В кладовке тоже было прибрано. Полки с ящиками и чем-то ещё, явная туристическая одежда-обувь, котелки, топоры, походные горелки, ещё какое-то снаряжение. Коробки с просто обувью, какая-то одежда в чехлах. Ящик с инструментами. Ну, у Вероники даже две кладовки, она знает, как это круто, когда в квартире есть кладовка. Только они обе барахлом под завязку забиты, не то, что у него.
За второй дверью оказалась спальня. Почти всю комнату занимала кровать, возле неё была небольшая тумбочка. И ещё шкаф-купе с большим зеркалом в одной из створок. И всё.
Вероника вернулась в большую комнату, хотела сесть на диван, но заметила, что вся стена над ним увешана чем-то. Картинки в рамках, разного размера. Нет, фотографии. Десятка три. На фотографиях она легко опознала Вика, его брата и его отца. Ещё — Полину Николаевну. Эти люди встречались чаще других, и ещё девушки — пепельноволосая, рыжая и две темноволосых, сильно похожих на Полину Николаевну.
Некоторые фотографии были чёрно-белыми. Вероника с удивлением узнала молодых Валентина Федоровича и Полину Николаевну, оба были необыкновенно красивыми и смотрели друг на друга, не сводя глаз.
На самом верху, почти под потолком, в центре верхнего края композиции (а Вероника теперь не сомневалась, что это именно композиция), ещё на одном чёрно-белом фото совсем юный Валентин Федорович в костюме держал под руку стройную светловолосую девушку в свадебном платье. И по стилистике эта фотография очень напоминала свадебные фото родителей Вероники. Или даже раньше… Девушка с фото была необыкновенно похожа на Вика. Или — Вик на неё? Что-то странное есть в этом моменте.
— Вик… можно спросить?
— Что угодно, — с готовностью отозвался он.
Как будто специально дал ей время всё рассмотреть.
— Вот скажи, твой брат похож на вашего отца — лицом, ты похож на него глазами и комплекцией, а на кого ты похож всем остальным? На Полину Николаевну не похож никто из вас.
— Так и должно быть, — Вик выключил печку, сдвинул сковороду и подошёл к ней. — Мама Полинька родила Линни. А мы с Майком — сыновья мамы Наташи. Моя масть — от неё. Они познакомились с отцом, когда он только закончил учёбу и приехал сюда навестить семью, перед первой работой. Так-то он выпускник МГИМО и начинал на дипломатической службе, ему старший брат деда Фёдора Ивановича помог, Николай Иванович, крутой был человек, в Москве обосновался, жил и работал. Отец и мама Наташа познакомились в какой-то компании одноклассников, что ли, они были ровесниками. И довольно быстро поженились. Родился я, потом Майк. А потом у неё нашли онкологию. И ещё она ждала третьего ребёнка, девочку. В общем, их не спасли, обеих, никакие знакомства не помогли. Как отец не рехнулся — я не знаю, честно. Мне было четыре, Майку трёх ещё не исполнилось, мы оба и помним-то всё это скорее как рассказ из семейной истории, чем как что-то иное. Ну и потом дед задействовал все связи, плюс его брат тоже — и отца отправили в длительную командировку, в Италию. Не в одиночку, конечно, а в составе группы, что-то они там делали. И попали на очень пафосный приём — типа местные аристократы для разных дипломатов. И там отец встретил Полиньку. Представь, да — девочка-красавица, студентка, аристократка — и вдовец. Из Сибири. Как бы нереально от слова «совсем». Но у мамы Полиньки была, соответственно, её мама, бабушка Доната, а у той — сестра-близнец, бабушка Илария, я её всегда побаивался. Она так смотрела, что казалось — видит всех насквозь. И вот та самая бабушка, говорят, сказала — это судьба, быть им вместе, а если не быть, то тоска-печаль и никакой жизни, и всё такое. И всё сложилось. Ну ты понимаешь, меня там не было, это уже из области семейных преданий. Отцу отдали Полиньку в жёны, или отца Полиньке, я уж и не знаю. Но никаких препятствий не было. Разве что дипломатическая работа у отца накрылась, и пришлось уехать в Иркутск. Но он и здесь не пропал. А Полинька поехала с отцом, и стала нашей с Майком ещё одной мамой. А потом родила Линочку. Линни как раз вылитая Полинька, у них в родне так — все очень похожи друг на друга.
