Райану Бриджесу казалось, что он идет по эшафоту.
Конечно, он никогда не шел по эшафоту, и едва ли мог знать, что на самом деле ощущает при этом человек, но ассоциации у него возникали именно такие.
Вокруг было слишком тихо. Дождь наконец кончился, оставив огромные лужи, похожие на маленькие озерца. В них желтыми и сине-красными бликами отражался свет фар и мигалок полицейских автомобилей. Их было больше, гораздо больше, чем возле реки, где выловили тело Эдриана Лопеса. Больше даже, чем рядом с домом Сары Эллисон, где было совершено тройное убийство. И оно неудивительно: умер их коллега, их товарищ, их друг, и каждый полицейский посчитал за честь прибыть сюда и помочь хоть чем-то, хоть немного… особенно если это поспособствует установить личность убийцы.
Какая тишина… Они разговаривали почти шепотом… почему? Они шли почти на цыпочках. Взяв в руки мобильный телефон, они отходили как можно дальше, чтобы не разбивать эту тишину. Траур начался уже здесь, прямо сейчас, на этой чертовой парковке, абсолютно пустой этим вечером. Лишь в самом ее центре стоял одинокий автомобиль.
Бриджес хотел остановиться. Он чувствовал, что задыхается. Боль сдавила грудь и не давала сделать вдох. Словно чья-то огромная жестокая рука сжимала его грудную клетку и казалось, что вот-вот затрещат сминаемые ею ребра. Но Бриджес не останавливался, он шел, и ему было плевать, даже если это начало сердечного приступа.
Как ни странно, боль ушла, когда он увидел их. Вернее, вначале он увидел Стивена. Детектив Фергюсон сидел, наклонившись чуть в бок и слегка свесив голову — казалось, что он дремлет у окна. Плечо почернело от крови, но гораздо больше крови было на груди, в области сердца.
Глаза детектива были закрыты и это слегка порадовало Бриджеса. Он боялся того, что может прочесть в их стеклянном взгляде.
Джорджа Коэна он заметил не сразу, но не особо удивился: старик наконец получил то, что заслуживал. В него убийца также всадил две пули, одну в грудь, а другую прямо в лоб. Коэн лежал головой на руле и пол под ним был залит кровью.
Даже аромат дождя не мог перебить этот сильный металлический запах. Кажется, воздух в радиусе нескольких метров пропитался им, а может, у Бриджеса уже начались галлюцинации.
Он перевел взгляд на лобовое стекло, не разбитое, но покрытое густой паутиной трещин. Убийца, видимо стоял прямо тут, где стоит сейчас Бриджес. Детектив почти видел, как он поднимает пистолет, нажимает на курок два раза… потом поворачивается корпусом — совсем чуть-чуть, слегка… и выпускает еще две пули.
Чуть вдали Бриджес видел беседующих лейтенанта Солверсона и офицера Кингсли. С неохотой он направился к ним.
— Офицер Кингсли приехал первым. — сказал лейтенант Бриджесу. — Поступило сообщение о стрельбе на парковке и он вызвался проверить, в чем дело.
— Я не ожидал такого. — кажется, офицера трясло. И дело тут вовсе не в холоде, сохранившемся и после окончания дождя. — Я думал, может подростки какие балуются… ну знаете, проезжают, высунув пистолет из окна, стреляют по стоящим машинам. Это у них вроде как развлечение. Но такое…
— На пропуске никого не было? — спросил Бриджес.
— Никого. Совершенно пусто. Ощущение, что люди ушли в спешке, там даже кофе недопитый был.
Бриджес больше не мог игнорировать испытующего взгляда лейтенанта Солверсона.
— Сэр… — сказал он, обнаружил, что в горле сухо, как в пустыне, и прокашлялся. — Сэр, клянусь, я не знал. Я понятия не имел, что он встречается с Коэном. У меня и мысли такой не возникло. В конце концов, это было бы странно, после того, как мы нашли Лопеса.
— Одним выговором дело теперь не ограничится, детектив Бриджес. — тихо и угрожающе произнес лейтенант. — В своем рапорте начальству я доложу о вашей халатности, которая, хоть и косвенно, привела к смерти сотрудника полиции. Вы должны были сообщить мне об отсутствии Фергюсона не за пять минут до собрания, а за несколько часов. Я бы всю полицию поставил на уши, но нашел бы его. А теперь… пускай начальство решает, что с вами делать дальше.
