Вик подкрался как будто на мягких лапах — тихо и незаметно. Поцеловал в щёку Полину Николаевну, взял под руку Веронику. Мать улыбнулась ему — нет, им обоим! — и пошла внутрь.
— Душа моя Вероника, я хочу пригласить тебя на свидание.
— Это как? — рассмеялась Вероника. — Мы ж и так каждый день видимся.
— Мы видимся по работе. А я хочу не по работе. Я хочу — о нас самих.
— Эк загнул — о нас самих.
— Да. Ты — как есть, и я — как есть. И всё.
— И куда же ты предлагаешь отправиться?
— Я корыстен, и предлагаю отправиться ко мне домой.
— Это куда?
Они же все живут в Листвянке. Не ближний свет, мягко говоря.
— На Декабрьских Событий. Я буду очень рад, если ты примешь приглашение и придёшь в гости. Точнее, если ты согласишься — тогда я сам тебя привезу.
— Но не сегодня же, — вырвалось у неё.
Времени-то уже — десятый час.
— Увы, — согласился он. — Завтра?
— Давай послезавтра. Завтра я уже себе заняла.
— Как скажешь, — кажется, он даже немного удивился.
Он думал, у неё не может быть никаких планов? Может, ещё как.
— Договорились. Придётся не сидеть на работе допоздна.
— Постараемся, — улыбнулся он. — Пойдём, кажется, нас ждут.
— Пойдём, — улыбнулась в ответ Вероника.
35. Вик
Все, что было — свет мой
Чистый и святой,
Все, что было — рок мой
Жадный и слепой…
«Ария»
Вторник начался отлично. Сначала Висюков отчитался о покупке компа для Вероники и о подготовке его к работе. После Анна Константиновна рассазала, что есть целых две проверенных девушки на место секретаря к той же Веронике. А потом ещё и сообщила, что явился по вызову не кто иной, как Руслан Петрович Яковлев, начальник смены, в которой трудились как уволенный Чернышов, так и вышедший в очередной рейс Куркин.
Это было интересно. О Яковлеве ребята Михаила Григорьевича узнали всё и даже больше. По документам у него всё было чисто: поездка в санаторий в Саянск. Обследование в поликлинике по месту жительства, на Волжской, диагноз — остеохондроз шейного отдела позвоночника, направление в санаторий, покупка путёвки и вот это всё, как говорится. Только вот абсолютно все документы оказались липовыми. В санаторий никто не ездил, Яковлев был дома, и нос из города не высовывал даже на дачу.
В справке значилось: сорок восемь лет, женат вторым браком, сын от первого брака живет отдельно, снимает квартиру. Вторая супруга — завуч в школе, преподаёт русский и литературу. Дети — школьники, мальчик и девочка, учатся там же, где работает мать, на горе над Свердловским рынком. И живет в новостройке в тех же краях, четырёхкомнатная квартира нехилой площади куплена год назад, не в ипотеку, а за наличные, продажа предыдущей квартиры покрывала чуть более половины стоимости. И машину поменял три месяца назад, неплохо так поменял. Не бедствует, короче. Ну, послушаем.
Вик напустил на себя вид безобидный и скучающий, и попросил Анну Константиновну пригласить клиента.
Вошёл. Такой весь из себя приличный — седые волосы хорошо стрижены, костюм не с рынка, галстук, рубашечка белая, а не хрен знает какая. Тёмные глаза смотрят уверенно и прямо. Вежливо поздоровался.
— Добрый день, Руслан Петрович, присаживайтесь, — милостиво кивнул Вик. — И расскажите, где вы пропадали две последние недели. Очень уж противоречивые о вас сведения. Помогите разобраться?
— Не понял, — Яковлев уставился на Вика очень достоверно. — То есть, Виктор Валентинович, я же в санатории был.
И замолчал.
— А вы рассказывайте, рассказывайте. Очень, знаете ли, интересно.
Рассказал. О том, как защемило шею, и как якобы лечился. Ну, может шею и вправду защемило, но…
— Вот, собственно, и всё. И все документы я предоставил, — завершил Яковлев.
— Угу. Не расскажете, сколько стоит такой пакет документов? Или вы приобретали не пакетом, а в розницу? — поинтересовался Вик, как о чём-то само собой разумеющемся. — А то вдруг понадобится? Я хоть буду знать, куда идти, к кому и с какой суммой.
— Вы о чём? — не врубился тот.
— О том, что всё, что вы мне принесли — липа. Хорошо сделанная, качественная липа. Вы не покидали города, Руслан Петрович. Буду рад услышать вашу версию того, что случилось.
— А вдруг вас обманули? — Яковлев глянул остро и пристально.
— Понимаете, в чём дело, — Вик тоже умел глядеть, как надо. — Вас я вижу впервые и не знаю о вас ничего особо хорошего. А людей, которые вас для меня пасли, знаю давно и хорошо. Если у вас есть, что сказать, говорите. Если нет — дорогу в кадры вы, полагаю, найдёте.
— А если я буду оспаривать ваше решение в суде?
— Вперёд. Ещё есть такой пункт, как невыполнение обязательств по договору. Примерно в половине случаев этого самого невыполнения принимали участие водители вашей смены. Легко подтверждается документально. Как и наступивший вследствие этого ущерб. Ещё вопросы?
Вопросов больше не было. И то ладно.
Встал, вышел. Вик посмотрел в камеру — была у него такая игрушка на компе — и увидел, что Яковлев, не глядя, прошёл мимо Анны Константиновны, вышел в коридор, там достал телефон и принялся кого-то костерить. Сорвал злость, потом пошёл к лифту.
Вик позвонил в кадры, Оксане, и велел уволить Яковлева первым днём его как бы лечения в санатории.
Не успел выдохнуть — позвонил отец.
Наверное, цивилизованным языком эта фраза звучала бы как-нибудь вроде «Что там у тебя с дочкой Татарникова». Вик даже не сразу сообразил, кто есть дочка Татарникова, потом дошло — девица Сашенька несмелых двадцати пяти лет.