— Искупление, — принял решение Калеб.
Он понимал, что если предложит напасть на Избавление, его никто не поддержит. Ни один человек в здравом уме не желал ехать в Избавление после всех слухов, что ходили об этом поселении.
Может, не все они и были правдивыми, но если бы подтвердился хоть один из десяти — это уже было бы слишком.
Даже сами мормоны сторонились этого места.
— Значит, сегодня вечером, — подытожил Калеб. — Сегодня вечером мы разграбим это языческое гнездо и сожжём его дотла.
Никто не возразил ни слова.
— 4-
Джек Гуд сидел на упаковочных коробках позади салуна «Красная крыша».
— Вот что я тебе скажу, Чарли Седобровый. Только между нами — на этом городе лежит проклятие. Да, сэр, прямо от костей в землице до крыш под небом; проклятый, вот что. Посмотри на меня, например. Просто взгляни на меня и скажи, что ты видишь.
Гуд помолчал, потягивая виски из бутылки, и вытер тыльной стороной ладони несколько капель с бороды.
— Ничего не скажешь? Справедливо. Конечно же. Ну что ж, я отвечу за тебя. Ты смотришь на человека, которому уже никогда не будет шестьдесят. Черт возьми, я думаю, что и шестидесяти пяти не увижу. Я — человек, который побывал и там, и здесь. Везде. Я воевал в армии, я оказывался в ловушке в горах. Я гонял почтовую карету по тропам и даже был гонщиком на пони-экспрессе, пока несколько шайеннских парней на территории Вайоминга не утыкали меня таким количеством стрел, что мою задницу можно было использовать вместо лейки для полива цветочных клумб. Я хочу сказать, мой рыжий брат, что я ни черта не боюсь. И никогда не боялся.
Чарльз Седобровый поднял бутылку и сделал глоток.
— А сейчас?
— А сейчас всё по-другому, разве нет?
Чарльз Седобровый молча кивнул. Он знал, что плохие вещи происходят и будут продолжать происходить. Все эти исчезновения и убийства в горах…
А последняя бойня? Чёрная магия, шаманство. Не иначе…
Сначала линчеватели мучают и пытают мормонов, а теперь ещё и эта проститутка, разрезанная от подбородка до паха.
Плохо. Очень плохо.
Даже дурак (или белый человек) должен был ощущать в эти дни дурную атмосферу в Уиспер-лейк и вокруг него. Эта аура была такой толстой, что ее можно было сжать в кулаке. Словно именно этот уголок округа Бивер был местом сборища всех пагубных сил.
Это заставляло людей задуматься. Даже индейца заставило…
— Если так пойдёт, — произнёс Седобровый, — то к нам скоро прибудет целая армия.
Гуд отсалютовал бутылкой.
— Да, тут ты, вероятно, прав, друг мой. Потому что я признаюсь перед Богом и демократами — и делаю это с радостью, — я чертовски боюсь этого места и того, что здесь происходит. Здесь есть зло, а старый добрый Уиспер-лейк просто прогнил до костей. И с каждым днём становится всё хуже. Этот город, друг мой, вытрахан, как трёхдолларовая шлюха.
Он вздохнул и поднял глаза к небу, словно ожидая, что его поразит длань господня.
— И знаешь, Чарли, что самое худшее?
Седобровый покачал головой.
— Я думаю, я сам во всём виноват, — признался Гуд. — Так или иначе, каким-то образом… Именно я навлёк ад на этот городок.
Чарльз забрал у него бутылку.
— О чём ты говоришь?
— Это долгая история, — вздохнул Гуд, — но я попытаюсь рассказать её тебе вкратце.
— Ну да, я же индеец. Мы вообще люди простые, ещё не всё поймём.
— Ну же, Чарли, не будь таким. Я не это имел в виду. Ты же знаешь: я с безмерным уважением отношусь к твоему народу.
Седобровый кивнул.
— Конечно. И у нас в племени тебя почитают кем-то вроде святого. Мы денно и нощно молимся о твоём заступничестве и руководстве.
— Серьёзно?! Чёрт… Ты снова надо мной издеваешься.
— Такое уж у меня чувство юмора, — усмехнулся Чарли. — Может, оттого что я индеец.
— Да, может причина и в этом. Так или иначе, около семи месяцев назад я получил работу. Меня нанял индеец-гошут из племени Долины Черепа. Он хотел, чтобы я перевез одно тело оттуда сюда, в Уиспер-лейк. Обещал мне сто долларов. И я согласился. Решил спуститься сюда, может быть, немного покопаться в горах. А тело, о котором мы говорили, принадлежало человеку по имени Джеймс Ли Кобб. Ты слышал о нём?
Седобровый погонял во рту глоток виски.
— По-моему, какой-то убийца. Преступник. Стрелок. Что-то вроде того.
Гуд хлопнул его по плечу.
— Это ещё мягко сказано. Мы говорим о хладнокровном убийце, Чарли. Кобб — выходец из Миссури, и след его был красным и кровавым. Воевал в Мексиканской войне. Грабил. Убивал. Насиловал. Попал в ловушку в горах Сьерры с несколькими бродягами, а потом сожрал их всех по очереди. Ну, ты понял. Старина Кобб… Он такой же мерзкий, как брюхо раздавленной гремучей змеи в колее от фургона.
— И зачем этот гошут заставил тебя привести тело сюда?
Гуд пожал плечами и покачал головой.
— Чёрт меня дери, если я знаю. Сказал что-то насчет того, что это последнее желание Кобба. У него был какой-то сводный брат, живущий в этих краях. Все, что я смог понять, это то, что Кобба разыскивали буквально за все, почти везде, так что в стране индейцев его явно не привечали.
— И ты привёз его тело сюда?
— Да, будь я проклят! Мы с этим молокососом Хайденом приволокли ящик прямиком из Долины Черепа через горы Сан-Франциско…
Гуд продолжал рассказывать ему, на что это было похоже. И по мере того, как он рассказывал, его глаза становились все шире, а лицо — бесцветнее.
Когда он рассказывал свою историю, уголки его губ нервно подёргивались, и он со страхом смотрел вдаль, как будто видел въезжающего верхом дьявола.
Когда Гуд закончил говорить, он дрожал всем телом и тяжело дышал.