Нет, пожалуй, Хокон всё-таки ему не уступит! — возразила жена бондаря. Вот кому с колыбели не было дано счастья.
Что ты имеешь в виду?
Да всё, его судьбу и вообще всю жизнь. И здесь ему не везло, и там в Америке он сбежал от жены и детей, и больше его никто не видел.
Его так и не нашли?
Нет. Считают, что он умер. Жена с ним развелась и теперь может выйти замуж за кого захочет.
Эдеварт дрогнул: Откуда ты знаешь? Она что, писала об этом?
Говорили те, кто вернулся домой, Андерс Воде говорил, и старший приказчик Лоренсен говорил, это все знают. Суд дал ей развод, и теперь она свободна. Там у них такие правила. Бедняжка много натерпелась от мужа, он и в тюрьме сидел, и вообще. У неё трое детей, но двое старших уже взрослые. Живёт она хорошо.
Эдеварт решил, что жена бондаря говорит это в угоду ему, ведь она знала, и что он жил у Лувисе Магрете, и о его драке с Хоконом, и, уж наверное, знала, откуда супруги раздобыли деньги на поездку в Америку. Ему захотелось оправдать себя, и он сказал равнодушно: Я как раз еду в Доппен, мне бы хотелось, чтобы Хокон или его жена вернулись и выкупили обратно свою усадьбу.
Верно-верно, ведь ты хорошо знал их, вдруг вспомнила жена бондаря. А я и забыла. Стало быть, ты хочешь продать им усадьбу?
Да, если повезёт. Я осел дома, на севере, у меня там лавка.
Так ты едешь в Доппен?
Да, хочу взглянуть, всё ли там в порядке, и хорошо бы зимние рамы вставить, я не был в Доппене уже много лет.
В лавке.
Эдеварт хотел пройти по усадьбе незамеченным, у него не было желания встречаться с йомфру Эллингсен, не хотелось говорить с ней, даже пекаря, своего прежнего соседа по комнате, он покуда не хотел видеть. Лавка тоже была ненадёжным местом, здесь он мог встретить старого Кноффа и снова получить приглашение жить у него в доме, от которого ему снова пришлось бы отказаться. Сейчас у Эдеварта на уме было лишь одно важное дело: он хотел привести в порядок Доппен, и дом, и двор, и ему требовалось много вещей — кухонная утварь, стулья, постельное бельё, — он даже не знал, хватит ли у него на все денег.
Эдеварт спросил, где Ромео. Того в лавке не было. Старший приказчик Лоренсен по-приятельски поздоровался с Эдевартом и разговорился с ним. Несколько лет назад он покинул страну и много чего испытал на чужбине, и хорошего и плохого, однако этого ему мало. Значит, он не доволен своей жизнью дома? Почему же, доволен, ответил старший приказчик, конечно, доволен, можно жить -и на родине. Но и в Америке жить неплохо, Америка замечательная страна! Почему же он вернулся домой? Как сказать, человек любит ездить. Почему, к примеру, Эдеварт приехал сюда? Ну, у Эдеварта в этих местах есть небольшая усадьба, надо её проведать. Но ведь и на севере, у него тоже есть усадьба?
О, старший приказчик Лоренсен был не из тех, кто лез за словом в карман. Он приехал, потому что хотел узнать, что чувствует человек, который вернулся на родину, но не был уверен, что снова не уедет в Америку. Всё оказалось далеко не таким, каким он его воображал. И он не один такой. Взять хотя бы Андерса Воде, ты его знаешь? Нет? Ну ладно, есть такой Андерс Воде. Состоятельный человек, он уже немолод, а вот хочет продать усадьбу, шесть коров, лошадь и участок строительного леса, но пока он ещё думает, думает и побаивается. Дома ему больше не нравится, здесь, по его словам, ему не развернуться, он не может найти здесь для себя ничего подходящего. Вот так-то. У нас сельский житель приходит в лавку и берёт товар в долг, а вот в Америке, если у фермера нет денег, он отвезёт в город телегу пшеницы, продаст и снова при деньгах. А какая там жизнь — они три раза в день едят мясо!
И долго они там живут? — спросил человек, стоявший рядом с Эдевартом.
Старший приказчик Лоренсен: Точно не скажу, не знаю. Но что они живут лучше, это бесспорно.
Что значит лучше? Здоровье у них лучше, что ли? Что они, веселее нас, счастливее?
Выходит, да. Есть, чёрт подери, разница, если один из кармана штанов достаёт пригоршню звонких серебряных далеров, а другой выуживает из кармана жилетки стёртый шиллинг.
Ха-ха-ха! Ну ты, Лоренсен, и скажешь! — засмеялась какая-то женщина.
