— Ты поможешь мне сбежать? — выдавила я сквозь слезы.
Черри кивнула:
— И никому не расскажу о нашей встрече.
По глазам я видела, что она не врет.
— Почему ты мне помогаешь?
Она улыбнулась.
— Не верю я, что ты плохой человек.
— Но я — серийный убийца.
Она одарила меня мрачным взглядом.
— Знаю.
— И ты не передумаешь, если я снова кого-то убью?
— Нет, — покачала головой Черри.
— Но почему?
Она пожала плечами.
— Сложно сказать. Интуиция. Собирайся давай. Прекращай плакать и беги, пока я не передумала.
Я остановилась у ограждения моста Ватерлоо.
Вдали виднелись огни подсветки Лондонского глаза, Биг-Бена и все знаковые туристические места. Обычно мне нравилось смотреть на них. Смотреть на их красоту и величие и ощущать свою принадлежность к этому месту. Но сегодня все иначе. Сегодня вся магия оставила меня.
Опершись на ограду моста Ватерлоо, я смотрела на воды Темзы.
Что я почувствую, если прыгну? Если позволю темным водам окутать свое тело и утянуть в холодные глубины? Я перегнулась через перила. Ведь это так просто. Никто по мне скучать не будет. Мэгги даже не в курсе, маму заботит только ее собственная безопасность. Алекс меня не знает. Папу вообще ничего вокруг не волнует. Смерти Идеального Убийцы многие обрадуются. Если я прыгну, многое наладится. В том числе и у меня.
Письмо, которое я так и не вытащила из лифа, прожигало кожу.
Вздохнув, я выудила его и сразу же смяла. Яростно вскрикнув, отбросила от себя злосчастный клочок. Молча смотрела, как он сперва отскочил от поверхности воды, затем пропитался влагой, но не утонул. А потом эта чертова бумажка поплыла по Темзе, словно выброшенная рекламная брошюрка. Словно не таилось в ней ничего опасного.
Балансируя в собственных мыслях, я потянула колено и оперлась им на ограждение. Металл жалобно скрипнул.
Может, действительно спрыгнуть. Проблем это никому точно не принесет, скорее наоборот. Так будет лучше.
Я перенесла вес на колено и оторвала от земли вторую ногу. Замерла на миг и перевела внимание на воду, такую темную, глубокую и манящую.
Нет, нет, нет, я не могу.
Не могу.
Как бы мне этого ни хотелось, но я не могла заставить себя сделать этот шаг. Никак. Я не могла спрыгнуть, мне казалось, это так легко... я хотела — но не могла.
Я отступила и спрыгнула на землю. Прижалась спиной к ограде и, обняв колени, разрыдалась, рваные всхлипы напоминали гудок прибывающего на станцию поезда. Прохожие шли мимо, словно меня тут и вовсе не было. Никто не хотел тратить свое драгоценное время или внимание на меня. А я просто сидела и плакала, меня разрывало на части, внутренности жгло; не знаю, сколько я так просидела, когда мне на плечо опустилась ладонь.
Я вздрогнула. Но когда обернулась — неожиданно наткнулась на мамин взгляд.
Не знаю, как она тут оказалась. Да это и не важно. Я обрадовалась. Она же моя мама. Я нуждалась в ней, и она оказалась рядом.
Она не злилась, и это было непривычно. И взгляд ее пугающе напоминал взгляд Черри. Жалость. Я испытала странное ощущение, что в отличие от Черри мама прекрасно понимала причину моего настроения. Она обняла меня за шею. В брючном белом костюме опустила на колени и прижала к своей груди.
— Поехали домой, — шепнула мне на ухо той интонацией, какой говорит любая мать.
Я крепко обняла ее в ответ, словно боясь, что она исчезнет.
Глава 15
Мы сидели напротив, поглядывая друг на друга с разных концов кухонного стола. И пили чай. Эрл Грей с молоком и двумя кусочками сахара. Молча.
— Тот, кого ты ходила убивать... тебя найдут?
Я покачала головой. Она облегченно выдохнула.
Еще немного тишины.
— Ты на краю, — в итоге проговорила она.
— Что это значит?
— Ты начала принимать убийства близко к сердцу.
Не слезая со стула, я свернулась калачиком, словно пытаясь спрятаться от всего. Прислушалась к тихим звукам дома. Из коридора слышалось тиканье дедушкиных часов. Негромко гудел холодильник. В паре кварталов от нас привычно тявкала собака, которая не замолкала даже по ночам. На кухне царил полумрак. Светила лишь небольшая люстра над столом.
— Ох.
— Ты понимаешь, о чем я, — вздохнула мама. — Так ведь?
— Да, — кивнула я.
— Ты запуталась.
— Да.
— И забыла, ради чего мы убиваем.
Вздохнув, я прошептала: