Он обошёл груду погибших янки. Перевернул одного из них носком блестящего чёрного сапога. На лице не отразилось никаких эмоций, только изогнулась левая бровь и зубы обнажились в жуткой ухмылке.
Кейб знал, что должен разрядить обстановку и сгладить неприятную ситуацию.
— Капрал Тайлер Кейб, Второй конно-стрелковый арканзасский полк, сэр.
Лейтенант тоже представился. Джексон Диркер, пятьдесят девятый иллинойский.
От стали в его голосе и выправки у Кейба кровь застыла в жилах. Перед ним стоял несомненно уважаемый руководитель и прекрасный солдат… Но ещё перед собой Тайлер видел человека жестокого, несмотря на внешнее безразличие и равнодушие. Человека с дикой, необузданной аурой, которая кипела в этих кристально-голубых глазах, словно готовая пожрать плоть и кости кислота.
— Сэр, мы… Мы нашли эти тела уже в подобном состоянии. Наш отряд оказался отрезан от основного войска у Пи Ридж, и со вчерашнего дня мы плутаем в лесу. Мои люди не видели нормальной еды уже несколько дней, — пояснил Кейб.
Его голос дрожал и прерывался, потому что… Чёрт, Кейб прекрасно понимал, насколько хреново всё выглядит.
— Мы просто хотели отыскать среди этих… этих погибших… еду и оружие, необходимое нам для выживания.
Солдаты Союза дрожали от неконтролируемой, еле сдерживаемой ярости.
Малыш Вилли начал бормотать какую-то чушь, которую никто не мог понять, и дородный сержант с ирландским акцентом сказал ему закрыть свой грязный бунтарский рот сию минуту. Но Малыш Вилли свихнулся, затерялся в своём придуманном мире грёз и продолжал бредить, выбрав весьма неподходящий момент для того, чтобы хвастаться, скольких янки из Второго полка он убил.
Сержант издал полный боли хрип, выхватил армейский кольт и выстрелил Малышу Вилли прямо в голову. Череп Малыша Вилли разлетелся на куски, как стеклянная ваза; мозги оказались на траве, а сам он упал, как срубленное дерево.
Кейб и его товарищи начали кричать и вопить, но янки быстро их одолели. Кейба ударили прикладом винтовки в висок, и он упал наземь, а с Сэмми и Пита сорвали рубашки и привязали к деревьям.
Диркер вернулся от своего скакуна с хлыстом в руке, напоминавшим свернувшуюся кольцами злобную ядовитую гремучую змею.
— Расхитители могил, осквернители трупов, — неожиданно тихим голосом произнёс он. — Убийство человека — это одно… Но подобное изуродование… Что-то подобное…
Кнут рассёк воздух, его витая плеть свернулась и развернулась, разматываясь…
И тогда Диркер дал волю чувствам.
Хлыст упал на голую спину Пита и Сэмми, оставляя на теле кровоточащие алые глубокие раны.
Диркер продолжал взмахивать кнутом, пока оба мужчины не перестали кричать и не обмякли, а спины их не превратились в кровавые куски мяса.
С последним их криком Кейб пришёл в себя и бросился на стоящих неподалёку двух янки, пытаясь добраться до Диркера, но спустя пару мгновений лицо обожгло страшной болью — удар кнута пришёлся на лицо, заставляя мужчину от боли свалиться на колени. Плеть вгрызлась в его щёки и скулы, раскроила нос.
Кейб упал и практически потерял сознание, а плеть всё продолжала и продолжала его стегать.
Следующее, что Кейб помнил, это переправа с сотней других солдат Конфедерации. Они направлялись к реке Миссиссипи, где их всех погрузили на сгнивающие старые пароходы. Солдат определили на нижнюю палубу, где всю следующую неделю они прожили в холоде, голоде и мрачной тишине, пытаясь урвать частички сна на кучах каменного угля.
Пароход доставил их вверх по Миссиссипи через Сент-Луис в Олтон, где мужчин погрузили в вагоны для скота и отправили в Чикаго. К тому времени, как они достигли порта, на палубе вперемешку с живыми лежали уставившиеся в потолок остановившимися глазами трупы…
Трупы людей, не сумевших пересилить холод, голод и болезни.
