Победа Конфедератов — если можно так назвать сражение с 1200 погибшими — укрепило симпатии к южанам в Миссури. Но цену пришлось заплатить ошеломляющую.
Кейб вышел из этого сражения избитым, раненым и почти сошедшим с ума.
Это был его первый бой. Введение в самую старейшую мужскую профессию.
После этого 2-ой арканзасский был отправлен на индейские территории для подавления восстания криков и семинолов. К тому времени Кейб уже привык к сражениям и яростно кидался в битву вместо того, чтобы бежать и прятаться, как при Уилсон-крик.
Бой с индейцами всегда был ближним, диким, первобытным, и Тайлер осознал, что ему это нравится. Было что-то безличное в том, чтобы пускать пулю в голову с далёкого расстояния или расстреливая без разбора ряды солдат. А вот когда выходишь с ножом на противника, чувствуешь его кровь на своих руках и видишь его агонию… Тогда в Кейбе просыпался первобытный зверь, жаждавший большего.
И всегда получавший желаемое.
Затем была битва при Пи-Ридж.
Второй арканзасский полк под командованием генерала Прайса и генерала Мак-Каллоха в составе Объединённой Армии Запада начал кровавую битву на южной оконечности гор Озарк.
Объединённые силы достигали 20 тысяч человек, включая 5 тысяч индейцев из Пяти цивилизованных племён[1].
Конфедераты, имея практически двукратное преимущество в численности войск и предвкушая скорую, уверенную победу, разделились на два отряда и атаковали врага и с фронта, и с тыла. Но Кёртис, коварный генерал Армии Союза, обошёл с боков оба отряда Конфедератов, и артиллерия безжалостно расстреливала врагов, пока южане не были вынуждены отступить.
Для Кейба и всего Второго арканзасского это был настоящий ад.
В течение последних нескольких дней бушевала метель, и погода была чертовски холодной. Все были жутко уставшими, голодными и замёрзшими, когда генерал Армии Конфедератов Эрл ван Дорн отправил их в бой.
Их лагерь располагался к востоку от Литауна в Морган-Вудс.
Мак-Каллоха и Макинтоша — генералов Конфедерации — убили через два часа от начала битвы, и Второй арканзасский остался без лидера, свирепо терзаемый 36-ым и 44-ым иллинойскими. Армия Конфедератов была практически полностью растерзана, зажатая между Первым и Вторым Дивизионами Союза.
Кейб с товарищами, отрезанные от войска, нашли убежище на заброшенной ферме.
Солдаты дрожали от холода в порванных в клочья шинелях и разбитых сапогах. Умирающие от голода, в изодранной одежде, избитые и расцарапанные, они ожидали облегчения, которому не суждено было прийти. Ни еды, ни одеял, ни шинелей, которыми можно было бы укрыться и согреться. Патроны давно закончились.
Многие были ранены, некоторые даже серьёзно.
Шайка оборванцев в пропитанных кровью бинтах и с быстро исчезающим чувством собственного достоинства.
А спустя час начался обстрел. Стены обвалились, крыша рухнула. Раненые и ослабевшие оказались заживо похоронены под обломками. Джонни Миллеру, лучшему в мире другу Кейба, оторвало голову осколком гранаты.
Выжившие пытались в спешке откопать товарищей под завалами, и в морозном воздухе эхом разносились всхлипы и стоны.
Когда начали наступать жаждущие крови и расправы янки, Кейб и ещё трое его приятелей — Сэмми Морроу, Пит Оланд и Малыш Вилли Гибсон — ускользнули в лес. Они тащились через болото, продирались сквозь заросли ежевики, исцарапав лица, разодрав мундиры и испачкавшись в грязи.
Малыш Вилли сошёл с ума, начиная поочерёдно то хихикать, то хныкать, и Сэмми Морроу не переставая орал на него, называя маменькиным сынком, только оторванным от сиськи. Но Малыш Вилли не обращал на его крики внимания, продолжая разговаривать с давно погибшими товарищами.
— Он сбрендил, Тайлер, — сказал Сэмми Кейбу. — Мы не можем бежать с этим ублюдком за плечами. Он нас выдаст.
— Мы не можем его оставить.
— Это почему же? — поинтересовался Сэмми.
«Если ты сам не понимаешь этого, то какой смысл тебе объяснять?» — подумал Кейб.
Ближе к заходу солнца дрожащие и уставшие мужчины, не евшие практически сутки, готовы были упасть и умереть на месте.
Отправившийся вперёд на разведку Пит Оланд нашёл в мрачных зарослях группу мёртвых янки.
Кейб насчитал десятерых. Десять человек в синих мундирах, изувеченные до неузнаваемости. Расчленённые. Оскальпированные. С оторванной от костей черепа кожей. С распоротыми животами, с вытянутыми наружу и разбросанными по земле, как тартальные провода, внутренностями.
— Вашу ж мать, — прошептал Пит Оланд. — Вы когда-нибудь такое видели?
— Индейцы, — произнёс Сэмми. — Это точно индейцы из Пайка.
Кейб подумал, что он, скорей всего, прав.
Чероки и крики, чокто и чикасо.
Не в первый раз индейские отряды, войдя во вкус кровавой бойни, решили вернуться к своим жестоким корням.
— Не люблю этих ублюдочных янки, но это… — продолжил Сэмми. — Господь милосердный! Какие могут быть для такого причины?! Вот скажи мне, какие?! Грёбаные индейцы! Цивилизованные племена, мать их!
Кейб приказал всем взять себя в руки.
Эти люди умерли жестокой и страшной смертью. Но они уже умерли. И ничего с этим не поделать.
Он приказал своим парням обшарить одежду, накидки и рюкзаки погибших. Им пригодится любая еда и оружие. Кто бы ни убил этих людей, винтовки Энфилд он оставил нетронутыми.
Кейб понимал, что если его небольшой отряд хорошо вооружится, то они смогут пробраться к отступающим войскам конфедератов. Таков был план.
Только ему не суждено было свершиться.
Пока они с брезгливостью ворочали трупы, их окружило войско кавалерии янки, затягиваясь вокруг четвёрки солдат Конфедерации, как петля виселицы.
Никакого спасения.
Никакой пощады.
Ничего.
Кейб через многое прошёл за свою жизнь… Но быть застигнутым врасплох, грабящим трупы, как какой-то упырь…
Это был конец.
Янки спешились. Они тоже были грязными, измотанными войной и жестокостью, в изодранных мундирах, но в сравнении с Кейбом и его людьми выглядели довольно неплохо.
Солдаты янки заволновались, когда увидели состояние тел своих павших товарищей. Сержантам пришлось буквально удерживать своих подчинённых. Они напоминали свору диких бешеных собак, окруживших южан.
Сквозь ряды протиснулся офицер.