Прошло три дня с момента убийства детектива Стивена Фергюсона и ставшего местной легендой босса мафии Джорджа Коэна.
Райан Бриджес болел. Он не мог точно знать, что именно его подкосило: чудовищные события последних дней или всего лишь погода, которая резко ухудшилась в конце июля. Совсем не летний ветер дул, кажется, сразу со всех направлений. Тяжелые капли барабанили по подоконнику круглые сутки, а если дождь и прекращался, свинцовые тучи никуда не исчезали — они висели, кажется, над самыми крышами, угрюмые и мрачные, как сама жизнь.
Хоть Бриджес и провел эти дни, почти не вставая с постели, отдыха не получилось, он даже поспать толком не мог. Боли в груди усилились, а вечерами и особенно ночью хриплый кашель заставлял его сгибаться пополам. Во время иных приступов Бриджесу казалось, что из его горла уже должна капать кровь. Похоже, он умудрился подхватить воспаление легких, но даже не думал вызывать врача.
Третий день этого так называемого отдыха стал самым плохим. Бриджес лежал, не в силах даже пошевелиться, его бил озноб, он удивлялся, что с потолка еще не свисают сосульки, а окна не покрылись инеем. При этом он ужасно потел, иногда засыпал ненадолго, носился по каким-то мрачным коридорам в своих лихорадочных снах, и просыпался неизменно на краю постели, обернутый перекошенным одеялом, с липкими от пота волосами и болью в груди, такой сильной, словно кто-то бил по ней молотком. "Я умираю."- думал Бриджес и эта мысль не казалась такой уж страшной.
В очередной раз из сумбурного сна его вырвал телефонный звонок. Бриджесу было жутко от одной мысли о том, чтобы встать с кровати и взять трубку, но потом он понял, что трезвонит мобильник, лежащий совсем рядом. Кажется, на то, чтобы протянуть руку и взять его, он потратил последние силы.
— Бриджес, слушаю. — произнес он и не узнал собственного голоса.
— Это Солверсон. — лейтенант говорил так тихо, что Бриджес едва слышал его. А может, его уже и слух подводит? — Похороны Стивена назначены на завтра. Мы там все будем. Приезжай тоже, если хочешь. Начало в одиннадцать.
Бриджес помолчал, думая, что на это ответить, но Солверсон уже положил трубку.
Он завернулся в одеяло, надеясь, что сможет согреться, но ничего не помогало. Этот холод был внутри, в самом сердце.
Бриджес сам не помнил, как одевался на следующее утро. Он встал с кровати и тут же чуть не упал — это он запомнил… а вот что было дальше? Как он смог одеться? Как натянул на себя рубаху и штаны, даже не перепутав их местами? Не говоря уже обо всем остальном… Но он словно очнулся, обнаружив, что сидит за рулем. Нет, не просто сидит, а едет… и даже как будто в правильном направлении. Домов вокруг становилось все меньше, деревьев — больше, а над головой неизменно висели все те же серые тучи. Казалось, что несмотря на ветер, они даже не движутся с места, они закрыли небеса своей громадой навсегда, до скончания времен. И даже когда весь мир рухнет, эти тучи все так же будут висеть над исчезнувшей частью вселенной.
Большая часть коллег, друзей и немногочисленных родственников уже собрались. Бриджес остановился примерно там же, откуда недавно наблюдал за другой скорбной церемонией. Он вышел из машины и направился туда, где на стульях, выстроенных в три ряда, уже сидели люди. Солверсон ничего не сказал, увидев Бриджеса, только едва заметно кивнул и отвернулся.
Священник начал свою речь, а Бриджес лишь сидел на стуле с самого краю, глядя на гроб, лежащий возле черной ямы, которая вот-вот станет последним пристанищем для полицейского детектива Стивена Фергюсона, и все глубже погружался во мрачные думы.
Потом началось прощание. Друзья и коллеги Фергюсона подходили к гробу, верхняя часть которого была открыта, говорили какие-то слова, клали рядом с ним цветы. Бриджес подошел одним из последних. Он не знал, что сказать, и потому лишь слегка дотронулся до плеча напарника, до другого, не того, куда попала пуля — и быстрым шагом побрел прочь.
— Райан.
Он обернулся. Солверсон медленно шел следом, на ходу он доставал сигареты.
— Вы вернетесь в строй, Райан?
— Пока не знаю, сэр.
— Я не стал упоминать вас в рапорте, если вас это волнует. Вы… вы не виноваты в том, что случилось.
Бриджеса эта новость не обрадовала и не опечалила. Он вновь ничего не ощутил и теперь его мучил страх: вдруг он утратил способность вообще что-либо чувствовать? Превратился в какую-то… амебу под видом человека? Но с другой стороны, раз его это страшит, значит это не так, верно?
— Хорошо, сэр. Я подумаю.
Бриджес направился к машине. Боль в груди ослабла, он почти мог свободно дышать. Вновь накрапывал мелкий дождь, холодные капли текли за шиворот и детектив ускорил шаг.
Остальные автомобили почти все уже уехали. Чья-то машина пока еще стояла у ограды, возле самого выхода с кладбища, но водитель уже сел за руль. Фары зажглись и их красный свет отражался в огромной луже прямо позади автомобиля.
Бриджес остановился, будто налетел на невидимую стену. Нет, не просто остановился — замер, как вкопанный (хотя в этом месте такое выражение сошло бы за черный каламбур). Бриджес стоял, больше не обращая внимания на дождь, который становился все сильнее, и во все глаза смотрел на красное отражение задних фонарей, словно в жизни не видел ничего более интересного.
Мысли, что роились теперь у него голове, были хоть и обрывочны, но поразительно ясны.
Дождь…
В ту ночь тоже шел дождь. Он помнил, как ехал, сонный, а ползущие по стеклам капли, кажется, пытались его усыпить. Он помнил свет фонарей и фар автомобилей, отражавшийся в лужах.
Бриджес помотал головой. Нет, он должен вспомнить кое-что другое. Иные события, совсем недавние. Но зачем вспоминать, когда можно пережить их заново? Это очень просто, если они записаны на видео.
Нет, он больше не позволял себе наполниться обманчивым хмелем надежды. Но все же он чувствовал, еще более ясно, чем прежде, что ответ на все вопросы у него уже есть.
Бриджес сел в машину и завел мотор. Он решил, что приступить к своим обязанностям может прямо сейчас — лейтенант едва ли будет против. Только на полпути он заскочил в аптеку и купил несколько лекарств от простуды.