— Насколько я знаю, его отвезли в Северо-восточную тюрьму в блок строгого режима. Он должен быть обвинен как можно быстрее, если вы не сможете заставить его подписать отказ от своих прав. Как думаете, у вас все получится?
— Понятия не имею. Я должен его спросить.
— К пятнице с ним надо поговорить.
— Я отправлюсь к нему после похорон, — пообещал я.
Крепкий молодой охранник вернулся с двумя своими, такими же крепкими и молодыми коллегами, как и он, и Мейнардом, который шел между ними и самодовольно улыбался. У него на лице и руках были синяки — полагаю, это была работа полицейских. Охранники посадили его на стул напротив меня. В полу не было крючков, чтобы зацепить цепь, поэтому они пропустили ее несколько раз через его кандалы и обернули вокруг ножек стула. Поэтому, если бы он решил броситься на меня, ему пришлось бы тащить за собой стул.
— Вы хотите, чтобы мы остались в комнате? — спросил один из охранников.
— Нет, спасибо. Я уже много раз общался с мистером Бушем.
— Если у вас возникнут какие-либо проблемы, просто крикните. Мы будем прямо дверью,— сказал он.
Я посмотрел на Мейнарда. На его полосатом комбинезоне как спереди, так и сзади, было написано — «Строгий режим». Его взгляд блуждал, на лице застыла отвратительная ухмылка.
— Ты был очень занятым в эти дни, — сказал я.
— Спасибо за помощь, — ответил он.
— Сукин сын. Ты использовал меня.
— В обоих случаях ты прав. Моя мать была сукой, и да, я играл с тобой. Не волнуйся об этом. Я играл со всеми. Как ты думаешь, почему я так сильно хотел сменить место процесса? Я знал, что эти парни из Маунтин-Сити не смогут обеспечить хорошую охрану.
— Почему, Мейнард? — спросил я. — Зачем нужно было сбегать и совершать что-то настолько глупое?
— В течение двадцати лет я хотел расплатиться с этой никчемной старой ведьмой. Я должен был сделать это, когда еще был ребенком. Единственное, о чем я сожалею, что у меня не было больше времени на нее. Я хотел видеть ее страдание.
— Это единственная причина побега? Убийство своей матери?
Он улыбнулся.
— А Тейт? Почему?
Он пожал плечами.
— Она напала на помощников шерифа, дала мне пистолет, а затем вывезла меня оттуда, как я ей и сказал. То есть она была так же виновна в их смерти, как и я. Не думаю, что ей понравилось бы в тюрьме, поэтому я сделал ей одолжение. Кроме того, она была больше мне не нужна.
— Теперь тебе будет предъявлено обвинение еще в четырех убийствах, — сказал я. — Двух помощников шерифа, Бонни Тейт и твоей матери.
— Я знаю, сколько убил. Я умею считать.
— Судья хочет сначала судить тебя за подростков, потом за полицейских, потом за Бонни, а потом за мать. Однако имеется небольшая проблема. Закон гласит, что они должны предъявить обвинение как можно скорее. Обычно они делают это в течение семидесяти двух часов после, но в ситуации с охраной тебя у них есть некоторая свобода действий. Здесь у меня имеется письменный отказ, который необходимо подписать. У них есть тридцать дней, чтобы предъявить новые обвинения, но они, вероятно, сделают это в течение следующей недели или двух. Так что отказ можно подписать, а можно и не подписывать. В конце концов, ты все равно попадешь в камеру смертников.
Я достал документ из портфеля и встал, чтобы подойти к нему. Он был связан цепями, как курица, но я бы солгал, если бы сказал, что не опасаюсь его. Я положил свой портфель ему на колени и сунул ручку в правую руку. Он нацарапал свою подпись на пустом месте и сказал:
— Они не могут убить меня более одного раза.
— Ты закончил, Мейнард? Ты убил свою мать. Этого достаточно? Или ты собираешься убить еще кого-то до того момента, как они воткнут иглу тебе в вену?
— Тебе больше не придется беспокоиться обо мне.
— Почему? Ты планируешь самоубийство?
— Нет, я слишком люблю себя. Но они доберутся до меня здесь, Диллард. Попомни мои слова.
— Кто?
— Я убил двух полицейских в этом округе. Ты же не думаешь, что они оставят меня в живых?
— Ты находишься в блоке строгого режима, если забыл. Никто не может добраться до тебя здесь.
— Охранники могут. Я не проведу здесь и неделю. Но это не важно. Я прожил свою жизнь и, наконец, отомстил.
Я подошел к двери и открыл ее. Трое крепких молодых охранников вошли и забрали Мейнарда, и я снова начал забег между различными постами контрольно-пропускных пунктов, чтобы выбраться отсюда. Когда я, наконец, оставил позади отсек строго режима, я подумал о том, что сказал Мейнард. Вероятность того, что у Дэвида и Даррена имеются друзья и родственники, работающие в тюрьме, была высока. На мгновение я подумал, что должен что-то сделать, например, отправить запрос на перевод Мейнарда из округа Джонсон, чтобы избежать его смерти. Затем я подумал о причинах, которые мне следует указать в запросе: возможно, тюремные охранники захотят убить его. Я представил, как сообщаю об этом судье Глассу. Он отправил бы меня прямо в тюрьму.
Я решил, что пусть Мейнард будет сам по себе.
10 июля
9:45
Агент Ландерс посмотрел на свой звонящий мобильный телефон, а затем перевел взгляд на голую блондинку, лежащую рядом с ним. Его голова снова пульсировала. Женщина была и вполовину не так молода, как показалось ему прошлой ночью. Вероятно, в баре было плохое освещение. Или виски.
У него был отпуск до конца недели. Он с Буллом Дикинсоном запланировали на пару дней отправиться в жаркую Атланту. Они намеревались посмотреть матч «Атланта Брэйвз», пойти в «Золотой пони», снять там пару малышек и провести с ними парочку дней.
Имя районного прокурора высветилось на экране телефона. Чудесно. Он рванул простыню на себя и отвернулся, чтобы не смотреть на женщину во время разговора по телефону.
— Ландерс.
— Фил, это Фрэнки Мартин. У нас серьезная проблема. Наш единственный свидетель по делу Энджел Кристиан мертва.
Дикон Бейкер поручил дело Энджел Кристиан Мартину, который только закончил четырехлетнее обучение в юридической школе и никогда не занимался делами об убийстве. Мартин этого не знал, но Дикон хотел сделать из него козла отпущения. Если все пойдет не так, то Мартину придется упаковать свой багаж и отправиться восвояси.
— Джули Хейс? — спросил Ландерс. — Как?
— Вчера днем ее обнаружили дома. Она не вышла на работу, поэтому Эрлин Барлоу отправила к ней одного из своих молодчиков. Ее обнаружили мертвой на кухонном полу. Судмедэксперт округа Вашингтон, работавший на месте преступления, сказал, что похоже на отравление, поэтому я попросил патологоанатома поторопиться с результатами вскрытия. Он сказал, что она была накачена кокаином и стрихнином.
Ландерс слышал о смешивании кокаина и стрихнина на семинаре, организованном Агентством по борьбе с наркотиками. Это был относительно простой процесс, вызывавший мучительную смерть.
— Есть идеи, кто мог это сделать? — спросил Ландерс.
— У меня, безусловно, есть кандидат.
— Ты думаешь, это Барлоу?