Он развернулся и побрел прочь. Бриджес смотрел ему вслед и не чувствовал ровным счетом ничего. Он не боялся. Он уже знал, что ему нужно сделать.
Поздним вечером того же дня он случайно — не проявляя особого интереса к расследованию, но весь участок кипел и жужжал, словно пчелиный улей, так что не услышать что-либо было невозможно, — узнал, что камера видеонаблюдения на входе засекла человека, который спокойно прошел, продемонстрировав что-то охране на входе. Бриджес сидел в офисе, неспешно попивая остывающий кофе, и слышал переговоры нескольких офицеров.
— Наверное, они знали его, потому и пропустили…
— А может он украл пропуск у кого-то…
— Возможно, охранники были заодно с убийцей…
— А вообще я слышал, что сама парковка принадлежит Коэну. С чего бы им пускать убийцу, когда там находится их босс?
— Да с того, что их подкупил Родригес, дурья твоя башка.
— Но что же там делал детектив Фергюсон?
— Наверное, нарыл на него что-то. Должно быть, схватил за жабры.
Бриджес ушел, поняв, что его вот-вот стошнит. Он постоял перед кабинетом лейтенанта почти минуту, собираясь с духом, а потом наконец постучал.
— Войдите.
Лейтенант Солверсон сидел перед компьютером с самым хмурым видом. "Должно быть, изучает то самое видео."- подумал Бриджес. Но его это уже не интересовало.
— Чего вам, детектив?
Бриджес даже не стал закрывать дверь. Он положил на стол перед лейтенантом свои пистолет и значок, а также сложенную вдвое бумагу.
— Что еще за цирк, Бриджес?
— Это заявление. Увольняюсь по собственному желанию.
Голос Бриджеса не дрогнул на этих словах, и он испытал что-то вроде гордости.
Лейтенант оттолкнул от себя все эти вещи с таким видом, будто они были заразные.
— Не дурите, детектив. Я не могу подписать его. Во-первых, я еще не написал рапорт. Я не могу упоминать в нем в качестве полицейского человека, который на момент написания рапорта уже уволен. Во-вторых, расследование все еще на вас.
— Сэр, я повинен в смерти детектива Фергюсона. — тут уже Бриджеса стала бить легкая дрожь. — А в своем расследовании я едва ли смогу продвинуться. Я, как говорится, выгорел.
— Я не могу подписать. — упрямо повторил Солверсон, глядя на него исподлобья. — Пока — не могу. Вам бы лучше отдохнуть, Райан.
Сталь ушла из голоса лейтенанта. Только сейчас Бриджес понял, что Солверсон вовсе не злится. Он просто устал — страшно, смертельно устал. Так же, как и сам Бриджес.
— Отдохнуть, сэр? — переспросил детектив, словно не вполне понимая, что это значит.
— Да, Райан. Отдохнуть. Набраться сил, коли они у вас еще остались. Посидите дома немного, а потом уже приходите… с заявлением или без. Договорились?
Набраться сил… Смешная шутка. У него не было сил, даже чтобы немного поспорить.
— Хорошо, сэр. — пробормотал Бриджес, забрал значок, оружие и заявление. Последнее он выкинул в мусорку — все равно потом придется переписывать даты.
Может, это ему казалось, но разговоры вокруг стихали, стоило ему оказаться поблизости, а когда он уходил, возобновлялись, уже пониженными голосами. Они все обвиняют его? Пока он распинался перед ними на этом глупом собрании — собрании, в конце которого все равно расписался в собственном бессилии — их коллегу убивал в упор неизвестный злодей. А может, сочувствуют? Многие и не знали о разногласиях, возникших между Бриджесом и Фергюсоном в последние дни, и потому могут думать, что он скорбит о напарнике, как о хорошем друге. И они правы… но для истинной скорби время еще не пришло. Наверное, он еще не до конца осознал, что произошло.
В одиннадцать часов вечера он покинул свой кабинет. Пистолет и значок он оставил у себя в ящике — в ближайшее время они ему не понадобятся.