Хайден почувствовал, как его уши запылали.
— Если ты ни во что не веришь, зачем рассказывал мне историю Стелющегося Тумана?
— Чтобы скоротать время, сынок. Скоротать время и увидеть, какой ты наивный, малец. Чёрт, а ты и вправду легко купился! Индеец, который мне это рассказал, действительно верил в свои росказни, но я не думал, что белый в такое поверит. Если бы я знал, что ты боишься привидений, то взял бы себе в напарники другого.
— Мой дедуля Джо…
— В твоём дедуле Джо было больше дерьма, чем в выгребной яме, — отрезал Гуд. — Не пойми меня неправильно, сынок, но твой дед любил поболтать. А теперь хватит всякой брехни.
Хайден замолчал.
Он думал о Долине Черепа.
Накануне они проезжали небольшое поселение гошутов, расположенное у основания горы с выдолбленными пещерами.
Какой-то парнишка в армейской рубахе и шляпе-котелке ожидал рядом со стоящим в дорожной грязи сосновым гробом.
Несколько стариков, завернувшихся в покрывала, стояли вокруг гроба и бормотали всякую чушь.
Парнишка, абсолютно не похожий на шамана, без слов заплатил Гуду и, казалось, вздохнул с облегчением.
Тело принадлежало какому-то белому, у которого родня жила в Уиспер-лейк.
Они никогда не узнают, что тело делало у гошутов, да и не стремились об этом спрашивать.
Но теперь, сидя в повозке, Хайден задумался: о чём бормотали те старики? А может этот парнишка — родственник Духа Луны?
Сложно сказать.
Хайден не знал, были они гошутами или Змеями.
Он лишь однажды видел Духа Луны.
Это было около магазина в городе Офир округа Тул.
Дух Луны был там с сыновьями, которые грузили повозку.
На старике была одежда из шкур бизона, а в волосы были вплетены перья и бусины. Лицо его напоминало лабиринт из мелких шрамов, которые, казалось, извивались, как черви.
Хайден отвернулся до того, как старик посмотрел на него.
До того…
В гробу что-то зашевелилось, и на этот раз звук услышали двое.
В жутком, мерцающем свете фонаря они посмотрели друг на друга, и лица их исказил ужас.
Оба быстро отвернулись к гробу спиной.
Хайден облизал губы, но во рту тоже пересохло.
Что-то происходило.
Он мог притвориться, что это не так, но вокруг повозки будто формировалась особая атмосфера, и оба мужчины её чувствовали.
Но они же мужчины, в конце концов! Взрослые люди, которые должны сделать порученную им работу!
Из гроба донёсся глухой удар, затем шорох.
— Сынок, — еле-еле выдавил из себя Гуд, — во имя всего святого, глянь, что там происходит… Что за херню я слышу?!
У Хайдена от ужаса сдавило грудь, и он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он перегнулся через сиденье, сжимая в одной руке ружьё, а в другой — фонарь.
Волоски на коже поднимались дыбом. Мороз пробирал до костей… Но далеко не из-за сырой апрельской ночи!
Он глянул на гроб; пламя фонаря отбрасывало на его крышку пляшущие тени.
Медные шляпки гвоздей были ещё на месте.
Все до единого — Господи Иисусе, порядка сотни! — вколочены в крышку гроба.
Только… Только Хайдену показалось, или прямо на его глазах пять или шесть гвоздей выскочили из дерева?!
Словно что-то выдавливало их изнутри гроба?!
Хайден почувствовал, как ему на плечи словно опустилась тяжёлая гранитная могильная плита.
Его будто парализовало. Конечности не слушались.
Воздух сгустился, и в нём витало то, из-за чего сердце практически останавливалось в груди.
Он смотрел, как ещё два гвоздя выскальзывают из крышки гроба с протяжным скрипом. И с громким стуком падают на дно повозки.
— Какого хрена?! — сухим, надтреснутым голосом прохрипел Гуд.
На небе вновь появилась луна, освещая мертвенно-бледное лицо мужчины.
— Посмотри на меня, сынок! Что это было?
— Гвозди… — попытался ответить Хайден, но в лёгких не осталось воздуха.
Туда словно насыпали мелкого песка.
— Гвозди… Они выпадают из крышки…
— Тебе снова всякая хрень мерещится! — рявкнул Гуд. — Или тело просто раздулось после смерти и теперь приподнимает крышку… Случается такое…