Они сидели в машине Ледяного возле её подъезда, времени было десять вечера, вокруг хлестал дождь. Даже целая гроза, с громом и молниями.
Вероника обычно не попадала под дождь без зонта, потому что зонт лежал в машине, а без машины она в последние три года себя не представляла. Но кто ж знал, что Алёнка напакостит, Ледяной снова возьмётся её утешать, а погода испортится?
Но вообще-то добежать до подъезда — минута, даже если она и вымокнет до нитки, то ничего сильно страшного не произойдёт. Вероника уже хотела открыть дверь, но на плечо ей легла рука.
— Не торопитесь. Сейчас всё сделаем в лучшем виде, — он смеялся, да он всё время смеялся.
Даже когда вскрывалась какая-то очередная пакость. Правда, тогда смех выглядел страшновато. Для тех, кто напакостил, ясное дело.
Тем временем Ледяной протянул руку куда-то на заднее сиденье и достал большой и чёрный зонтик-трость. Приоткрыл свою дверь, выставил зонт наружу и открыл его. Получился нехреновый купол! Прямо сказать, Вероника таких зонтов-гигантов и не видела.
Ледяной выбрался наружу — под зонтом, закрыл дверь, обошёл машину и, держа зонт сверху, открыл дверь ей. Протянул руку:
— Держитесь и быстро под зонт!
Вероника мгновенно оперлась ногами на асфальт — о счастье, там не было лужи! — и схватилась рукой за его руку. Тут же была крепко притиснута к нему. Ледяной переложил зонт в другую руку, теперь ручка была между ними, и осторожно повёл Веронику к подъезду.
У подъезда подождал, пока она достанет из сумки ключ от домофона и откроет дверь. Потом придержал ту самую дверь и провёл Веронику внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась.
Они взглянули друг на друга — он так и продолжал её держать — и рассмеялись. Зонт был сложен и поставлен рядом.
— Спасибо, Вик, в итоге у меня мокрые только ноги, но в босоножках это неизбежно, — улыбнулась Вероника.
Было как-то неожиданно хорошо.
— Всегда пожалуйста, душа моя Вероника, — ответил он.
А потом наклонился и поцеловал её. И это было… неожиданно, да, но чёрт возьми, это было прекрасно. Она далеко не сразу поняла, что тоже тянется к нему, и обхватила его руками, и какой же он большой всё-таки…
— Чудесная, необыкновенная, лучшая в мире Вероника, — сказал он тихо и проникновенно.
— Вас тоже никак не назвать обыкновенным, — рассмеялась она. — Выскакиваете, как чертик из табакерки, утешаете расстроенных сотрудниц, водите их гулять и спасаете от грозы, — она вдруг поняла, что хочет коснуться его щеки, и сделала это, и прочла в его взгляде что-то такое, чего не видела ни разу в жизни, ни у кого.
На неё точно никто никогда так не смотрел.
— Не вас, тебя. Ок? — уточнил он. — Скажи честно, тебе очень нужно сегодня домой?
— А есть вариант туда не ходить совсем? — почему-то ей всё ещё было так радостно, что дурацкая улыбка сияла прожектором до самого, наверное, верхнего этажа.
— Конечно. Зайдём сейчас к тебе, возьмёшь, что там тебе на завтра нужно, и поедем ко мне. А от меня утром уже на мероприятие, — его голос был тихим и удивительно хриплым.
— Неожиданно, — она тоже заговорила тихо и серьёзно. — Не то, чтобы я была сильно против, но сегодня не получится. Если бы завтра просто выходной — тогда да, никаких вопросов. Но я совсем не собрана, нужно подготовить одежду и на квест, и на торжественную часть. Что-то из этого придётся делать утром, потому что сейчас мама уже, скорее всего, легла спать, и если я поднимусь и буду рыться в кладовке, то её это определённо не обрадует.
— Ты хочешь сказать, что твои родственники не то, что не станут тебе помогать, а ещё и наедут в процессе сборов? То есть помешают? — похоже, в его мире жизнь шла как-то иначе.
— Ну да. Я же не пришла домой рано и не приготовила всё вчера.
— Да ладно, ты же не обязана всегда жить исключительно правильно!
— Я же когда-нибудь буду жить сама? Вот тогда буду собираться, как и когда хочу, — улыбнулась Вероника. — И куда хочу.
— А я хочу собраться куда-нибудь вместе с тобой, веришь?
— Почему-то верю.
— Почему-то? — рассмеялся он. — Я не заслуживаю доверия? Вот скажи, ты сказала, что не сильно против, а значит ли это, что ты — за?
Вероника вздохнула, снова улыбнулась. Эх, была — ни была.
— Значит. Ты восхитителен, Вик Ледяной. Я ни черта про тебя не знаю, ну, кроме того, что мы три недели с тобой на пару в конторе пахали, но я восхищаюсь. Ты — много килограммов чистого восторга. Но я отчаянно не хочу уподобляться всяким и разным, которые не дают тебе проходу в конторе.
— Эй, мне кажется, всё наоборот, это я не даю тебе проходу в конторе, и даже за её пределами!
— Мне нравится. Но мне не хотелось бы увольняться, понимаешь? Я ещё не накопила на квартиру мечты.
— Знаешь, некоторые вопросы, типа сбычи мечт, проще решаются, если вместе.
— Знаю. То есть слышала, что так бывает. Может быть, буду готова проверить. Только вот завтра очень уж сложный день — все у всех на виду. И другие у нас с тобой, и мы с тобой у других, по отдельности и вместе. Поверь, все наши рабочие дела станут в сто раз сложнее, если мы повиснем друг на друге.
— Ты в чём-то права, конечно, но вообще это никого не касается — кто с кем за пределами конторы. Уволю любого, кто будет говорить гадости.
— Значит, их будут говорить тихо, — пожала плечами Вероника.
— Плевать. Но ты права про завтра. Завтра мы как бы на работе. Ты ведь идёшь в квест?
— Да.
— Я тоже. А когда схлынет градус торжественности на банкете, можно будет где-нибудь тихо посидеть. Годится?
— Вполне, — улыбнулась она.
— За тобой заехать утром?
— Мне бы очень этого хотелось, но — нет.
— Глас рассудка?
— Вроде того.
— Ну и пусть, — он снова наклонился к ней.
Целовались долго, пока не приехал сверху лифт и кто-то не вышел из него и не пошёл наружу мимо них. Вероника порадовалась, что Вик большой — из-за его широкой спины её совсем не видно.
— Ладно, мне, похоже, пора, — она грустно улыбнулась и погладила его по щеке.
Он поймал её ладонь и поцеловал её.