— Совесть тебя совсем не грызет? — тихонько прошипела я.
— С чего вдруг? — переспросила она. Вид у нее был рассеянный и искренне удивленный.
— Ты выглядишь чересчур довольной. Он мертв, Мэгги. Не переехал, не отправился в длительное путешествие. А умер.
— Мне пофигу. — Она улыбнулась. — Он только и делал, что изводил меня. Так с чего бы мне вдруг страдать о его кончине?
Я уставилась на нее.
— Он... любил тебя, Мэгги. Каким бы безумным он ни был, но он тебя любил. Разве тебе ничуть его не жаль?
Она не ответила. Только обвела глазами помещение и тихонько рассмеялась. Точно так же, как тем утром.
— Не понимаю, почему все так опечалились, — задумалась Мэгги. — Что-то я не замечала, что он кому-то нравился больше, чем мне. Он был сволочью, во всех отношениях.
Она так просто произнесла эти слова. Такие злобные и мерзкие. Как жаль, что раньше подобных речей она не толкала, но теперь, слыша от нее такое, я понимала...
Мне это не нравилось.
Сердце екнуло.
Она посмотрела на меня и улыбнулась, пытаясь убедить. Но я не понимала. Смерть никогда меня не радовала. Мне нравился сам процесс убийства. Его безупречность. Но на этом все, и как только процесс завершался — все удовольствие проходило. И я не понимала ее радости.
— Теперь, когда он подох, я наконец-то могу начать жить, — блаженно выдохнула она.
Внутри меня полыхнуло.
Я могла бы убить и ее. Да, Майкл умер от моей руки, но теперь у меня появилась возможность восстановить баланс справедливости. А это значит, я должна выполнить его заказ. Сейчас мне ничего не застилало глаза. По крайней мере, это меньшее, чем я могла бы искупить его смерть.
Пока еще она не знала, но скоро поймет. И возненавидит меня. И это будет прекрасно. Перед финалом каждый из них испытывал это.
Казалось, я лишилась сердца.
Внутри меня что-то надломилось. Это было больно. Раньше мой моральный компас показывал строго на север, не реагируя ни на какие раздражители. Но лед растрескался, раскололся и поплыл в разных направлениях.
После занятий я нашла Мэгги в компании трех девушек в туалете первого этажа. Мэгги стояла, привалившись к дальней стене, и настороженно выслушивала их. Бросаемые ими слова были колкими, но не напрямую направленные на нее, однако выход девушки ей перекрыли. Они зажали ее там еще до моего появления и, судя по всему, выпускать не собирались
— Так жалко того убитого мальчика, — произнесла одна из них с мелодраматичным вздохом и накрутила на пальчик каштановый локон, поглядывая при этом на Мэгги. — А ты как думаешь, Энни? — продолжила она, выжидающе поглядывая на подружку.
Я замерла под дверью, прижавшись к ближайшей стене. В проеме оставался небольшой зазор, его было достаточно, чтобы я могла видеть происходящее внутри. Отмечая для себя каждый момент, я взвешивала, стоило ли мне вмешиваться. Сперва решила просто понаблюдать.
— Да, кошмар такой. Даже не верится. Все так подавлены, — протянула Энни.
— Только вот, — влезла третья, — до меня дошел мерзких слух. Что одна девчонка очень радуется и постоянно улыбается.
— Чокнутая какая, — кивнув, согласилась с ней первая. — Это же какой ненормальной надо быть? Таких психов запирать надо.
— Даже если они не ладили, это не оправдывает ее. Честно. Даже та девчонка, которая ударила его в столовой пару недель назад, совершенно раздавлена, — вздохнув, продолжила Энни.
— Любой, кого радует чье-то убийство — психопат, — добавила первая, а затем демонстративно задумалась. — Да и убийство, вероятнее всего, совершил психопат, — беспечно произнесла она.
Я видела, как сжались кулаки Мэгги. На первый взгляд казалось, что их слова ее не задели и никак не заинтересовали, но чем дольше я смотрела на нее, тем отчетливее отмечала напряженные плечи или подрагивающую левую лодыжку.
Я шагнула к двери, готовясь в любой момент вмешаться.
И хоть я уже дозащищалась ее, останавливаться на этом я не собиралась. Раз уж начала — надо довести это до конца. И вот тогда посмотрим.
Глава 14
Той же ночью я выбираю письмо и облачаюсь в черную кожу. Оно написано на тонком листке, и приходится быть аккуратной, очищая его от отпечатков и улик, чтобы не повредить.
Дорогой убийца,
Не понимаю, что побудило ее уйти. Ведь я так люблю ее. Люблю больше всего на свете. Наверное, ты не понимаешь, в чем проблема, — ведь о такой любви мечтает каждый? Ради нее я был готов на все. Всегда поддерживал и был рядом. Всегда.
