Дверь открылась, и она почти рухнула в руки охранника.
Я подошел к ней, но второй надзиратель ткнул мне пальцем в грудь и сказал:
— Назад.
Он был совершенно серьезен и вооружен, и у меня было чувство, что он готов сделать все, чтобы защитить именно эту конкретную заключенную.
Я поднял руки и отступил назад в комнату, и он захлопнул дверь перед моим лицом.
28 июня
13:30
В субботу утром Ронни вошел в офис, расположенный в задней части клуба, в то время как Эрлин занималась документами. Она сразу поняла, что его что-то беспокоит. У Ронни на подбородке была такая милая маленькая ямка, что когда он был чем-то расстроен, то особенным образом сжимал губы, и ямочка становилась глубже и заметнее. Ямочка напоминала Эрлин о Гасе, что было вполне естественно, так как Ронни был его племянником. Он не был таким же красивым, как Гас, но все равно выглядел красавцем: высокий, хорошо сложенный, с темными волосами и голубыми глазами. Единственное, что не нравилось Эрлин, — это уродливые татуировки по всему телу, тянущиеся от шеи по его рукам вплоть до пальцев. Из-за них он походил на бандита.
— Что случилось, дорогой? — спросила Эрлин. — Ты выглядишь так, будто кто-то пристрелил твою собаку.
— Опять нас кинули.
Эрлин тихо выругалась. Эрлин не доставляли удовольствия такие неприятные новости, особенно после посещения милой маленькой Энджел в тюрьме. Энджел была такой разбитой, как никогда прежде. Бедная девочка. Она сказала, что мистер Диллард накинулся на нее с вопросами, смутившими ее. Она даже спросила у Эрлин, не думала ли та, что нужно нанять другого адвоката. Но Эрлин ясно дала понять, что мистер Диллард — это именно тот, кто им нужен. Она говорила с Энжел столько, сколько ей позволили там оставаться. Когда она уходила, малышка чувствовала себя намного лучше, и даже улыбнулась Эрлин несколько раз. Но Эрлин все еще переживала из-за Энджел. Бедная, она так много пережила. Ее сердцу было больно видеть, как та снова страдает.
— На сколько? — спросила Эрлин у Ронни.
— Чуть больше шестидесяти граммов.
Эрлин не нравилось заниматься распространением кокса, но Гас за эти годы сделал так много денег на этом, что нужно быть большим глупцом, чтобы не продолжить то, что он начал. Это был доходный бизнес, и поскольку Ронни участвовал в поставках, получении и продаже товара в клубе, то Эрлин это не слишком затрудняло. Проблема, с которой она столкнулась, заключалась в том, что люди, у которых они покупали, были подлыми и жадными. Они всегда пытались обмануть ее, словно думали, что она не заметит и ничего не предпримет, даже если бы знала, что они обманули ее. Она подумала, что, вероятно, после смерти Гаса, они решили, что им все сойдет с рук. Черт возьми, почему они не могут честно играть?
— Есть ли у нас другие поставщики? — спросила Эрлин.
— Кроме этих еще четверо. Один в Атланте, д…
— Ничего не говори, милый. Я не хочу ничего о них знать, ни кто они, ни где находятся.
— Прости, — сказал Ронни.
Он был таким чутким мальчиком.
— Я скажу тебе, что нужно сделать, — начала Эрлин. — Во-первых, ты не ждешь и начинаешь вести дела со своими людьми в Атланте или где-то еще. Могут ли они дать нам такую же цену?
— Цена будет такой же, а качество лучше, — ответил Ронни. — Единственная причина, по которой я работал с этими юродивыми, заключалась в том, что они находились гораздо ближе и согласились встретиться на полпути. Это сэкономило мне кучу времени.
— Я думаю, что это того не стоит, так ведь? — Эрлин подняла глаза к потолку и поджала губы. — Теперь, — продолжила она, — что нам делать с остальными?
Она знал, что у Ронни в характере превалировала злость, столь же большая, как река Теннесси, но в остальном он был действительно хорошим мальчиком. Он несколько раз сбился с пути, хотя Эрлин должна была признать, что намного сильнее, чем большинство мальчиков. У него были неприятности с законом, и он провел несколько лет в тюрьме округа Морган. Когда он вышел, ему некуда было идти, и он не мог найти работу, поэтому позвонил своему дяде. Гас был очень привязан к мальчику, и пригласил его работать к себе в клуб. Когда Ронни приехал, Гас усадил его и объяснил, что если тот будет осторожен и честен, то Гас позаботится, чтобы старший сын его брата заработал хорошие деньги.
Эрлин должна была признать, что тот серьезно относился к этой работе. Первое, чему Гас научил его, что люди, продающие наркотики, не должны их употреблять сами. Одна из самых больших проблем Ронни в молодости заключалась в том, что он нюхал и курил множество наркотиков, из-за которых не мог трезво думать. Вот почему Гас сказал ему, что, если будет хоть какой-то намек, что Ронни употребляет наркотики, тот сразу вылетит. Второй урок, который преподал ему Гас, заключался в том, что если тот что-то украдет, то должен будет заплатить. Между прочим Ронни сидел в тюрьме по нескольким статьям, включая кражу. Гас сказал ему, что не потерпит кражи и цента.
