Я ждала. Ждала.
У меня едва хватало сил, но я ждала.
Я сблизилась с Мэгги, не показывая собственного дискомфорта. Я убивала, чтобы сплотить людей. Она не понимала, что смерть — это страшно. И это меня отталкивало от нее. Но я улыбалась и шла с ней рядом, как друг, потому что так было надо.
С Алексом мы встречались регулярно. Я стала для него кем-то вроде консультанта. Мы разговаривали, обедали; он рассказывал о своих делах, а я сбивала его с нужной тропы лучшей улыбкой из своего арсенала и отточенным остроумием. Его озадачивало исчезновение Идеального Убийцы, который раньше действовал раз в несколько недель, а сейчас пропал, как он начал предполагать, — возможно, навсегда. Я сожалела и завидовала его оптимизму. Наступил октябрь. Лондон заволокло серыми тяжелыми тучами. Весь этот год было необычайно пасмурно, хотя непривычно недождливо.
Иногда на меня накатывало из-за Черри. Она видела мое лицо. И могла сдать полиции. В какие-то моменты мне казалось, что так она и сделает. Но Черри сказала правду и сдержала свое слово.
Я старалась не думать о ней, и обычно мне это удавалось. Дни плелись со скоростью черепахи, тихо и спокойно, как однажды я увидела афишу ее предстоящего выступления. Рекламный щит на фонарном столбе, в свете которого ее напечатанное изображение приобретало неестественно бледный оттенок.
В школе все шло хорошо, но не чересчур — я проявляла дружелюбие, веселилась, но держала себя в рамках. Доктор Марцелл больше не считала меня своей лучшей ученицей. Полагаю, ее расположение ко мне таяло с каждым днем все сильнее. Мое поведение сбивало ее с толку. Видимо, я была для нее загадкой, которые она ненавидела. С Мэгги же мы были неразлучны, как две половинки целого, и отчего-то мне кажется, что эта непонятная дружба волновала и ее.
Дни все шли и шли. Мир продолжал свое движение.
И вот наконец наступил ноябрь, и я вышла из тени.
Глава 16
Высокие каблуки, деловая укладка, солнечные очки, черные кожаные перчатки и скрывающая лицо шляпа. Сегодня именно тот день, которого я так ждала. Солнечная, но прохладная погода — дар небес, когда можно не бояться вызвать подозрений своей маскировкой, к тому же, в школе наступили каникулы, а значит, не придется оправдываться за прогул. Благодаря моему инсайду в полиции знают, что искать меня надо среди учащихся. Так что, убив сегодня, я не особо спалюсь.
Сейчас утро, и горожане еще не до конца проснулись. Сомневаюсь, что в таком состоянии они бы обратили внимание, даже пройди я мимо них в рождественской пижаме. В маскировочной одежде черного, серого и коричневого цветов я полностью сливалась с толпой, образовывая с ней муравьиную стаю, направляющуюся в Уайтвейл-тауэр, недавно отреставрированную под офисы.
Мама не знала, что я вернулась в игру. Я не собиралась говорить; сама узнает из новостей. И это не пренебрежение. Просто было что-то в самом этом действе, что хотелось держать в тайне, так я чувствовала, по крайней мере, пока дело не будет сделано.
Первое убийство с... разоблачения, назову это так. На самом деле, я уже планировала его до этого самого разоблачения, но тогда я еще не испытывала той преданности своему делу, не знала, насколько нужна людям. Я не часто продумывала план, но в этот раз пришлось собрать данные и проработать схемы — не досконально, ведь я всегда оставляла волю случаю, но тщательнее, чем обычно. Работа у меня опасная. Но сейчас для меня она была лучшей. Захватывающей. Ужасающей. Это будет великое второе пришествие.
Внутрь здания я прошествовала вслед за мужчиной в темно-коричневом костюме, поглядывая при этом, как ветер играл с его волосами. Тишина казалась какой-то непривычной. Но я больше не нервничала. Пройдя через раздвижные двери, я сравнялась шагами с остальными людьми. Солнечные очки я не снимала, не хотела открывать глаза. Большинство людей не могут опознать человека, не видя его глаз, поэтому очки — лишь мера предусмотрительности.
В дальнем конце серого лобби располагался пропускной пункт — чтобы пройти к лифтам, надо было приложить карточку сотрудника к валидатору. Карты этой, естественно, я не имела. Думать пришлось быстро. И я просто подступила к мужчине с подпрыгивающими от ветра волосами.
По мере его приближения к валидатору я следила за его шагами, запоминая ритм — он подошел к валидатору — шаг-шаг-шаг — махнул картой, турникет открылся...
Я полетела вперед, навалившись ему на плечо, и, приняв перепуганный вид, принялась извиняться.
— Простите! — пискнула я, демонстративно подвернув ногу. И повалилась на колени прямо между рамок турникета. Мужчина остановился. В турникете имелись датчики — поэтому он не закрывался.
Мужчина, на вид ему лет тридцать с небольшим, протянул мне руку. Вся дрожа, я приняла ее и почувствовала, как сжались пальцы на перчатке. Глаза у него оказались карие, большие и такие невинные.
— Вы не ушиблись? — спросил он. Я постаралась встать так, чтобы турникет не закрывался.
— Нет, — и засмеялась. — Простите.
Я убрала руку.
Вот так просто я прошла мимо турникетов. И конечно, никто ничего не заподозрил. Как же — какая-то бедняжечка упала. И никто не сложил дважды два и не заметил, что я прошла, не приложив карточку к валидатору.
Мужчина вежливо кивнул и растворился в толпе. Я же направилась к лифтам. Для их вызова карты не требовалось, поэтому проблем с поднятием на нужный этаж ничего не предвещало. Это хорошо. Я встала за спиной высокой, очень высокой темноволосой женщины, вынула свой телефон и открыла нужный контакт.
Скорее это был даже не контакт, а напоминание, заметка с необходимой информацией. Генри Моррисон, офис №2948 — двадцать девятый этаж. Налево от лифта; я тщательно изучила с трудом раздобытые схемы небоскреба. Моя жертва — высокопоставленный бизнесмен, кинувший на деньги одного молодого человека, по крайней мере, так считал этот самый молодой человек. Его письмо я спрятала в потайной карман пиджака.
Дорогой убийца,
Шесть месяцев назад Генри Моррисон помог мне инвестировать в акции. Для этого я его нанял. Я мало понимал в этом деле, поэтому позволил ему управлять своими деньгами. Я доверял ему. Очевидно, зря.
Куда бы он ни инвестировал — все терпело крах. Он извинялся, вешал лапшу про кризис, только я в это не верю. Думаю, он с самого начала хотел меня обобрать. Не знаю почему. Никому в этом мире нельзя верить, согласен?
Благодаря ему, я фактически банкрот. Не знаю, где он живет, но работает он в Уайтвейл-тауэр в чертовом угловом офисе. Бога ради, оборвите его никчемную жизнь.
Генри Моррисон, несомненно, имел секретаря. Раньше с подобным я не сталкивалась. Даже любопытно, как мне удастся пройти через этот импровизированный КПП. Но эй, я же Диана — точнее, буду ей — и смогу справиться со всем.
Открылись двери соседнего лифта. В него хлынули люди. Я на миг замерла, обдумывая, смогу ли влезть. В итоге решила попробовать. Кое-как протиснулась сквозь тела и встала в небольшом уголке возле стены.
— Нажмите, пожалуйста, двадцать девятый, — попросила я мужчину, стоявшего возле кнопок. При этом постаралась спрятать лицо.
Со всех сторон меня окружали люди. Костюмы и офисные платья. Дверь с легким шорохом закрылась, и мы начали подниматься. Люди переговаривались, шелестели, кто-то возился в телефонах. Я же молчала. Сделав глубокий вздох, постаралась успокоиться и замедлить дыхание. Я испытывала нетерпение.
Причем какое.
Давно такого не было.
Лифт поднимался вверх, останавливаясь на каждом этаже. Людей становилось меньше. Я обдумывала тактику. Раньше я планировала заранее, пускай и предпочитала действовать по обстоятельствам. Я вертела телефон у себя в кармане, и вдруг меня осенило.
Передо мной стоял мужчина — то, что надо. Я окинула его внимательным взглядом, скрытым солнечными очками, с головы до ног, включая карманы и коричневую сумку для документов. Телефон. Вот оно!
То, что надо. И так призывно маячит из сумки вместе с тонким лэптопом, поблескивая экраном. Я переместилась ближе, протискиваясь между телами, пока не скрылась из виду. Встала максимально близко к спине мужчины, чтобы никто не заметил черных кожаных перчаток и протянутой руки.
Затаив дыхание, залезла к нему в сумку и быстро выудила телефон.
Стоявшая рядом со мной женщина в сером костюме кашлянула, и в этот ужасный момент у меня едва не остановилось сердце. Показалось, что она заметила. Но смотрела она в другую сторону. Телефон мужчины я опустила в карман, рядом с собственным. Бесшумно выдохнула и небрежным движением поправила солнечные очки. И робко улыбнулась скачущим нервам. Даже интересно, как эту улыбку можно было расценить со стороны.
Мужчина чуть переместился, но я была словно призраком, он не мог меня почувствовать. Я снова растворялась в ощущении блаженной естественной природы убийств. Я возвращалась. Водя пальцами по двум смартфонам в кармане, я задумалась — а не переложить ли телефон мужчины в другой карман, не слишком ли заметно топорщится этот карман. Ну да ладно. Перекладывать его сейчас будет довольно подозрительно. Хотя вряд ли кто-то и заметил бы.
Когда лифт наконец приехал на нужный мне этаж, я, не привлекая внимания, вышла следом за двумя мужчинами и переместила очки на макушку. Двери лифта закрылись, значит, пути обратно нет.
Двадцать девятый этаж нес претензию на стильный и высококлассный флер, причем немного неоправданно. Облицованные деревянными панелями цвета янтаря стены, современные светильники, выпуклые и чем-то напоминающие медуз. Но офисное пространство оказалось серым и устаревшим, а люди в нем изможденными и загруженными, какими-то дергаными и напряженными. Вид этот радости не навевал. Я удачно подобрала время своего появления. Утро, работники прибывают, уставшие и не до конца проснувшиеся. А значит, никто не сможет запомнить ничего необычного.
Однако все же лучше вообще не попадаться никому на глаза. Камер здесь нет, и это уже приличный плюсик.
Слишком открыто. Каждый возится вокруг своей кабинки. Возле лифта пространство чересчур просматривается, отчего я ощутила себя оленем на лугу. Футах в двадцати левее начинался узкий коридор. Я развернулась и поскорее направилась туда, но не наутек, чтобы не вызвать подозрений. Ключ к невидимости — уверенность.
Я понимала, что действую опрометчиво. Что меня могут заметить. Да, камер на этаже не было, но у людей же есть глаза и уши. Небезопасно. Следовало бы ловить Генри Моррисона у него дома, ну или на улице — умений для этого мне бы хватило. Но данная ситуация, этот офис, убийство перед столькими свидетелями — глупо.
Однако я чувствовала такой внутренний заряд. Возможность стать невидимой и непобедимой.
Могущественной. Меня не поймают, по крайней мере, не здесь. Уверена, свободы я не лишусь. Просто хочется доказать это самой себе. Доказать, что я опасна, что могу превратиться в тень у всех на виду, вырвать живое сердце и породить людской ужас. И так и будет. Именно так.