена была своим счастьем. Счастьем, которое было построено на предательстве. Счастьем, которое мне так хотелось разрушить, так же как она хотела разрушить и мою жизнь своей неумелой подставой. Я так и не узнал, где дочь, но мое терпение лопнуло. Настало время получить ответы и отомстить. Я все продумал.
В один теплый осенний вечер, сжимая в пальцах букет белоснежных роз, она вынырнула из автомобиля. Помахала ему на прощание, проводила его удаляющую машину взглядом. Ветер трепетал ее волосы. А вокруг не было ни души. Кроме меня.
Она услышала мои приближающиеся шаги и повернулась. И я увидел в ее глазах страх, окончательно доказывающий ее вину. Она задрожала еще до того, как я направил на нее пистолет.
— Ну здравствуй моя дорогая жена, — сказал я не удержавшись от ухмылки, отлично зная, что супруга увидит лишь звериный оскал. — Вижу, ты вполне счастлива без меня.
— Кирилл, я буду кричать, — сказала побелевшая Наташа, дрожащим голосом. Раньше я и в страшном сне не мог подумать, что у нас до этого дойдет. Мне всегда казалось у нас такая любовь, которую ничто не разрушит. Сейчас же, я получал удовольствие от ее ужаса. До чего мы докатились с тобой, Наташ?!
— Не советую. Никто не поможет. Садись в машину Наташ.
Она покачала головой. Окинула таким взглядом, как будто вместо машины я собираюсь уложить ее в гроб. Смерть, слишком мелкая месть, Наташ, хотелось сказать мне но я молчал. Слишком банальный выход, а супруга всегда ценила мою оригинальность. Для нее я приготовил более изощренный план. Эта женщина пробудила во мне столько замечательных качеств: сочувствие целеустремлённость, умение ценить мелочи, сейчас пробудила и самые худшие. Я собирался уничтожить все, что ей было дорого и сделать, так чтобы она никогда больше не увидела дочь, которая все-таки была ее самой большой любовью, слишком дорого достался ей ребенок.
— Тогда стреляй, ни тяни, — тихо произнесла жена, прикрыв глаза. И, кажется, впервые за все время я вижу настоящую Наташу. Ее ресницы дрожали, губы плотно сжаты, и превратились в тонкую ниточку. Она ждала.
— Стреляй, — торопила она с каким-то непонятным мне смирением, совсем не цепляясь за жизнь. Ни борьбы, ни споров, ни оправданий, ничего из того, чего я так я ждал.