Сняв перчатки, я проверила у него пульс — и конечно же ничего не нащупала. Я стерла свои отпечатки губкой, убрала обратно в потайной карман рюкзака и обыскала лежащее перед собой тело. В одном из карманов обнаружила свою записку. Она могла дискредитировать меня, так что я смыла ее в ближайшем толчке. Убийство вышло чистым, если не учитывать вытекавшей у Майкла изо рта струйки крови от прокушенного языка. Прекрасно. И никаких улик, связывающих меня с его смертью.
Еще одно идеальное убийство.
Я отступила на несколько шагов, тщательно затолкала перчатки за пояс своих штанов. Они — самая опасная из вероятных улик против меня. Никто не должен их увидеть, ни при каких обстоятельствах.
Я встала возле двери, набрала побольше воздуха и закричала.
Глава 12
Алекс покачивал меня в объятиях, утешая «горестные» рыдания.
Повода плакать у меня, конечно, не было, однако следовало устроить грандиозное показательное выступление, чтобы отвести от себя возможные подозрения. Хоть прямых улик против меня не было никаких, но косвенно меня спокойно могли обвинить. Правда, у меня был бонус — я девушка-подросток. А людям свойственно приписывать убийства не миниатюрным девушкам, а крупным мужчинам.
Это убийство рассматривалось не как очередной акт Идеального Убийцы, а как отдельное преступление. Конечно — письма же я не оставляла. Если задуматься, я бы пришла к такому же выводу. Хотя от этого не менее странно совершать обособленное убийство.
Это было опасно. Серийные убийства я довела до такого совершенства, что от их расследования обычно заранее отказывались. К расследованию же отдельного, не привязанного к серии убийству подойдут со всем энтузиазмом. Я уверена, что не оставила ни единого следа. Но все равно нервничала.
Кроме страха внутри меня поднимался целый ворох чувств. Но я не позволяла себе погружать в них, не сейчас. Сперва надо разобраться с делами поважнее.
Алекс позволил мне «порыдать» ему в грудь. Меня окутало его мягким дыханием и успокаивало исходящее от ладоней тепло; я прижалась к нему теснее и ощутила исходящий от него мятный аромат. Он шептал мне на ухо что-то, но за собственными завываниями я не разобрала ни слова. По коридору школы сновали толпы народа, и только он неподвижно сидел.
И в этом же коридоре, несмотря на всю мрачность положения, в моей груди снова разрослись эмоции, подогретые близостью Алекса, и я снова затолкала их в дальний уголок. Нет, нет, нет, повторяла я себе. Эти чувства ни к чему не приведут. Я — убийца, а он охотится за мной. Глупые надежды.
Но, тем не менее, мое сердце забилось чаще.
— Тшш, — прошептал он, покачивая меня. — Тише, все хорошо, все будет хорошо.
— Ничего не хорошо. Это ужасно — он мертв — я ударила его, да, но я не желала ему смерти, никогда не... Господи, — простонала я. — Божечки, он умер, умер...
— Кит, все хорошо. Твоя мама едет, она скоро будет, мы увезем тебя отсюда, все будет хорошо, — сказал он. Я заревела громче, отчаянно вцепившись ему в рубашку.
— Он умер,— взвыла я, этот звук разнесся по всему коридору, привлекая всеобщее внимание. Полицейские засомневались. Это чувствовалось. Прекрасно. Я умела быть убедительной.
— Успокойся, — с нажимом произнес Алекс. Я плавно перевела громкие подвывания в тихий, но судорожный плач. Я закрыла глаза. Несколько минут просидела так, даже не шевелясь, тихонько плача, со стороны могло показаться, что я вот-вот повалюсь ему в объятия в беспамятстве.
Я едва его знала, но отчего-то рядом с ним мне было очень комфортно, хотя паранойя и сумятица в мыслях так меня и не покинули. Может, дело в его поведении, может, оно внушило мне чувство безопасности — как и его упрямая убежденность в том, что все будет хорошо. И за такое отношение я была благодарна.
