— Я… я не знаю. Школу, я так думаю. Она закончилась.
— Школа закончилась?
— Да. Закрылась на каникулы.
— И? — доктор мягко ее подтолкнул продолжать.
— И, — повторила она, — сейчас… лето.
— Лето? Какого года?
Рукой, опутанной проводами капельницы, Джейн потянулась ко лбу, чтобы его потереть, как будто это могло включить пусковой механизм на ее воспоминаниях, но остановилась, коснувшись бандажа.
— Не уверена. Я думаю… думаю, что я… я… в девятом классе?
Слова доктора доносились сквозь тьму медленно.
— Все хорошо, Джейн, кажется, некоторые воспоминания потерялись и…
— Почему? — прервала она его, нарастающая паника отразилась в ее голосе.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — дошел до нее успокаивающий голос. — Вы попали в автомобильную аварию и перенесли травму головы. Это нормальное явление, что сейчас вы испытываете временную потерю памяти.
Доктор говорил почти шепотом, но она все еще могла слышать его, несмотря на отдаленное бормотание других голосов.
— Теперь, я могу сказать, что это может быть больше чем ретроградная амнезия – неспособность создавать воспоминания после травматического случая. Мы должны подождать и посмотреть, что...
— Ребенок в порядке? — скрипучий голос Джейн, перебивший его, был на грани паники.
Комната погрузилась в молчание, слышен был лишь шум аппаратов.
— Ребенок? — доктор спросил эхом. — Там был ребенок, в машине с вами?
Он повернулся к медсестре стоящей рядом.
— Вы не могли бы проверить, были ли пассажиры в ее автомобиле?
Затем он повернулся снова к ней.
— Джейн, не беспокойтесь. Обо всем позаботятся.
Доктор продолжал говорить тихим голосом, обращаясь не к девушке, а к кому-то еще в комнате, вероятно считая, что его пациентка была едва в сознании. Его голос оставался успокаивающе монотонным, без сомнения в надежде приободрить ее с тех пор как она пришла в себя.
Он, должно быть, посчитал, что она не может слышать его, но она слышала. Каждое слово. Ей всего лишь было трудно отвечать.
— Кажется, также затронута долгосрочная память, — доктор похлопал Джейн по руке. — По всей вероятности, вы поправитесь целиком или почти по мере восстановления. Пока что, мы поможем вам чувствовать себя лучше и становиться вновь собой. Теперь, я хочу, чтобы вы отдыхали.
— Хорошо, — ее голос был таким слабым, что доктору пришлось склониться над ней.
Доктор Лавелль вышел из реанимационной палаты Дженсен, в сопровождении кого-то еще. Джейн расслышала негромкий разговор доктора с какой-то женщиной.
— Лоис?
— Да, доктор?
— Я хочу, чтобы за мисс Дженсен тщательно наблюдали следующие двадцать часов. Вы поняли?
— Да. Должна ли я подготовить ее к трансплантации? В ее водительских документах указано, что она готова стать донором.
— Нет, это преждевременно. Пока что, стабилизируйте ее и следите за значительными отеками – это наиболее высокая опасность и практически неизбежная. Я вернусь проведать ее через час, — он остановился на секунду. — Сделайте мне одолжение, Лоис. Проверьте рапорт по мисс Дженсен, чтобы посмотреть есть ли там упоминания о других пассажирах в автомобиле пациентки. Мы сделали тест на беременность, и результат был отрицательным, но пациентка упомянула ребенка. Я практически уверен, что она заблуждается, но стоит проверить. Я надеюсь, что у нее нет ребенка, ждущего ее дома.
— Конечно, доктор. Я буду счастлива помочь.
Ни один из них не услышал, как застонала Джейн при упоминании о донорстве органов. Единственная слезинка скатилась по ее щеке, когда она подумала о своей неизбежной смерти и о том факте, что у нее нет никаких детей, ждущих дома. Или, по крайней мере, так сказал доктор.
Единственной мыслью бившейся в ее голове, было утверждение, что ей пора умирать. А она не хотела.
Глава 4
Звонок поступил в семнадцать часов двадцать пять минут, когда Мэлани Бартоломью, коллега Джейн Дженсен и единственная настоящая подруга, уже готовилась покинуть офис в конце дня. Она сидела, оперев ноги, обутые в коричневые сапоги, на открытый ящик стола, призадумавшись, пытаясь решить, что ей делать дальше – ехать домой, или же пойти купить новую пару туфель. В прошлый уикенд она встретила в баре «Ноун» мужчину, который настойчиво просил ее номер телефона, и его прощальные слова были обещанием позвонить. Опять же, Мэл была очень пьяная, на грани отключки, так что может он был не так уж и горяч – все выглядят прекрасными перед закрытием бара. Может быть, она даже дала ему неверный номер.
Даже не принимая во внимание перспективу маячившего свидания, не было никаких причин не покупать эти новые туфли. Отклонившись назад, она запустила пальцы в свои короткие черные волосы. Ей нравилась их шелковистость, после новой стрижки. Все-таки в парикмахерских кондиционеры лучше.
— Мэл?
Глубокий голос Нейта Томпсона, зовущего ее по имени, вырвал Мэлани из задумчивости.
— Что случилось?
— Телефонный звонок на четвертой линии. Женщина. Не говорит, кто она. Хочешь принять его? Звучит как будто это коллектор, — он приподнял брови, взмахнув рукой.
Мэлани прищурилась и бросила ему грязный взгляд.
— Туфли стоят денег, осел.
Он знал, что она шутит. Они все время подкалывали друг друга так и эдак с тех самых пор, как Мэл стала одержима туфлями – ходячее клише в этом отношении – а ее стол все время был окружен пакетами после шопинга.
— Да, я приму этот звонок.
Она взяла трубку и нажала на кнопку соединения.
— Алло?
— Это Мэлани Бартоломью? — спросил гнусавый голос на другом конце линии.
Кожу на задней части шеи Мэл защипало.