Прекращение военных действий.
С бешено колотящимся сердцем и сбивающимся дыханием он на сантиметр приоткрыл дверцу шкафа.
В комнате было пусто.
Прово прислушался, но не уловил ничего, кроме стучащей под порывами ветра доски на крыше и стука капель. Он медленно выскользнул из своего убежища. Казалось, сами лёгкие болели и отказывались делать вдох.
Он вышел в коридор… И шлёпнулся на задницу прямо в лужу крови.
В свете единственной масляной лампы Прово увидел… Господь милосердный…
Везде была разлита и разбрызгана кровь. На полу, на стенах, даже на потолке. Всего в метре от мужчины на полу виднелся размазанный отпечаток чьей-то ладони. По всему коридору были разбросаны тела. Или части тел. Головы, конечности, половины туловищ… Как в лавке мясника.
От солоноватого металлического запаха крови и распотрошённых тел Прово вырвало. И снова, и снова… Он плакал, кашлял, всхлипывал.
Хуже быть уже не могло. Не могло…
Нет. Могло.
Он услышал низкий, внезапный рык, и из соседней комнаты вышло чудовище. У него была звериная вытянутая морда, морда волка, с зелёными горящими глазами и острыми зубами. Но он был одет, как человек. Стоял, прислонившись к дверному косяку, как человек. И выглядел довольным и весёлым.
Да, весёлым.
Он обладал жаждой крови обезумевшего животного, но мозгом и внешностью человека.
Монстр почесал когтем за заострённым ухом.
По ступенькам поднималось второе чудовище. Оно повело головой, раздуло ноздри, втягивая воздух… Находя новую добычу…
Находя Прово.
Из пасти зверя свисала слюна с прожилками крови, а глубоко посаженные глаза с вожделением смотрели на человека из-под выступающего, поросшего шерстью лба.
Прово обмочился.
И не мог выдавить из себя ни звука, чтобы умолять оставить его в живых. Мужчина с животным ужасом смотрел на этих созданий, этих демонов, прорвавшихся сквозь врата ада. От них шёл мерзкий, отвратительный запах крови и свежей плоти.
Чудовища переглянулись, кивнули друг другу, обнажая острые зубы.
По ступеням поднялся третий, отодвигая локтем первых двух. Твари зарычали друг на друга и защёлкали челюстями.
На последнем подошедшем были такие же, как и на всех, широкополая шляпа и плащ.
Рубашка была распахнута на груди, и покрытая шерстью мускулистая грудь вздымалась в такт каждому вдоху, сделанному этим существом с окровавленной пастью. В обеих когтистых руках чудовище держало по кольту.
Именно в руках. Не в лапах.
В человеческих руках. Пусть и абсурдно длинными, узкими и когтистыми.
Чудовище сплюнуло на пол кровавую слюну. Его зубы разжались, как капкан с шипами, и тварь булькающим, гортанным голосом произнесла:
— Если ты, маленький засранец, сможешь пройти мимо нас, мы оставим тебя в живых…
Двое других глухо, сдавленно засмеялись.
Возможно, у Прово сработал инстинкт самосохранения. А может, всё дело было в страхе. Или ещё Бог знает в чём… Но он вскочил на ноги и решил прорываться. Он двинулся на Охотников за шкурами с такой яростью, что те попятились.
Наверно, ему бы всё удалось. Наверно…
Если бы ноги в чём-то не запутались.
Он упал на пол, начал извиваться и барахтаться в человеческих останках, и заметил, что его ноги опутали чьи-то кишки. Они были разбросаны по всем доскам, и когда Прово в порыве безумия бросился вперёд, они, как мокрые верёвки, обвязали его ботинки.
Мужчина завопил и попытался избавиться от пут. Но они были влажными, скользкими и эластичными. И Прово лишь сильнее затягивал узлы.
Первые два чудовища почти равнодушно направились к мужчине. Они схватили Прово и, почти не напрягаясь, освободили его ноги. Одну за другой. Как дети, обрывающие мухам крылья.
Прово попытался уползти, но кровь толчками начала покидать его тело. У него перехватило дыхание, он закашлялся, и разум начал покидать его.
Третий Охотник с кольтами подошёл ближе. Схватил мужчину за волосы, запрокинул его голову и посмотрел в остекленевшие глаза, полные страха. И всунул дуло одного из револьверов в рот Прово.
— Терпеть не могу смотреть, как эти существа страдают, — хрипло произнёс он.
И снёс выстрелом полголовы Прово. Монстр продолжал жать на спусковой крючок, пока не закончились патроны в барабане, а продырявленный череп не начал дымиться от пороха.
Чудовище отбросило труп мужчины, не вынимая револьвер из его рта.
А затем все трое поспешили на первый этаж, пока их собратья не сожрали самое вкусное мясо.
* * *
В хижине через дорогу Джека Тёрнера — последнего живого человека в Рассвете — вырвал из пьяной дремоты звук царапанья, скрежет, словно кто-то снаружи проводил когтями по двери его лачуги.
Животное. Какое-то животное.
Может, волк.
Проклятье.
Наверно, голодный, раз решился заявиться в населённый город. Но сегодня он еды не получит.
Тёрнер слышал, как зверь тяжело дышит, сопит и царапает лапой, как пёс у кроличьей норы.
Тёрнер откинул в сторону спальник и вытащил кольт «Патерсон» калибра.36. Он тихо и осторожно откинул засов и резко распахнул дверь. И увидел далеко не волка. Отнюдь нет.
В небе светила не скрытая тучами луна, и было достаточно светло, чтобы Тёрнер понял, что смотрит он на человека. На человека с мордой зверя. Кто бы или что бы это ни было, на нём было пончо из шкур, которой трепетало на ветру, как флаг. И от него исходил тошнотворный запах.