Но она меня бросила. В попытке понять, почему так произошло, скоро доведу себя до самоубийства. Я просто с ума схожу. Не смогу видеть ее с другим. От одной мысли кровь кипит. Я зол на нее. Но при этом все еще люблю. Если она не будет моей, я наложу на себя руки.
Пожалуйста. Прошу тебя, убей ее. Если она не будет моей, то пусть лучше никому не достанется.
Ее имя — Черри Роуз.
Имя жертвы мне знакомо. Черри Роуз — восходящая клубная певичка из Вест-Энда. Загуглив, нахожу, что сегодня должно состояться первое из нескольких ее выступлений в клубе «The Ball» неподалеку от Лестер Сквер10.
Мамы нигде не было видно, папа, как обычно, где-то пропадал. Я оставила ей записку на холодильнике — уехала в Лестер — а то вдруг она еще заволнуется, увидев, что меня нет.
Надо отвлечься.
Я спустилась в метро и поехала на станцию Лестер Сквер. Постаралась принять как можно более мрачный вид — не хотелось, чтобы ко мне приставали. Не в том настроении. Поверх обтягивающего платья я надела длинное черное пальто. Засунув руки в карманы, я глубоко задумалась, пока поезд плавно пересекал город. Скорее всего, сделала я это зря. Мысли вообще опасная штука, а в моем случае особенно. Дорогу в метро я слабо запомнила, кроме того, что было тепло и что рядом сидящая женщина довольно громко подпевала надрывающейся у нее в наушниках музыке. Дамочка была толстой и в розовой кофточке, отчего напоминала огромный розовый пузырь от жвачки. Внимание к деталям прикольная штука.
На Лестер Сквер оказалось многолюдно. Куда ни глянь, всюду мелькали огни и ходили компании, образовывая чудовищную какофонию из бликов, звуков и запахов; в такой толпе я ощущала себя совсем крошечной. И юной. Здесь оказалось удивительное количество парочек. Они гуляли, держась за руки, шептали друг другу всякие милости и обнимались. Я старалась их обходить. Держаться в тени и не попадать на глаза. Я поежилась. Слишком холодно.
Клуб «The Ball» — получивший свое название благодаря огромному серебряному шару, подвешенному над входом, нельзя назвать самым популярным на этой площади. Но он явно не простаивал. Этот клуб входил в сегмент стабильного середнячка — его посещали парочки, одиночки, компании и возле входа всегда стояла очередь из девушек в слишком коротких платьях и мужчин им под стать. Поддатый вышибала отвлекался на симпатичных куколок в мини и не особо проверял входящих. Нелепость — но мне она сыграет на руку. А вот ему такое отношение к работе скоро аукнется. Скоро, но слишком поздно для Черри.
Я прошмыгнула мимо вышибалы, примкнув к двум приторно-веселым парочкам. Внутри клуба витал стойкий запах алкоголя. Оформление его кричало своим лоском и новизной, однако весь пол был заляпан, музыка гремела слишком громко, а освещение превращало каждого в бледную немощь. Я решила осмотреться; мимо меня проходили разные люди, многие из которых задевали плечами. Но я не обращала на них внимания. Уровень ниже того, где я находилась, представлял собой сплошной танцпол, движущийся в едином ритме. Некоторое время я понаблюдала за этим представлением, но вскоре уделила все свое внимание Черри Роуз.
Она выступала на сцене. И как же ей подходило ее имечко.
Невысокого роста и очень худая, с высокими скулами и кукольно-бледной кожей. Яркие волосы безумно броского алого цвета очень напоминали о вишне. Хотя оттенок, возможно, чуть-чуть до нее не дотягивал. Одета она была в зеленое платье, от которого ее зеленые глаза казались насыщенней, чем на самом деле. И от нее исходило нечто такое... эфемерное, что ли. Ну а микрофон, в который она пела, был настолько близок к губам, что со стороны казалось, будто она его целует.
Я прислонилась к перилам и попыталась разобрать слова ее песни. Неспешно сняла с себя пальто и повесила его на ограждение. Надо постараться забрать его после дела. Надеюсь, его никто не украдет. Уликой пальто никто не припишет — верхнюю одежду многие оставляют где попало. Да и отпечатков с него не снять. Надевая его, я забыла, насколько оно сковывало движения и превращало в корову на льду, тогда как во время убийств я должна двигаться плавно и ловко, словно танцуя. Ох, все. Нашла время.
Балансируя на каблуках, Черри выдавала задушевнейшие мотивы.
— Порой в ночи меня зови, я отзовусь...
Ведь глубоко в душе я жду...