В Чикаго солдаты Конфедерации брели по промёрзшей грязи и стоячей воде ещё три километра до Кэмп-Дуглас. Мокрая одежда замёрзла и затвердела, напоминая дублёную кожу. Люди вышли поглазеть, потаращиться и поиздеваться над колонной поверженных южан…
Хотя многие, казалось, сочувствовали им, а некоторые и вовсе прятали от стыда глаза.
Иногда дети бросали в них что-то.
Но чаще махали и улыбались. По крайней мере, пока родители не одёргивали их.
Кейб провёл шесть месяцев в Кэмп-Дуглас. Изначально он был построен в качестве тренировочной базы для армии Союза, но позже, после поражения Конфедератов в битве при Форт-Донельсон, Кэмп-Дуглас превратился в лагерь для военнопленных.
На семь тысяч заключённых был лишь один хирург.
Лагерь был выгребной ямой со стоячей водой, непогребёнными телами, гниющими костями, бушующими болезнями и кишащими паразитами. Крысы свободно бегали по земле и жрали мёртвых. А иногда и живых, если те были слишком больны и слабы, чтобы отбиться.
Люди умирали от переохлаждения.
Людей забивали до смерти.
Людей казнили и пытали за самые незначительные проступки.
Голод убил сотни.
Вспышки оспы и дизентерии убили тысячи.
Вода была загажена стоками из туалетов, а промытые такой водой раны моментально загнивали и превращались в гангрены.
А летом лагерь превращался в улей из жужжащих мух и жалящих комаров, клубящихся над головами целыми тучами. Не похороненные, сваленные в кучи тела были просто пиршеством для крыс и червей.
Охранников называли «больничными крысами». Большинство из них были чертовски жестокими безо всяких на то причин. Им было приятнее выбросить паёк в выгребную яму, чем отдать на ужин заключённому. Они безжалостно избивали мужчин, заставляли их голыми стоять на снегу и часто делали ставки на то, кто из узников дольше продержится без еды и медицинской помощи.
В среднем каждый день здесь умирали восемнадцать заключённых.
«Повозки смерти» время от времени проезжали через их лагерь, загружая изломанные синюшные мёртвые тела, как вязанки хвороста. А иногда вместе с мёртвыми грузили и ещё живых; тех, кто уже одной ногой в могиле. Часто повозки оставляли под палящим солнцем на несколько дней, пока гора трупов не начинала буквально шевелиться от кишащих среди них крыс и расширяющих тела газов.
Кейб не мог сказать, что за время службы в Армии Конфедерации его кормили на убой. К моменту битвы у Пи-Ридж он похудел с семидесяти семи килограммов до шестидесяти трёх. Но в тот день, когда его, пленного солдата, обменяли и забрали из Кэмп-Дуглас, он едва дотягивал до сорока пяти… Тощая фигура, завёрнутая в драные лохмотья кое-как держащейся униформы и сплошь покрытых грязью тряпок.
После недолгого пребывания в госпитале конфедератов, Кейб был вновь зачислен во Второй арканзасский, который был объединен с Теннессийской армией под командованием генерала Брэгга.
Кейб был свидетелем сражения у Мурфрисборо и провальной попытки генерала Джо Джонстона снять осаду Виксберга. А затем… Чикамоге, Чаттануга, битва за Анланту.
Кейба тяжело ранило шрапнелью во время сражения за Каролину, но он выжил. Выжил, чтобы сдаться вместе со всей теннессийской армией в апреле 1865 года, стоя бок о бок с братьями по оружию.
После войны он работал детективом на железной дороге, а после охранником на перевозке золотых слитков из шахты в один калифорнийский городок.
А когда ему это осточертело, он стал охотником за головами.
Но после всего, что он видел; после всего, что ему пришлось сделать; после всех кошмаров войны и ужасов Кэмп-Дуглас одно событие по-прежнему затмевало все остальные…
Его поимка в Морган-Вудс после битвы у Пи-Ридж.
Его первая встреча с Джексоном Диркером.