Эдеварт тут же уехал из дома, хотя спешить было некуда. Он узнавал берега, мимо которых когда-то проходила его шхуна, и спал только урывками. Им, как в юности, владело нетерпение. Уже поднявшись на борт, он узнал, что пароход теперь делает остановку на удобной каменной пристани Кноффа; это получилось само собой, после того как деревянную пристань на месте прежней остановки унесло в море во время шторма. Директор из Тронхейма хотел было, чтобы суда опять обслуживались с лодок, но капитаны воспротивились этому, да и местная управа вмешалась; к тому же юный Ромео Кнофф сам поехал к директору, поговорил с ним разумно и почтительно и произвёл на него наилучшее впечатление. У парня не было отцовского высокомерия, он ни разу не позволил себе улыбнуться словам директора, но делал вид, что они производят на него сильное впечатление и он почти с ними согласен. Славный малый, у него просто дар улаживать спорные вопросы, светлая голова, настоящий купец. На борту парохода говорили: Это он добился, что пароход теперь останавливается у них, только он, ему давно следовало этим заняться.
Эдеварт порадовался победе юного Ромео.
Вечером пароход причалил к пристани Кноффа, на борту и на берегу горели фонари; приказчик Магнус поднялся на борт с картами и бумагами, на нём лежали обязанности экспедитора. Не так уж много пассажиров, приехавших с севера, собирались сойти тут на берег, зато большой груз отправлялся отсюда на юг — масло, шкуры, шерсть, пустые бочки и говяжьи туши, — посёлок и его окрестности пробудились к новой жизни.
Ещё стоя на пароходе Эдеварт узнал некоторых старых знакомых, среди них был один Грузчик, на которого он несколько раз взглянул с недоверием, неужели... неужели этот грузчик Август?.. Август!
Невероятно! Август тоже был поражён и не сразу улыбнулся, блеснув золотыми зубами: Ты здесь? Не может быть!
И ты тоже?
Да.
Подошёл приказчик Магнус, он кивнул Эдеварту, потом важно, громким голосом начал отдавать распоряжения. Когда пароход отвалил от пристани, он понёс в дом мешок с почтой.
Вот обезьяна! — засмеялся Август.
Я вижу, ты его не жалуешь? А сам ты что здесь делаешь?
Что я тут делаю? — переспросил Август. Не так давно приехал сюда с пароходом, сошёл на берег да так тут и застрял. Я ведь помнил всё, что ты рассказывал мне об этом месте, уже с парохода было видно, что посёлок тут большой, вот я и сошёл на берег, хотя билет у меня был до Тронхейма. И чёрт с ним! Я здесь уже больше года. А ты зачем сюда пожаловал? Небось решил взглянуть на свою усадьбу, о которой столько рассказывал? Здесь тебя все знают, и я слышал о тебе только хорошее.
Почему ты не писал? — спросил Эдеварт.
Писать? Ну нет! Но в прошлом году я переслал тебе письмо из Америки; скажи мне спасибо, иначе оно валялось бы здесь до сих пор, потому что Магнус дурак. Что в нём было, в том письме?
В письме-то? Да так, ничего важного.
Я сразу понял, что оно от женщины, сказал Август. Там, верно, лучше, чем здесь, я тоже подумываю съездить туда. А о чём мне было писать? Это место не по мне, и я не намерен задерживаться здесь ни одного лишнего дня, вот только доработаю положенный срок. Я даже собирался телеграфировать тебе об этом. Так ты приехал, чтобы взглянуть на свою усадьбу? Должно быть, там к весне надо кое-что сделать? Нет, зачем мне здесь оставаться? Ромео — хороший парень, да и все его домашние тоже, старый папаша Кнофф и мадам. А вот Магнус дерьмо. Видел бы ты, как он боится мышей! Пойдём в усадьбу?
А ты можешь сейчас отсюда уйти?
Да, они теперь и сами управятся, беспечно ответил Август. Это уже не моё дело.