Было поздно. С тех пор как на мой крик прибежал директор, уже прошло несколько часов и я порядком устала играть. Сейчас время близилось к десяти.
Я старалась ни о чем не думать. Очень старалась. Но даже несмотря на это, в голове то и дело всплывал один и тот же вопрос, от которого по телу пробегал холодок.
Зачем я это сделала?
Не существует таких понятий как «правильное» и «неправильное», так почему же я осудила его? Я же не Бог. Мне не положено иметь собственное мнение. Я — наемный убийца. Исполнитель. Этому учила меня мать, руководствуясь собственным правилам. Только приверженность моральному нигилизму позволяла нам оставаться в здравом рассудке. И вот я нарушила главное правило, традицию, ступила на опасную дорожку.
И теперь я корила себя, поступив правильно и одновременно неправильно.
В какой-то момент я понимаю, что начала плакать по-настоящему. Беззвучные слезы потекли вниз на рубашку Алекса. Краем глаза я отметила, что ему неуютно. Он не знал, как вести себя со мной.
Что ж, нас таких двое.
Восемь часов, девять, десять — мама до сих пор не приехала. Она не будет беспокоиться до последнего. Хотя конечно, если бы ей позвонили, она бы сразу придумала оправдание. Она труслива. И естественно сразу бы поняла, что убийство совершила я. Как и то, что я подверглась опасности. После чего не захотела бы ассоциировать себя со мной, даже не имея выбора, будучи моей матерью.
Пока работали офицеры, а воздух наполнял металлический запах крови, я умудрилась задремать у Алекса в объятиях.
Немногим позже Алекс потряс меня. Нехотя я открыла глаза и зевнула. Я чувствовала себя совершенно измотанной. Если верить времени на часах, висевших в холле — полночь. Я рассеянно посмотрела на Алекса и заметила у него в глазах голубые крапинки.
— Просыпайся, — мягко произнес он. — Прости... тебе хотят задать пару вопросов.
Без слов я глянула в указанную им сторону. Там наткнулась на длинные ноги. Переведя взгляд выше до самой головы, увидела высокую женщину с длинными черными волосами, замотанными в пучок как у балерины, и, судя по форме, званием выше, чем у Алекса. В руках она держала блокнот и диктофон. Смотрела она на меня, словно извиняясь.
— Вас зовут Кит Уорд? — спросила женщина. Я вяло кивнула. — Мне очень жаль, — неловко проговорила она. — Понимаю, как вам сейчас тяжело, но я должна задать пару вопросов, вы согласны?
После минутного сомнения я кивнула.
Я опустила руку на левое плечо Алекса и, воспользовавшись им в качестве опоры, поднялась. Он взял меня под другую руку, помогая подняться. Вид у него был обеспокоенным. Руку свою он убрал, но ощущение прикосновения так и осталось.
Я встала рядом с Алексом и прислонилась к зеркальной поверхности окна. Скрестила руки, стараясь выглядеть максимально маленькой и напуганной, и устало посмотрела на офицера.
Она жалостливо взглянула на меня и откашлялась. Включила на диктофоне запись и открыла блокнот.
— Когда вы обнаружили тело?
— Э-э... около шести, вроде бы. Уже темнело... — пробормотала я. Она черканула что-то на бумаге.
— Почему вы в такое позднее время находились в здании школы?
— Я готовила проект. В библиотеке была... немногим дальше... Боже мой. — Я округлила глаза и притворилась, что вспомнила увиденную картину. Крепко сжала кулаки и прижала к бедрам.
— Мне жаль. Но я должна все выяснить, — произнесла женщина.
— Да... нет... я понимаю, — я вытерла мнимую слезинку.
— Кроме вас здесь кто-то был?
— Ну... Майкл... и убийца... наверное, — глухо прошептала я.
— Нет, я в том смысле — видели ли вы кого-то еще? В библиотеке вы были одна?
— Да.
— Учителя к этому времени уже ушли?
— Почти всех расходятся часам к четырем... но школа открыта до девяти.
— Значит, вы никого не видели?