— Прыжки из окон также не относятся к статус-кво, — громко говорю я.
Она ахнула и быстро села, подобно рыбе округлив глаза и открыв рот.
— Не делай этого, Кит!
Я смеюсь, звук исходит из глубины моего живота.
— Не переживай. Мне не впервой. Правда, то было случайно и давно, но я вот о чем подумала: а если повторить? Внизу растут кусты, они смягчат падение. Но придя в школу в понедельник с царапинами, мне придется отвечать на массу вопросов, согласна? Как думаешь, стоит ли рассказывать, что я выпрыгнула из окна? Разорвет ли это рамки статус-кво? И стоит ли мне прыгать из окна, чтобы доказать свою правоту? — Я поднимаю вторую ногу и забираюсь на подоконник, пригибаю голову и хватаюсь руками за оконный проем. Перед глазами маячит земля.
— Не делай этого — я уже поняла, поняла!
Я улыбнулась. И отступила от окна.
— И не собиралась, — сказала я, оглянувшись через плечо. — Не парься.
Она вздохнула, но продолжила смотреть на меня с тревогой во взгляде.
— Суть в чем, — сказала я, — не зацикливайся на статус-кво. Живи моментом. У тебя есть свобода — так ради Бога, не растрачивай ее.
— Ты чокнутая, — сказала она.
— Знаю.
— Но у меня уже давно не было такой искренней подруги.
Колеблясь, я прикусила язык.
— Спасибо, — сказала я.
— Это тебе спасибо, — ответила она.
— Не за что.
Несколько дней пролетели совершенно невинно, поведение Мэгги, как и мое, не менялось. Я начала планировать следующее убийство — молодого адвоката, по-видимому, кинувшего на деньги пару, обратившуюся к нему с делом о разводе — и хорошо училась, особенно преуспела в философии. Я приняла близко к сердцу предложение доктора Марцелл, точнее, попыталась, ведь делиться мыслями, когда большинство из них витают вокруг убийств, — довольно трудно.
А еще я стала ловить на себе неприязненные взгляды Майкла. Началось все рано утром в среду, в нашей классной комнате, в моем присутствии он умолкал. Думая, что я не замечаю, он бросал на меня странные обвиняющие взгляды через плечо, было ощущение, что он каким-то образом выведал все мои тайны. Мне становилось не по себе.
А затем на философии, единственном общем нашем предмете, он вступил со мной в дискуссию. Доктор Марцелл похвалила его аргументы, отметив, что они прекрасно дополнили уже сказанное. Вранье. Но я прикусила губу и промолчала. Сразу после звонка быстро вышла из класса. А потом в коридоре, между занятиями и после них, я замечала его слежку. Уверена, за Мэгги он тоже наблюдал. Так продолжалось всю неделю, меня уже начинало тревожить его поведение. Сильно тревожить.
С каждым днем мое любопытство становилось все острее и острее — и к четвергу оно достигло критической отметки.
Я не собиралась следить за ним после школы. Так получилось.
Сказочная глупость. Но ведь хуже никому не будет? Если бы меня поймали, я бы отшутилась, сказав, что направлялась к Темзе и просто по чистой случайности шла следом за Майклом — какое совпадение, что он жил на противоположной стороне через мост Ватерлоо. Всего двадцать минут пешком. Понятия не имею, для чего мне оно было надо. Но как бы то ни было, в конце концов, в четверг днем я тайком провожаю его до дома.
Было нетрудно остаться незамеченной. Он шел по оживленным улицам; я с легкостью пряталась среди мамочек с колясками и приторно сладких парочек, растворялась в пейзажах и держалась в двадцати шагах от него. Я не отрывала глаз от его дурацкой стрижки. С каждым шагом его волосы идиотски подпрыгивали.
Как ни странно, мне стало как-то не по себе, пока преследовала его.
Но я не должна испытывать ничего такого. Моральный нигилизм отвергает существование правильного и неправильного. Не могу сказать, что мне казалось неправильным преследовать его, скорее просто неуютным; так что, вероятно, правила морального нигилизма здесь неприменимы. Пока я шла за ним, минуя людей, машины, торговцев газетами и бижутерией, бакалеи и всякую прочую фигню, я чувствовала, будто вторгаюсь во что-то запретное. Будто граблю его. Может быть, я зря преследую его? Бессмысленно. Слежу.
А он шел по своим делам. Вот он обошел группу женщин и встал перед витриной магазина. Кто-то пролил содовую — и он отскочил, чтобы не запачкаться. Я наблюдала. И продолжала следить. За этой слежкой я была на грани того, чтобы начать сожалеть о своих действиях. Но недостаточно, чтобы развернуться и уйти.
