За её столом сидели две приличных возрастных дамы — Маргарита Романовна и Наталья Викторовна, ещё там был Паша Демьянов, и туда каким-то образом успел мигрировать Майк. Интересно, почему туда?
— Вероника Андреевна, вы танцуете?
— Да, — улыбнулась она.
Встала и подала ему руку. Характерным жестом, между прочим, которого в ней никак нельзя было заподозрить. И он подумал — что пусть оно всё идёт и пляшет…
Она вписалась идеально. Она шагала, куда следует, она делала то, что надо, она чувствовала музыку, она чувствовала партнёра. И даже улыбалась.
— Подумать не мог, что ты танцор, — восхитился он. — Ясное дело, что тебе скучно с теми, кто не умеет. Но откуда?
— Последние классы школы и первый курс, спортивные бальные танцы.
— И конкурсы, наверное?
— Нет. Пришлось бросить, — она отвела взгляд и замолчала.
Ок, пусть молчит. Он её потом ещё расспросит. «А я всё пляшу, не глядя, на ледяном краю, и держит меня одна, та, которую я люблю».
Точно. Та, которую я люблю. Кто бы мог подумать. Когда это произошло? Вчера под дождём? Да какая разница, когда!
А вслух спросил:
— Влево?
— Легко.
И она реально легко вошла в левый поворот.
Когда музыка закончилась, он классически провернул её под рукой и затормозил.
— Чудесно. Спасибо.
Дальше был уже вовсе не вальс, а хз что, которое непременно есть на всех пьянках-гулянках, про счастье, которое вдруг постучало в двери, из старого фильма. Отпускать Веронику не хотелось, Вик обыграл это так, что они шли к её столу, да не дошли.
Была одна штука, которую можно было попробовать с ней сделать. Вик во времена оны научился штуке у деда бывшей супруги Станиславы, милейшего человека, который видел внучку насквозь и даже пытался как-то на неё влиять, да поздно уже было. Казимир Брониславович Денбицкий на каком-то семейном торжестве с танцами подхватил невестку Марию Сигизмундовну, тёщу Вика, и восхитительным образом закружился с ней под какую-то очень быструю и залихватскую польскую народную музыку. Тёща сначала пыталась возражать, но потом поймала кучу восхищённых взглядов и сменила гнев на милость — позволила своему свёкру показать и себя, и её заодно. Вик тогда не удержался, спросил. Казимир Брониславович был мужик не вредный и объяснил. Правда, Станислава морщила нос и подобным образом вертеться отказывалась, говоря, что это всё прошлый век и старьё, и сейчас никто так не танцует, и нечего позориться. Чем сильно обижала деда Казимира. Ну да к чёрту Станиславу.
Вик подхватил Веронику обеими руками под лопатки, её руки как-то сами собой правильно легли сверху, получилась такая забавная круглая пара, которой Вик не встречал более нигде и ни для чего. А дальше было просто — на одной ноге балансируешь, второй отталкиваешься. И вертишься. Припев той песенки подходил для такого дела идеально.
И Вероника поняла, и тоже завертелась, и глаза у неё как вспыхнут, он и не знал, что она так умеет! А дальше только крепче держаться, чтобы пару не разнесло нахрен центробежной силой!
А потом остановиться, притопнуть, сменить ногу и в другую сторону так же!
Кажется, им хлопали. Кажется, это было зря.
Когда они затормозили, то самое естественное, что тут можно было сделать — обняться и поцеловаться. Первое они сделали, тут было иначе никак, а вот второе Вик, подумавши, отложил на попозже. И просто пошёл с ней за руку к столу.
И снова сделал вид, что не дошёл. Это уже был нормальный медляк, и можно было просто сгрести её в охапку. Остаться в той части зала, где темно. Легонько поглаживать спину через переливчатую ткань платья. Смотреть и молчать. Слова были бы лишними.
Когда музыка закончилась, они снова пошли в сторону её стола и с третьей попытки дошли.
— А не хотите ли прогуляться, молодые люди? — спросила Маргарита Романовна.
Вик вопросительно взглянул на Веронику. Тем временем в зале совсем приглушили свет, музыка сменилась на ритм без мелодии, задёргался стробоскоп. От главного стола в сторону выхода шли отец и Полинька, следом за ними под белы ручки двое отцовских охранников вели наклюкавшегося Недолюбова.
— Ох, недогрызок, даже пить и то не умеет, — вздохнула бескомпромиссная Маргарита Романовна.
Вик секунду подумал, поцеловал ладонь Веронике (темно же, кто там будет приглядываться) и подошёл к отцу. Отец с Полинькой ожидаемо собрались домой, а Недолюбова увезёт охрана.
Тем временем у нужного столика развернулась подготовка — собрали коньяк, бокалы, две бутылки минералки, фрукты и порезанный тортик. Паша нашёл где-то коробку, в неё всё сгрузили.
— И куда дальше? — спросила Маргарита Романовна.
— Тут есть такое место, оно защищено табличкой «Приват», — сообщил Майк. — Там можно посидеть, пожечь костёр и вообще расслабиться.
— А ты откуда знаешь? — удивился Вик.
- Доводилось бывать, — подмигнул брат.
— Только я отказываюсь жечь костёр в торжественных ботинках, — заявил Вик. — В них неудобно.
— Пойдёмте, переоденемся, — пожал плечами Майк.
— Ага, тогда дамы сменят свои прекрасные платья, а я хочу смотреть на них красивых, — Вик был не согласен, Вероника такая классная в этом платье-колокольчике!
— Знаете, я вообще уже спать, — сообщила Наталья Викторовна. — А вам — хорошей погоды, доброй охоты и что там ещё у кого.
— Нет, спать в такую чудесную тёплую ночь непростительно, — сказала Вероника. — Но я, пожалуй, сменила бы обувь.
— Ну тогда пойдёмте наверх, — скомандовала Маргарита Романовна.
— Встречаемся минут через пятнадцать, от входа направо и за угол, — сказал Майк.
30. Вероника
Не проси меня петь о любви в эту ночь у костра
Тэм Гринхилл
У неё не было третьей пары обуви, только туфли на каблуках и кроссовки. Забить и переобуться в кроссовки? Рисковать попасть каблуком в темноте не туда и сломать его нахрен?
Решение подсказала Маргарита: она как раз надела кроссовки, а балетки предложила Веронике. Размер ноги у них был плюс-минус одинаковый, выяснили как-то. Палантина или шарфа с собой не было, поэтому Вероника взяла флиску. В её карман отлично помещался телефон. Можно было идти.
Они вышли на крыльцо и обнаружили там стайку конторских тёток. Марина, Алёна, секретарша Померанцева Милана, ещё кто-то.
— Ой, Вероника Андреевна, а круто же вы с шефом танцевали, — пропела Милана. — Вы специально учились, да?