Но заказа на него мне никто не писал...
Мысли превратились в какую-то кашу. Что же делать. Я набрала воздуха и, надолго задержав дыхание, медленно выдохнула.
Зазвонил телефон.
Дернувшись, я глянула на экран — звонила Мэгги.
Я быстро ответила.
— Мэгги, — позвала я. За этим наступила недолгая пауза.
— Кит. — Голос у нее был такой, словно она долго не спала и сама не понимала, почему звонит мне.
— Мэгги, у тебя все в порядке?
— Что?
— Майкл угрожал тебе?
И снова тишина.
— Да.
— Как? Мэгги, когда это было? — нетерпеливо спросила я.
— В субботу. В субботу вечером.
— Ты же говорила, что сменила номер. Как он узнал его?
— Никак.
— То есть?
— Он приходил ко мне домой.
Я оттолкнулась от стены и едва удержалась, чтобы не метнуться. Впав в шок, я возмущенно заорала в трубку:
— Чего?
— Он пришел в субботу, родителей не было дома, он вошел в дом и... пригрозил разным, если я появлюсь в школе или... откажусь быть с ним.
— Мэгги, он что-то сделал?
Молчание.
— Мэгги, он тебе что-то сделал?
— Нет, нет, он меня не тронул.
— Мэгги, ты говоришь правду?
— Правду, — тихо говорит она.
Может быть, в этот раз он ее и не тронул — но она определено что-то скрывала. Она постоянно что-то недоговаривала. Я просто чую это.
И я хотела разобраться. Понять, что она скрывала.
— Он впервые тебя так запугивает? — спрашиваю и понимаю, что этим вопросом попала в точку.
Ведь сразу после него Мэгги разрыдалась.
Я подобно тряпичной кукле опустилась на стену. Я словно онемела. Да и что тут скажешь? Попросить перестать плакать — начать внушать, что все наладится? Знаете, а ведь мне никогда не доводилось утешать плачущих, кроме мамы. В этот момент я ощущала, будто превратилась в бессильного ребенка.
— Э-э, — она хлюпнула носом, и я зависла, — расскажешь?
— В этот раз он действительно меня не тронул, клянусь, но в конце того учебного года все было иначе.
— Да? — тихо спросила я, когда ее голос сорвался в горькое рыдание.
— Он был таким милым, — проговорила она сквозь слезы. Видимо, она вытирала слезы, потому что из трубки донеслись шорохи. Я молча позволяла ей выговориться. Слова давались ей тяжело, они текли подобно бурной реке, переходящей в водопад.
— Он был замечательным. Веселым. Много смеялся. Сперва мы просто дружили, и все было прекрасно. Но со временем я стала замечать кое-что. Думала, что смогу изменить его. Он так одинок, Кит. Так одинок. Мне казалось, что если мы будем вместе, если я буду с ним, то станет лучше. Но потом... — Она притихла на миг, и поток слез усилился. — Со временем я стала понимать, что внутри у него безумная чернота. Он опасен. То, что я замечала в первое время, — было лишь цветочками. Например, он находил пауков и мучил их, пока они не умирали. Знаешь... однажды он мне сказал — он сказал, что наш мир сотворен из праха, что он слишком глупый и грязный. И он говорил на полном серьезе, Кит. И вот больше всего пугает именно то, что он действительно в это верит.
— Мэгги, — я грустно выдохнула. — Мэгги, Мэгги.
— После того как он это сказал, я сразу ушла домой. Бросила его. Убежала. Я просто не могла оставаться с ним рядом. Я поняла, что он абсолютный психопат, Кит. Серьезно. Он витает в какой-то отдельной, своей личной реальности. Я не хотела иметь с ним ничего общего. Но, видимо, он проследил за мной до дома, потому что, стоило мне войти, он постучал в дверь; я вышла, чтобы узнать, чего он хочет, а он силой затолкал меня внутрь. А родителей дома не было, только я. Он так злился — это было жутко. — Слез больше не было, только какое-то непонятное смирение, принятие отвратительной судьбы.
— Он прижал меня к стене. Разбил вазу. Вся прихожая была в розах. Он говорил, насколько отвратительно то, что я развернулась и убежала домой. Он сжал мне руки до синяков и пнул коленом в живот. Сказал, что я такая же чернь, которую он ненавидит. Сказал, что ничего светлого в мире не осталось, что я не заслуживаю дарованной мне жизни и что в мире существует одна истина — боль. Он просил понять его, полюбить — я постоянно говорила «нет», но он меня не слышал. В конце концов, он ушел... и внутри него после этого будто что-то надломилось. Но глядя на него, ты это не увидишь, ты же не видишь? Бывает, смотришь на него, и такое чувство...
Мэгги набирает побольше воздуха.
— А потом мне пришлось отказаться от всех друзей. Майкл был среди них лидером, а я просто не могла общаться с ним как раньше.
— Боже, Мэгги... — Я не представляла, что ей можно ответить. Но она не услышала и продолжила изливать душу — она говорила и говорила, будто уже сама не знала, как остановиться.
— А когда он пришел в субботу, я его не впустила. Но он точно так же, как и тогда, смог прорваться. Он бил по двери и кричал на меня, чтобы открыла, чтобы любила его. Он бы выбил дверь... Я просила его уйти, родителей снова не было дома, но он меня не слушал. Он никогда меня не слушал... на этот раз я не позволила ему себя ударить, но он меня так напугал.
— Мэгги, Мэгги.
— Я знаю, что ты хочешь спросить — нет, я никому этого не рассказывала. Не смогла. Мне очень страшно. Вдруг он узнает и снова нападет на меня, вдруг не остановится? У меня нет другого выбора. Пожалуйста, никому это не рассказывай, очень тебя прошу. — Она сделала паузу. — Я в порядке, — пробормотала она, пытаясь убедить скорее себя, чем меня. Слез в ее голосе больше не слышалось. — Не переживай за меня.
— Ты... как ты думаешь, он способен что-то сделать, если ты вернешься в школу?
На меня опустилась тьма.
С повисшей тишиной я поняла, что ее ответ может изменить все. Включая меня. Ее ответ может сделать нечто такое, чего я никогда не предполагала для себя. Убийство ради справедливости, а не по заказу. Но я готова пойти на этот шаг для защиты Мэгги.