Лоренсен, польщено: И так во всём, что деревья в лесу, что пшеница в поле, а их прерии, где пасутся сотни коров! Там изобилие, а здесь — нужда, Америка может сорить деньгами, их там куры не клюют.
Но жить лучше... Что значит лучше? — спросил тот же настырный слушатель.
Лучше, и всё, коротко ответил Лоренсен. Пирожные каждый день, пудинги, сахар...
Так всё дело только в том, что они едят вкуснее нашего, разочарованно замечает слушатель, сладости разные, изюм?
Старший приказчик Лоренсен, нетерпеливо: Я тебе вот что скажу, Карел, тебе этого не понять, потому что ты никогда этого не пробовал. Сколько у тебя коров?
Две.
Две. Вот видишь. А какая у тебя семья, сколько детей?
Пятеро.
Все засмеялись, и старший приказчик Лоренсен добродушно улыбнулся. Ну и живи себе на здоровье, сказал он.
А мы обходимся, ответил Карел, двое старших парней уже взрослые. Я держу ещё много коз. Своя земля, мы сеем хлеб, сажаем картофель, есть кусты красной смородины, дрова берём в лесу, воду в ручье, над трубой у нас всегда вьётся дымок. Неужто надо всё это покинуть?
Вот и хорошо, что ты доволен своей жизнью, Карел! — кивнул Лоренсен. Живёшь в своём маленьком заливчике и знать ничего не знаешь. Ты вот зачем пришёл сегодня в лавку?
Карел: Мне нужны две мотыги и лопата.
Понятно. Вещи нужные. А вот в Америке мотыжат и копают машины.
Так я и не узнал у тех, кто много поездил по белу свету: что, люди там больше довольны своей жизнью, чем мы? — спросил Карел.
Я же тебе объяснил, холодно заметил старший приказчик, у них есть звонкие серебряные далеры, и они могут купить всё, что пожелают, потому что они богатые. Но ты не желаешь меня слушать, Карел, ты так и будешь жить в своём заливчике и приходить весной в лавку за мотыгами и лопатами, а мы будем продавать их тебе. Но покупатель ты хороший, ты сводишь концы с концами.
Карел: Несколько лет тому назад мой сосед продал свою землю и уехал с семьёй в Америку, ну и что, лучше ему живётся в этой Америке? Я не знаю, но говорят, будто Хокон там сгинул.
Между прочим, вон стоит твой новый сосед, сказал Лоренсен. Это он купил Доппен.
Карел поздоровался с Эдевартом за руку и сказал: Надо же, я и не заметил тебя, а то бы непременно признал. Ты ведь торговал здесь в лавке?
Было такое, буркнул Эдеварт.
Карел: Я как-то в воскресенье побывал в Доппене и позаимствовал у тебя лом. Не знаю, как ты к этому отнесёшься.
На здоровье!
Правда? Лом стоял там вроде как никому не нужный, и в усадьбе никого не было, вот я и подумал, что могу ненадолго взять его взаймы, мне надо убрать несколько камней. Я его не испорчу, не бойся, только уберу камни и верну лом на место. Странно, что я сегодня встретил тут именно тебя!
Эдеварт сказал, что как раз едет в Доппен, и спросил, как там всё выглядит. Неважно, был ответ, не слишком красиво, поле не вспахано, аккурат, как при Хоконе, и кое-что требует починки. Ему было неловко осматривать, чужую усадьбу, однако он заметил, что ветер и непогода её не пощадили.
Да, полагаю, усадьба выглядит не так, как мой дом на севере, похвастался Эдеварт. Там у меня и дом и лавка выкрашены в белый цвет. Отвезёшь меня в Доппен, Карел?
Доставлю прямо до лодочного сарая, только рад буду.
Старший приказчик Лоренсен продолжил свою лекцию: А то, что Хокон Доппен пропал в Америке, так ведь Америка очень большая страна, целая часть света, там заблудиться ничего не стоит. Я и сам поездил по многим штатам, не могу долго жить на одном месте. Но чтобы так, как Хокон, просто взять и сгинуть... И здесь его не было дома несколько лет, и там он сразу же исчез. Но жене и детям от этого хуже не стало, им там лучше, чем здесь, они неплохо устроились, много зарабатывают и пошли в гору. Жена его умная женщина, быстро разобралась в тамошних порядках, осмотрелась и выбрала место получше. А то сидела бы в своём Доппене и ткала покрывала. Она достойна лучшего. Два года назад она развелась с мужем. И теперь Хокон, живой он или мёртвый, больше не имеет к ней отношения.
Начались дни, заполненные лихорадочной работой.
Эдеварт отвык от этого, и у него ныло всё тело. Домашние дела давались ему с трудом, кое-как готовить он, конечно, мог, но ему давно не приходилось этим заниматься, и потому он ел когда придётся. Это было глупо, порой он забывал поесть и в конце концов чуть не валился с ног от голода.