Похоже, Августу уже надоело работать грузчиком на пристани, его душа опять жаждала перемен. За меня не тревожься! — обычно говорил он. Нет, он нигде не задерживался, он всегда знал, что ему делать. Он не был изобретательным и не отличался учёностью, но брался практически за любую работу, а так как по натуре он не был ленив, то всё делал быстро и хорошо. Вольная птица, перелетная птица, он в любом месте всегда мог всё начать заново.
По дороге в усадьбу Август продолжал рассказывать: Не думай, я тебя тут не подвел. Сперва я потолковал с Ромео и рассказал ему о себе: что объездил весь свет, что водил шхуну и знаю русский и многое другое. Ромео неплохо отнёсся ко мне и пообещал, что я смогу у них остаться, но попросил сперва зайти в контору к его отцу и поздороваться с ним. Так я и сделал, но уже на другое утро. Я умылся три раза, надел часы и золотое кольцо и отправился к нему. Старому папаше я понравился, он был любезен и сказал: Добрый день, капитан! Я сразу понял, что Ромео рассказал ему обо мне, и захотел, чтобы всё было по-честному. Ну это громко сказано, возразил я и объяснил, что был всего лишь матросом и ещё торговал вразнос, что знаю много языков и объехал весь свет, а также занимался сельским хозяйством в Трённелаге и многим другим, но капитаном, сказал я, капитаном я никогда не был. Но ты же водил шхуны, возразил он. Только один раз, объяснил я. Это не имеет значения, сказал он. Хочешь поработать у нас? У нас большое дело, и как раз сейчас мне нужен такой человек, как ты; я поставлю тебя старшим, будешь руководить всем на пристани и в пакгаузах и помогать в лавке, когда там бывает много народу. Так что оставайся у нас, сказал он. И я остался. Но, понимаешь, этот вонючий пес Магнус позавидовал, что меня поставили на такую высокую должность, что я старший над ним и над всеми другими, и с того дня эта обезьяна только и делает, что насмехается надо мной. Приказчик, который до смерти боится мышей! Придёт время, я ещё поквитаюсь с ним! Знаешь, по-моему, это он украл у меня часы.
Быть того не может! Неужели?
Похоже на то...
А кольцо? — спросил Эдеварт. Почему на тебе нет кольца?
Кольца? Ах, кольцо... Август явно замялся с ответом. Нет, с кольцом всё в порядке. А вот часы он стащил у меня, когда мы с ним были на рыбалке.
На рыбалке?
Да, мы поехали как-то поразвлечься, ещё летом. Погода была хорошая, море спокойное, мы хотели наловить рыбы для дома. Во время рыбалки поднялся ветер, а ты знаешь, я боюсь лодок. Ветер усилился, пошёл град, налетела непогода, я, конечно, испугался, а этот вонючий пес Магнус только смеялся надо мной. Представляешь себе? Я бросился на дно лодки и вцепился в борт руками, а он потешался надо мной. Ну ничего, я ещё поквитаюсь с ним, он у меня попляшет! Вот тогда-то на рыбалке я и потерял часы.
Так они, верно, выпали у тебя из кармана?
Кто знает? Но тогда бы они лежали где-нибудь в лодке? Нет. На берегу? Нет... Давай зайдём и узнаем, где тебе можно остановиться, предложил Август.
Я остановлюсь у бондаря как всегда, ответил Эдеварт.
Вот как, у бондаря, ну-ну. А я вот снимаю комнатушку у пекаря, у меня с ним добрые отношения, да и со всеми остальными тоже. Только этот вонючий пес Магнус!.. Мало ему, теперь он ходит и повсюду болтает, будто я боюсь моря и никогда в жизни не плавал. Как тебе это нравится?
И опять Эдеварт попросил приюта у бондаря; жена бондаря обрадовалась его приезду — с тех пор как бочарня снова заработала, она целыми днями сидит одна, скоро совсем разучится говорить.