Ронни начал работать в клубе барменом, заодно продавая наркотики. В первый год Гас внимательно наблюдал за ним, но тот очень хорошо зарекомендовал себя и вскоре начал вести весь бизнес Гаса с наркотиками. Гас так доверял ему, что если что-то шло не так, то он просто отступал и позволял Ронни позаботиться об этом. И из того, что рассказывал ей Гас, она понимала, что Ронни отлично справлялся с проблемами, особенно если была возможность причинить кому-то боль.
Но лучше всего было то, что Ронни не крал ни копейки. Эрлин гордилась мальчиком, хотя подозревала, что честность Ронни была вызвана, по крайней мере, отчасти из-за страха, что дядя Гас убьет его, если он что-нибудь возьмет. Гас не был тем, с кем можно шутить, особенно, когда дело касалось денег.
После смерти Гаса Ронни спросил ее, сможет ли он продолжать работать по-прежнему.
Эрлин подумала об огромной сумме денег, которую Гас сделал на наркотиках, поэтому ответила:
— Конечно, дорогой. Я должна быть дурой, чтобы остановить тебя.
Каждую ночь, как часы, Ронни отдавал Эрлин наличные. Он оказался действительно хорошим парнем, и у Эрлин было чувство, что, по крайней мере, частично в этом есть ее заслуга.
— Знаешь что, — сказала Эрлин, — почему бы тебе не сделать то, что, как ты считаешь, мог сказать тебе сделать Гас? Мне даже не нужно об этом знать.
— Звучит заманчиво.
— Замечательно, — улыбнулась Эрлин, — и если говорить о плохих людях, у меня имеется небольшая проблема, в решении которой мне понадобится твоя помощь.
Была девушка по имени Джули, о которой ей нужно позаботиться, и Ронни был подходящим человеком для этой работы.
1 июля
10:10
Мейнарду Бушу совершенно неожиданно написала женщина по фамилии Тейт. Он предположил, что, должно быть, ее возбуждают убийцы. Так как ему нечем было заняться, поэтому он ответил. Мейнард не очень хорошо писал, но что с того? Зато он знал достаточно, чтобы уметь выжить. Она снова написала ему, а он опять ответил, и прежде чем он это понял, у них завязалась переписка. Они писали друг другу каждые несколько дней.
Мейнард намазал толстый слой желе на печенье. Он играл с женщиной в кошки-мышки. Сначала он просто дурачился, но потом ему в голову пришла блестящая идея. Он понятия не имел, сработает ли, но это определенно стоило попробовать.
Первое, что он сделал, поговорил со своим адвокатом — Джо Диллардом, чтобы заставить того сделать так, чтобы он смог встретиться с Тейт. Затем он стал обрабатывать ее, вывалив на нее столько лжи, что она должна была просто утонуть в ней. Он сказал ей, что ему одиноко и ему нужен друг. Это была откровенная ложь. У Мейнарда никогда не было друзей, и они были ему не нужны. Обычно все заканчивалось тем, что они начинали его раздражать, а потом умирали. Для Мейнарда убийство человека ничем не отличалось от убийства собаки или кролика.
Когда он сказал Бонни Тейт, что ему нужен друг, то заметил, что стена вокруг ее сердца начала рушиться, и он продолжил ее обрабатывать. Мейнард говорил ей, что когда был маленьким, мать сидела на наркотиках, а отца посадили в тюрьму. Из того, что он рассказывал Бонни, только это являлось правдой. Он сообщил ей, что каждую ночь ложился спать голодным, что было выдумкой. Добавил, что у него не было обуви. Еще одна ложь, которая заставила ее заплакать, что напомнило Мейнарду о том, как он доводил до слез свою маленькую кузину. Как только ее мать отворачивалась, Мейнард как можно сильнее щипал кузину за попку, и она начинала плакать и выть, как скорая, спешащая на ночной вызов. Мейнарда так и не поймали. Он был слишком умен и быстр.
За четыре дня до начала суда над Мейнардом он позаботился о том, чтобы Бонни навестила его. Пришло время сделать свой шаг.
— Знаешь, ты мой единственный посетитель, — начал Мейнард, уставившись на полную и некрасивую брюнетку. — Ты единственный человек, которому я доверяю.
Он внимательно наблюдал за ней. Она заглотила наживку.
— Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделала для меня, Бонни, — сказал Мейнард. — Ты дала мне надежду, когда ее почти не осталось.
Ему пришлось напрячь все свои силы, чтобы не расхохотаться. Он сказал паре своих сокамерников, что Бонни Тейт была настолько уродлива, что от ее вида тянуло обильно блевать.
— Бонни, я думаю о тебе все время. Каждую ночь я мечтаю о тебе. Я думаю, возможно, я люблю тебя.
Он наблюдала за ней, и заметил, что ее глаза наполнились слезами. Сработало!
— Бонни, как ты думаешь, ты любишь меня тоже?
Она кивнула.