Однажды в Дуранго охотники Кобба убили отряд из тридцати храбрецов, застрелив их в лощине из винтовок. После того, как они их «свалили и освежевали», они отправились в лагерь индейцев и убили ещё не менее шестидесяти женщин и детей.
Хотя, по правде говоря, они провели большую часть дня, обыскивая кусты в поисках сбежавших.
В итоге, бизнес по охоте за скальпами разжёг ненависть и враждебность со стороны индейских племён. Они начали программу кровавых расправ. Именно это в большей степени заставило Кобба и его людей начать охоту на мирные племена, такие как пимы и юмы на территории Аризоны.
За один рейд они сняли почти четыреста скальпов.
Но настоящий бум для них наступил примерно в то время, когда индейцы начали активно охотиться на охотников.
В тот момент Коббу и пришла в голову блестящая идея.
Скальпы мексиканцев выглядели так же, как скальпы индейцев. Не существовало никакого способа определить разницу между скальпами… Так какого чёрта? Пусть мексиканцы заплатят за убийство собственного народа.
Это была гениальная мысль.
Но один из техасцев, парень по имени Грендон, был не совсем в восторге от этой идеи.
— Я не знаю, — пробормотал он. — Ну… Чёрт, одно дело убивать индейцев, но мексикашки… Они же почти как люди…
— Ты же убивал их во время войны, так? — спросил его Кобб. — Так в чём разница? Они же не люди, они — индейцы, которые возомнили себя белыми! Ещё одна причина свалить их и освежевать. Чёрт возьми, сынок, этот урожай только и ждёт, когда его соберут! Пойдём с нами, и ты горя знать не будешь.
Остальные согласились более охотно, особенно Кулан — крупный бывший рейнджер, который, как говорили, обезглавил не менее двух десятков мексиканских офицеров во время войны, используя только охотничий нож с коротким лезвием.
Но Грендон не смог смириться с такой моралью и этикой, поэтому они просто пристрелили его, а Кулан в шутку снял с него скальп.
Они напали на мексиканскую деревню и заперли всех жителей в церкви. Они атаковали верхом, нажимая на спусковые крючки и бросая ножи и топоры, пока руки у них не заболели, пистолеты не задымились, а мертвецы не завалили кучами все улицы, как снопы пшеницы.
Им потребовалось почти четыре часа, чтобы снять скальпы со всех двухсот жителей, но они взялись за дело с усердием и рвением, присущим профессионалам. Они прочесали всю Центральную Мексику и собрали столько скальпов, что начали связывать их в связки.
В 1850 году, как раз перед тем, как грянул бум, они въехали в Сонору с почти восьмью тысячами скальпов, сложенных в кузове фургона.
Вскоре после этого дело со скальпами пошло наперекосяк, и Кобб уехал из Мексики, потому что из-за убийства мексиканцев власти объявили за его голову награду.
Но, как сказал сам Кобб, это было весело.
* * *
Следующие двадцать с лишним лет его жизни прошли в мгновение ока.
Кобб угонял скот и лошадей. Работал детективом на различных скотоводческих предприятиях, наёмным убийцей для всех, кто готов был платить. Он грабил банки и дилижансы и сделал себе на этом имя.
Его арестовывали не менее трёх раз, и каждый раз он избегал петли, сбегая из тюрьмы.
Он служил разведчиком во время индийских войн, продавал оружие перебежчикам-апачи и управлял борделем в Сан-Франциско.
Но всё это резко оборвалось, когда выяснилось, что он и его подчинённые не только грабят своих клиентов, но и убивают их, а останки хоронят в подвале.
После этого он сновал по индейской территории, воруя, убивая и заставляя индейцев и белых платить деньги за то, чтобы на них не нападала его банда.
Его имя внушало страх от Мексики до Арканзаса.
А потом в 1873 году… он проиграл пять тысяч долларов в карты в Дедвуде, штат Дакота. Проиграл профессиональному игроку по имени Мэйнард Эллсворт.
Кобб вытащил топор и расколол голову Эллсворта.
После этого он прожил свою жизнь в бегах.
Но в 1875 году его арестовали за вымогательство в горах Биг-Хорн на территории Вайоминга и приговорили к пяти годам в территориальной тюрьме.
Из которых он отсидел каждый день.
Как сказал надзиратель в Совете по условно-досрочному освобождению, «Джеймс Ли Кобб полностью лишен всех качеств, которые можно было бы хоть отдаленно назвать человеческими. Он, джентльмены, воплощение того, от чего нужно очистить наши земли — от существ, которые ходят как люди, но думают как животные».
Когда Кобб вышел, избегая охотников за головами и многочисленных ордеров, выписанных на него под различными псевдонимами, он присоединился к трём мужчинам — Джоне Глиру, Лоуренсу Барлоу и Бутчу Нулану — в специфическом предприятии.
Кобб вынудил их следовать за ним в Сьерра-Неваду, чтобы отыскать золотую жилу, о которой он слышал в тюрьме.
Проблема была в том, что Кобб на самом деле не знал, где она находится. Просто голос в его голове сказал ему, что в горах Сьерра-Невады он найдёт свою судьбу.
Голос был не тихим и не внятным, как обычно, а вполне чётким и уверенным, поэтому Кобб к нему прислушался.
И отправился в горы.
И так круг замкнулся.
— 6-
Прошло шесть недель.
Шесть недель Кобб сидел в горах и просто ждал. Глир, Барлоу и Нулан ждали вместе с ним, хотя Барлоу и предложил героически прорываться через снег, занёсший проход и заперший их у подножья вершины.
Никто его не поддержал. По крайней мере, пока.
Пока они ещё недостаточно отчаялись.
Но отчаяние уже приближалось; Кобб видел это по их обветренным, потрескавшимся лицам, обожжённым морозными ветрами и минусовыми температурами. В их глазах плескалась горечь, злость и беспокойство, грозившие выплеснуться наружу.
Всю прошлую неделю внутри каждого из мужчин бушевало это ядовитое варево, кипящее на дне бездонных ям души. Варево, которое с каждым днём всё быстрее просачивалось на поверхность.
В тесной деревянной лачуге, занесённой снегом, оно вскоре стало практически осязаемым.
За последние три дня никто из них не произнес ни слова. Они достигли того момента, когда выбор был сделан за них. Природой. Господом Богом. Той жестокой силой, которая заточила их в горах, не оставив ни единой надежды на спасение.
И, естественно, напряжение усиливалось из-за всеобщей ненависти к Коббу. Хоть никто и не произносил это вслух, мужчины винили Джеймса Ли в своём затруднительном положении. Ведь именно он настоял на том, чтобы отправиться в эту чёртову шахту в январе, и теперь, когда их занесло, им оставалось только сидеть… и ждать.
Ждать и сходить с ума.