Обойдя ее, я пошла на кухню. На ходу пожала плечами и ответила:
— Убивала.
— Кого?
— Ее звали Лили Кенсингтон.
— Почему она умерла?
— По словам ее парня, она его шантажировала. Правда, мне она показалась довольно милой.
Я вернулась из кухни с двумя бокалами апельсинового сока. Отхлебнув глоточек из одного, я отдала маме второй — она благодарно кивнула мне.
— В тихом омуте…
Сухо улыбнувшись, я покачала головой. И подумала о нас, двух стройных, бледных и хрупких на вид блондинках, стоящих на дорогом ковре в окружении серых стен изысканной прихожей и попивающих апельсиновый сок из дизайнерских бокалов.
— Это точно, — смеясь, ответила я.
Она уловила намек и тоже засмеялась. Тихонько вздохнула и улыбнулась.
Я кивнула и со всей возможной нежностью улыбнулась ей в ответ.
— Тебе следует поторопиться, не то опоздаешь в школу.
— Ладно.
Я отвернулась от нее и молча поднялась наверх. Она не сдвинулась с места. Слишком погрузилась в мысли. А проснувшееся солнце окутало ее облаком света.
— Привет, Мэгги, — сказала я, с улыбкой склонившись к девушке.
Она угрюмо взглянула на меня.
— Привет.
— Что такое? — нахмурившись, спросила я.
— Ты о чем?
— Почему у тебя видок, будто кто-то подстрелил твоего щенка?
— Ничего... ничего, просто Майкл такой... Майкл.
Я села на парту перед ней, опустив ноги на стул. Мы находились в кабинете живописи, неподалеку от выставленных рядами мольбертов, — на единственном нашем общем предмете. И он ей давался с трудом. Правда, здесь стоит отметить: мне тоже, но, в отличие от меня, ее способности даже до определения «жалкие» дотягивали с трудом. Например, вместо вазы с цветами у нее выходило нечто скорее напоминающее букет бирюзовых бабочек, до странного миленьких бабочек, только вот кривоватых.
Уроки закончились — только что прозвенел звонок. Майкл тоже посещал этот предмет. В то время как я убирала краски, он разговаривал о чем-то с Мэгги, а теперь его и след простыл.
— Да забей на него, — ехидно усмехнулась я, поглядывая на дверь кабинета. — Он засранец.
— Он просто... резкий, — сказала она, словно защищая его. А буквально вчера она сама называла его сволочью. Но ее обида куда-то делась, испарилась. Как-то удручает все это.
— Нет. Поверь мне. Он стопудовый засранец, — с пониманием произнесла я и продолжила шепотом: — Он обидел тебя, ведь так?
Она снова нахмурилась и встала, подхватив свою сумочку с пола.
— Возможно. — Она слабо улыбнулась.
— Возможно? А может, несомненно? Вперед, добавь немного конкретики.
— Я не хочу раздувать из мухи слона, — сказала она.
— С чего вдруг? — Она ничего не ответила. Я пожала плечами и перевела тему. — Итак — я собираюсь навестить одного друга. Пойдешь со мной?
Она заозиралась по сторонам, словно в поисках ответов на ее невысказанные вопросы.
— Прямо сейчас?
— Да. Я пойду к нему на работу. А работает он в Скотленд-Ярд, соответственно, он не подозрительная личность или кто-то в том же роде, так что, если родители спросят, можешь передать им это. Идти всего минут двадцать, а до моего дома еще пятнадцать. Кстати, может, заглянешь потом ко мне на ужин? Или, может, даже на ночевку? Уж я-то точно знаю, что домашнее задание на завтра ты уже выполнила.
Она удивленно уставилась на меня.
Я вспомнила удивленное лицо Лили Кенсингтон, и на мгновение меня прошиб озноб.
Но это мгновение быстро прошло.
— Но я выполнила не все задания, — слабо запротестовала Мэгги.
Я фыркнула.
— Чушь. Соглашайся.
Мэгги пожала плечами и проследовала за мной к выходу.
После того как мы дошли до участка, где неразговорчивая, но слишком мнительная секретарша проинформировала нас о том, что Алекс находился на месте убийства в доме номер 28 на Ларк Плейс в Челси, мы с Мэгги отправились туда. Я вбила в телефон адрес, делая вид, что не знаю, как туда добраться, и начала следовать инструкциям. Мэгги ничего не заподозрила. Всю дорогу она рассеянно улыбалась, пока я без умолку рассказывала об Алексе и о маминой привычке приглашать людей на ужин, и своем подозрении, вдруг в том доме орудовал Идеальный Убийца. Правда, что-то мне подсказывает, что половина моего трепа прошла мимо нее.
Когда мы добрались до места преступления, оно было окружено лентой и едва ли не армией репортеров. Мы с Мэгги протиснулись сквозь толпу зевак и камер, я поглядывала на местный народ, с выпученными глазами замерших возле ленты.
Я постаралась, чтобы они не видели моего лица, ведь они могли оказаться свидетелями. Но, конечно, я знала свое дело.
Мэгги последовала за мной, когда я пошла к дому с голубыми ставнями. Она притихла, но не выглядела особо обеспокоенной или нервничающей. Хотя она была немного отстраненной, словно игнорировала окружающую суматоху, закрывалась от нее, притворяясь, что ничего и никого рядом нет.
Мы встали у ленты напротив крыльца, глядя на дом. Вокруг были сплошь полицейские и журналисты. Журналисты рассредоточились, одни ждали съемки, другие спокойно и тихо говорили на камеру. Полицейские стояли молча, состроив суровые лица. Я встала на цыпочки, пытаясь рассмотреть что-нибудь сквозь чуть приоткрытую входную дверь.
Мэгги потянула меня за рубашку.
— Да? — пробормотала я.