Где же её муж?
А то ты не знаешь, в мастерской, понятно. Работы невпроворот, они работают сверх всякого времени, чтобы закончить заказ для Финнмарка. В восемь вечера я ношу мужу ужин, он поест и снова за работу, домой возвращается только в десять. Такая здесь теперь жизнь.
Эдеварт узнал много нового об обитателях усадьбы, нет, жена бондаря говорить не разучилась: Ромео добился, чтобы пароходную остановку перенесли к ним, и разбогател; у его матери, мадам Кнофф, опять служанок, что пальцев на руках, она всё толстеет и толстеет; сам Кнофф только делает вид, будто чем-то занят, посмотрит на свои часы и спешит в другое место... Ты уже знаешь, что Магнус, приказчик, женился? Нет? Да-да, он таки окрутил экономку, но там что-то было не так; Бог свидетель, одно время она бегала за Ромео, хоть он ещё ребёнок, и его мать хотела её рассчитать. Вот тогда она и вышла замуж за Магнуса, но так и служит экономкой. Они живут в доме, где останавливались приезжие.
У них есть дети?
Нет, они ещё вроде как молодожёны. А почему ты спросил об этом? Говорят, у неё не может быть детей, не знаю, правда или нет...
Я вот ещё что хотел спросить... Есть у вас какие-нибудь известия от тех, кто уехал в Америку?
Да, кое-кто вернулся домой, после того как дела у Кноффов пошли на лад, а другие остались там. Они больше не пишут и денег домой не присылают, может, у них там в Америке что неладно, а может, они уже поумирали. Но только Лоренсен, старший приказчик, ты его знаешь, вернулся и снова получил свою прежнюю должность, лавка ломится от товаров и покупателей, а в конторе теперь новый управляющий, симпатичный парень с пряжками на башмаках и в очках в золотой оправе, говорят, по вечерам он гуляет с Юлией.
А как Нурем?
Нурем умер, и его жена всё плачет. Его резали и резали, сперва отрезали ему язык, потом болезнь пошла дальше; отрежь они ему голову, это бы всё равно его не спасло. Прости, Господи, меня грешную.
Трудно ему, бедняге, пришлось.
Да уж, говорят, в последнее время он лишился ума. Нет, он не смеялся над болезнью, не храбрился, а просто лежал, сжав кулаки, злой-презлой и никак не желал расставаться с этим миром. Он долго ждал, пока смерть наконец одолела его, это его семье чуть боком не вышло, говорят, что жене пришлось заложить и дом и землю. Кто бы себе такое вообразил, ведь он был так богат, скопил столько денег! Однако сам знаешь, как говорится в Писании: Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Видно, Нурем понимал, что это смерть, но всё равно сердился и кричал, даже как-то опрокинул поднос с супом. Он был уже не жилец, мне аж тошно становится, как вспомню о нём.
Я тут случайно встретил своего старого друга, сказал Эдеварт, Августа.
Ах Август... Да, он заходил сюда несколько раз, говорил о тебе. Не пойму, чего там у него во рту?
Это золотые зубы. Мы с ним из одного селения на севере, он замечательный человек и много чего повидал на своём веку.
Да, он рассказывал. Говорят, он боится моря?
Боится моря? Август? Да он по всем морям плавал, какие только есть на свете! Он боится лишь маленьких лодок с глубокой осадкой. Это у него после кораблекрушений, он часто попадал в них и спасался на шлюпках, а кругом кишели акулы, змеи и морские львы.
Не знаю, но так говорят, не стала настаивать жена бондаря.
Эдеварт, возбуждённо: Всё, что говорят, чистая ложь! Видела бы ты его на палубе, так сразу поняла бы, что этот человек не боится моря! Я сам плавал с ним, и мы не раз попадали в непогоду.
Вот на гармони он играть мастер, играет тут лучше всех, даже Хокон Доппен так не играл, но вот уговорить его трудно. Один только раз и удалось.