— А ведь прав ты, братец, — горячий отвечает, — надо нам, стало быть, у добрых людей поспрошать, а потом уже лезть в шахтёнку эту.
И пошли братья в посёлок шахтёрский с добрыми людьми говорить.
Пришли, глядят — кругом одни бабы. Братья у них и спрашивают:
— А что, добрые женщины, знает ли кто старого шахтёра, что на рельсах сидит?
— Знаем, — шахтёрские жёны отвечают, — это наш местный сумасшедший, он на сестре своей женился, а потом её убил, теперь мается.
— А что, бабоньки, знает ли кто про Парниковый Камень? — спрашивают братья.
— И про то знаем, — самая старая им говорит, — важный камень такой, его подкинешь — он светится да жаром пышит. Только у нас он не родится, на Урал вам надо.
— А где ж мужики ваши? — братья спрашивают.
— Известно где, — бабы отвечают, — на смене, под землёй.
Попрощались братья с бабами да в шахту спустились. Глядь — а там шахтёры уголь добывают.
Спрашивают братья шахтёров:
— А что, мужики, слышал ли кто про Парниковый Камень?
Один шахтёр, постарше, братьям и отвечает:
— Один раз слышал, маленький ещё был. Дед мой гостя принимал, говорил ему: мол, не бабское это дело, Парниковый Камень, и бабы про него ничего знать не могут. А копают его, будто бы, в Якутии. А может, на Чукотке.
Поблагодарили братья шахтёров, едут в клети наверх. Тут горячий спокойному говорит:
— Ещё знаю: киноварь — камень женского роду.
Спокойный брат только рукой махнул.
Поднялись они наверх, сели на поезд и поехали — покамест на Урал, а там дальше и в Якутию.
Приезжают на Урал, приходят в горняцкий посёлок, видят — сидит старый дед, горняк на пенсии, семечки лузгает, а лузгу обратно склеивает да рядочками раскладывает. Спрашивают его братья:
— Чем это ты занят, отец?
— Да вот, — дед им говорит, — семечки лузгаю, лузгу обратно склеиваю да рядами ставлю, будет у меня Подсолнечная Армия, что ни солдат — то внутри пустой, одна шелуха, самые послушные солдаты, с такими только мир завоёвывать.
Говорят братья между собой:
— Совсем старый из ума выжил — семечки-то тыквенные!
А дед им и говорит:
— Я ваши мысли как газету читаю, можете даже и губами не шелестеть. Коли тыквенные, так будет у меня Армия Всех Святых, а солдаты будут не просто пустые, а ещё и светиться будут изнутри.
Тот брат, что поспокойнее, говорит:
— Хэллоуин, что ли, имеешь в виду, отец?
Дед отвечает:
— Кто тебя словам учил, юноша? Какой-такой иностранец заморский? Тыква — она и есть тыква, а праздники у нас свои. Ты мне по-русски говори, я все русские слова знаю, все толкую.
Говорят братья:
— Ты-то, отец, нам и нужен. Растолкуй нам про Парниковый Камень — что слова эти значат, где его добыть да зачем он нужен.
— Это вам, морячки, не ко мне, — дед отвечает, — это вам к ямным идти надо, у них выведывать.
— Что за ямные? — братья спрашивают.
Дед отвечает:
— Маленькие такие, вам в пояс будут, все бородатые, румяные, под землёй живут.
— Гномы, что ли? — горячий брат спрашивает.
А дед ему:
— И тебя, гляжу, заморский иностранец словам учил. У них в немецкой земле, может, и гномы, а у нас всегда ямные были. Так и запомните: в доме домовой, в лесу леший, в воде водяной, а под землёй ямные.
И вдруг как гаркнет:
— Рота, газы!
Братья сперва испугались, не поймут, что к чему, потом пригляделись — а у дедовой лузги, что он рядочками ставил, вроде хоботки сами собой отрастают. Подивились братья, поблагодарили деда и пошли ямных искать.
Долго ли, коротко ли они идут, вдруг горячий брат и говорит:
— Ещё камень женского роду знаю — пемза.
Спокойный брат только хотел рукой махнуть — как зашуршало под ним, загрохотало, и провалился он под землю, а вслед за ним и горячий. Вот им, стало быть, и пещера неизведанная, вот им и земля вся дырчатая, словно та пемза.
Сидят братья в пещере неизведанной, глядят в темень тёмную, минуту глядят, другую глядят — ничего разглядеть не могут. А фонариков-то нету с собой. Стали слушать.
Слушают, слушают, как вдруг — будто шаги невдалеке. Ну, братья — спелеологи опытные, знают, как в пещере кричать. Кричат: "Эва!" — поверье такое у спелеологов, будто женщина под землёй живёт, половина лица прекрасная, половина безобразная, Эвой звать. Коли прекрасную половину покажет — быть добру, а коли безобразную — быть беде.
Крикнули — а им из темноты и молвят:
— Сами вы Эва! Чего в прихожей сидите как бедные родственники?
Братья на голос отвечают: