Он смотрит с какой-то обреченностью.
Он и сам не знает, ради чего это все.
Может, он раскаивается? И происходящее сродни исповеди сожалеющего? Или все еще хочет видеть во мне ту самую Кит? Ведь после того, как он наденет на меня наручники, я в его памяти навсегда останусь Идеальным Убийцей.
— Почему ты так говоришь? Ты ошибаешься. Я — обычный подросток. Ты же это и сам знаешь, — отвечаю я. А сама прячу руки в карманы и съеживаю плечи, стараясь казаться еще меньше.
Но даже так я ощущаю внутри присутствие Дианы.
— Кит, не ври! Признай уже, говори...
Он едва не плачет.
Он знает.
Все его сослуживцы подозревал меня, и только он безгранично верил. И вот сейчас он осознал, насколько они были правы. Осознал из-за того, что мы с ним сблизились. И на этом меня поймал.
Следовало бы ожидать. Следовало понимать, что рядом с ним нельзя расслабляться. Нельзя было забывать, что он — враг.
Но жизнь невозможно повернуть назад. Понимаю, что это сближение ранило нас обоих. Он выпустил меня из участка, подарил временное ощущение свободы и шанс сбежать. И он же стал моим палачом. Если мы каким-то чудом разойдемся в разные стороны, я знаю, что он вернется в участок, сядет за дело Идеального Убийцы и обязательно найдет ниточки, которые свяжут меня с каждым убийством. Он достаточно умен и к тому же слишком хорошо меня узнал. Мне не сбежать.
Но я все равно решаю попытаться. Дыхание учащается. Мышцы приходят в напряжение, я уже поворачиваюсь, готовясь стартовать, но Алекс опережает меня.
— Не смей сбегать, — шипит он.
Я замираю. Даже сейчас я доверяю ему и выполняю этот приказ.
Лгать ему я тоже больше не буду.
Просто не смогу.
Нет. Смогу. Нет. Я так не могу, не смогу. Смогу, все хорошо. Ничего не хорошо ... Я осознаю, что меня трясет. Меня охватывает одновременно злостью и грустью. Накатывает слабость и резкий прилив сил. Экзистенциальная дихотомия в полном своем воплощении20. Ощущение, что меня разрывает пополам.
И вдруг, словно выключателем щелкнули, отключаются эмоции и включается разум. Я отчетливо вижу два пути, будто надписи на табличке проявляются. Я должна сделать выбор, и этот выбор определит мое будущее.
1. Убить Алекса. Затем бежать к дому, где мама складывает сумки в такси, после чего садиться на паром, плывущий во Францию. Скрываться как можно дольше, потому что, убив Алекса, я подпишу себе смертный приговор. Одно совпадение — случайность, два — странность, три — закономерность. Какое-то время я выиграю, но прятаться вечно невозможно. В какой-то момент меня поймают. Но на руках у меня будет кровь еще одного человека. И не просто человека, а друга. И вся слава за поимку достанется кому-то третьему, не Алексу.
2. Признаться в том, что Алекс и так уже знает, позволить арестовать себя, а возможно и маму тоже. Отца наверняка тоже возьмут в оборот, но быстро отпустят, обнаружив абсолютную неосведомленность. Я сдамся. Избавлю себя от альтернативной боли. Мой выбор — легкий путь.
Убить или не убить, вот в чем вопрос. В любом случае, я проиграла.
Кит склоняется ко второму варианту событий. Но в этот момент ее начинает потряхивать.
И на сцену выступает Диана, которая предпочитает первый вариант. Меня охватывает ярость.
Я прыгаю на Алекса. Он не ожидает этого. Сбиваю его с ног ударом плеча в грудь. Встаю над ним. Опускаюсь на уровень его груди и подобно Скарлетт О’Хара картинно тру лоб.
Но он вдруг кричит и отталкивает меня от себя. Я ударяюсь о скамейку. Вскрикиваю, ощутив во рту привкус крови. Алекс поднимается на ноги и с диким взглядом вытаскивает пистолет. Крича, я делаю выпад и ударом по голени снова сбиваю его с ног.
Я перехватываю пистолет, но он хватает меня за запястья и отводит его. Получается, что мы оба держим его пистолет.
— Брось! — кричит он, но я не слушаю.
Впиваюсь ногтями в его ладонь, он же в этот момент спускает курок. Выстрел оглушает, однако пуля летит в воздух. Я резко отвожу руки и ударяю по асфальту, заставляя его выпустить пистолет на тротуар.
Я царапаю его, оставляя кровавые полосы на ключицах.
— Кит, как ты могла? — кричит он. И его вопрос эхом звучит у меня в голове — как-как-как-как-как?
На мгновение мне удается прижать его к земле, я упираюсь коленом ему в грудь и крепко держу его руки. Наклоняюсь к его лицу, так близко, почти касаясь.
— Я не Кит, — шиплю. — Я — Диана.
Но он не понимает.
Начинает вырываться. Я сопротивляюсь так, словно от этого зависит моя жизнь. Мы боремся до крови. Он ломает мне скулу. Я ему руку. Пространство вокруг забрызгивает кровью. Но ни один из нас не чувствует боли.
Но победитель этого боя известен заранее. Пускай он сильнее, но у меня за плечом годы тренировок и опыт. Каждый раз, когда мы замираем, я оказываюсь сверху и сдерживаю его. Сил у него все меньше.
И вот наконец он сдается.
Мы у подножия дуба. Кровь капает из ран обоих. Я сижу у него на груди, но даже не держу за руки. Он выдохся и ослаб, сопротивляться дальше не сможет. Мне остается лишь смотреть на него. А ему плакать.
Да, он плачет. Слезы медленно стекают по разбитому лицу. Кит бы поняла его слезы. Но я — не она. Я — Диана, и всегда ею буду.
— Как ты могла? — он всхлипывает. — Ты обвела меня вокруг пальца, использовала. Теперь... теперь убьешь? Я был лишь очередной галочкой твоей замороченной игры? Ты вообще хоть что-то чувствуешь? Больше тебе не сбежать. В этот раз тебя поймают. Ты ведь и сама это понимаешь, так ведь? Выстрел слышали многие. Смотри — даже свет повключали в домах. Полиция уже едет. Прибудут через несколько минут. Бежать тебе некуда.
Да, сюда уже едут. Но Алекс меня недооценивает. Если поспешу, то быстренько убью его и мы с мамой еще успеем на паром.
Может быть.
Время бежит слишком быстро. Уже поздно. И уже непонятно, что будет дальше. Но лучше что-то, чем ничего. Мама ждет меня. Наверняка скрестила руки на груди и нетерпеливо выдыхает облачка пара в небо. Она не уедет без меня, но если задержится — опоздает. Надо возвращаться. Я ей слишком многим обязана.
Я не отвечаю ему. Просто смотрю в глаза. Он не отводит взгляда, но вздрагивает. Снегопад усиливается. Убить его будет очень просто — легким ударом кулака в висок, или выверенным в нос, чтобы осколки костей пробили мозг.
— Я доверял тебе, — шепчет он. Только он ошибается, он доверял Кит, а я — Диана.
Но тут словно вспышка мелькает, и я вспоминаю, кто он. Алекс. Мой Алекс. Чистый, наивный и такой умный — Алекс. Тот, кто обнимал меня после убийства Майкла. Замечательный Алекс, которого я ужасно подло предала. Алекс, которого я не хотела отпускать, даже сейчас, больше всего я хотела обнять его запустить пальцы в волосы и, возможно, поцеловать?
Нельзя, напомнила я себе, глядя ему в глаза. Как же невыносимо видеть его таким разбитым. Никуда это не приведет нас. Слишком все сложно.
Как жаль, что мы это мы.
И я вспоминаю об остальных. Генри Моррисоне, глупой Луизе, докторе Марцелл, Майкле, его матери, Мэгги, Черри Роуз, моем вечно отсутствующем отце, снова Мэгги, раздавленной матери — которую я вряд ли когда-то снова увижу, по крайней мере, уже ничего не будет так, как прежде. Побег больше не вариант, даже если я убью Алекса.
Лица. Призрачные лица. Я пытаюсь их всех вспомнить. Те, о ком я старалась не думать. Лица, которые ускользают, как бы я ни пыталась.