Через какое-то время у меня начал плавиться мозг, правда, краем глаза я все равно следила за ним. Темза и мост Ватерлоо остались далеко позади. Какое небо голубое; и птички на крышах очень даже, беспечно отметила я; волосы упали на глаза, и я поправила их, а они снова полетели вперед. Я почувствовала запах апельсинов.
И в это мгновение, футах в двадцати от себя, я услышала грохот.
От неожиданности я подпрыгнула. Я не видела, что произошло. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы разобраться, в чем дело. Посреди тротуара почему-то валялся велосипед и трое людей: красная от смущения извиняющаяся велосипедистка, темноволосая девочка в желтом платье, похожая на домохозяйку дамочка и Майкл.
Я едва не расхохоталась в голос. Теперь понятно. Выглядело это нелепейше, этакая куча-мала посреди тротуара. Мне это напомнило комедийный скетч. Платье на девочке порвалось на боку — кто вообще катается на велосипеде в платье? Домохозяйка потеряла обе розовые туфельки. Одна отлетела в канаву, другая застряла в спицах переднего колеса. А Майкл...
Майкл.
Майкла был не узнать.
Его взгляд так прожигал, хотя правильнее сказать не прожигал — это слово подразумевает, что вы смотрите на что-то определенное. Взгляд же Майкла был устремлен в пространство. Он ни на чем не концентрировался — прищурившись, он смотрел в направлении яркого неба.
И да, в его взгляде было столько ярости.
Мне как-то резко стало не смешно.
Не понимаю. Подумаешь, столкнулся с велосипедистом. Ну, получил пару царапин, но ничего же не сломано. Откуда такая злоба? Домохозяйка, конечно, орала и ругалась, но она уже поднялась на ноги, и несколько прохожих кинулись на помощь девочке в желтом, вытаскивая ее из-под руля. Но никто даже не дернулся к Майклу. Они увидели в нем то же, что и я, и их это напугало. Неудивительно.
Потому что мне тоже стало страшно. А я — серийный убийца. Бояться мне чуждо.
Было в его взгляде что-то такое. Неприкрытая ненависть, непонятно откуда взявшаяся ненависть, никуда не направленная ненависть. Ненависть на весь мир, которая становилась настолько всеобъемлющей, что затапливала все вокруг. Переполняющая ненависть, вытекающая наружу. Ненависть, которая толкнула его на убийство бывшей подруги, но не своими руками.
Он поднялся на ноги, отряхнул свою одежду и пошел дальше. Я снова поправила волосы, слава богу, больше обзор они мне не перекрывали.
Я пошла за ним в сторону моста Ватерлоо. И больше совесть во мне не просыпалась. Совесть, как ты могла? Он не заслуживал моей жалости. Ему она ни к чему. Я осторожно перешагнула через колесо велосипеда, а девочка в желтом слегка пихнула меня и пробормотала извинения.
Я шла за ним до самой реки, и там мне пришлось остановиться. Я скрылась в тени пышных крон деревьев и наблюдала за качающимися на воде лодками. Не было необходимости выходить из моего укрытия, обзор открывался прекрасный. Чудесное место. Стояла я на краю моста. Темза буквально сверкала на солнце. Редкий вид, потому что обычно у нас слишком облачно; как же мне нравились эти переливы. Иногда я забывала, насколько красив Лондон. Но бликующая на солнце Темза стала отличным напоминанием.
Пока Майкл шел по мосту, я следила за ним. Он уже взял себя в руки и начал смешиваться с толпой, превращаясь в обычного пешехода. Даже забавно. Внутри человека могут скрываться целые миры, но чем дальше от вас он отходит — тем меньше становится, и уже становится не важно, какие галактики сокрыты в нем.
И тут вдруг Майкл резко оглянулся.
Слишком далеко, чтобы он сумел разглядеть мое лицо, да и людей много, вряд ли он заметит знакомую школьную форму, но мне все равно стало не по себе. Это обычное движение. Он не мог заметить слежку. Он просто оглянулся. А я же едва не свихнулась. Он оглянулся на ходу. Я видела очертания его лица. Вместо глаз были тени, а на месте рта тонкая линия. Сейчас он напоминал демона.
Довольно быстро он отвернулся.
Когда он пересек мост, я развернулась идти домой. Кожу покалывало. Меня одолевала паранойя. Я не понимала, как человек может сдерживать внутри себя столько ярости и при этом не тронуться умом.
Следом мелькнула довольно разумная мысль. А с чего я так испугалась? Ведь это я серийный убийца, а он простой парень с проблемами. Я сильнее, быстрее, тренированнее, лучше.
Постепенно я отмахнулась от непонятного страха. У меня нет причин бояться его. Уж лучше злиться, чем бояться.