Вик замолчал, Вероника стояла, ошарашенная. Вот как, оказывается. Подошла ближе, молча обняла его.
— Ничего себе как у вас, — вздохнула. — У меня мама одна, а отец Катерины быть моим ещё одним отцом не стремился, ну да это не такая интересная история. И что, вы общаетесь с роднёй Полины Николаевны? Кстати, почему она Полина Николаевна?
— У неё есть титул, право на который она сохранила и после замужества. Но она даже у себя дома Полина Ледяная. Разве что фамилию немного коверкают на итальянский лад. Да, мы общаемся, и очень хорошо общаемся.
— А здесь кто? — Вероника показала на фото, где с братьями Ледяными в обнимку стояли две юных копии Полины Николаевны, одна с косой, вторая с распущенными буйными кудрями.
— Это Линни и Эла, — как будто это что-то объясняло. — Сестрёнки.
— Так сколько у тебя сестёр?
— Там тоже сложно. У Полиньки была двоюродная сестра, Розамунда, дочь той самой суровой бабушки Иларии. А у неё, в свою очередь, ещё две дочери — Нора и Эла. Так вот, тётя Розамунда с дядей Жеромом погибли в автокатастрофе, когда Эле, младшей, было шесть лет, она нашей Линни ровесница. И дальше их с Норой воспитывали отец с Полинькой, а ещё семья старшего брата дяди Жерома. Они французы, тоже до фига аристократы, у них дом в Париже и настоящий замок. Ну да у Полинькиной родни тоже есть замок, только недалеко от Рима. В общем, Элка нам с Майком и Линни как ещё одна сестра. И двоюродная сестрёнка Элки Марго — тоже. Короче, у нас тот ещё Евросоюз, но мы хорошие, правда. Линни профессионально занимается музыкой. Эла — крутой аналитик, а ещё доктор философии. Марго — искусствовед.
— Скажи, — Вероника как-то не находила слов, всё это было как будто из другой реальности, — а твою вот прямо сестру, которая дочь Полины Николаевны, как на самом деле зовут?
— По паспорту она Лианна Валентиновна, — рассмеялся Вик. — На сцену выходит как Лианна Леджини. А для нас — Лина, Линн и Линочка. Ну, мы с детства друг друга так зовём — я Вик, брат — Майк, она — Линн. Жена Майка Алиса — она Лис, у них с Майком трое детей. У Лины тоже есть дочка, Аннушка, ей восемь лет, она сейчас в Листвянке, у деда на каникулах.
— Постой, я, кажется, что-то такое слышала. Фамилию. Но это было вроде про оперу? — Вероника и вправду слышала.
Но это же реально из другого мира.
— Ну да, всё верно, Линн поёт в Ла Скала, второй год солистка, меццо-сопрано. Приедет — познакомишься. Она классная.
Вероника села на диван и молча на него смотрела. Слова кончились.
— Знаешь, мне надо это всё уложить в голове, — сказала она.
— Укладывай. И будем ужинать, — он легонько поцеловал её в макушку и пошёл на кухню.
Ужин накрыли на балконе. Хитро поджаренное мясо, салат из помидоров и моцареллы, хлеб тонкими ломтиками, вино. И Вик сам притащил на стол все потребные приборы, и бокалы-стаканы, и даже салфетки. Ну то есть уборщица и тётя — да, но он и сам что-то может. Это было несколько удивительно, но — вот так.
Вид с семнадцатого этажа и вправду оказался весьма и весьма. Вероника любила вид на Ангару и другой берег со своего балкона, но тут ещё круче.
— За нас? — он разлил вино.
— За нас, — согласилась она.
Мясо оказалось сочным и прожаренным так, как ей нравилось.
— Всё очень здорово, это удивительно, что ты умеешь готовить, — улыбнулась Вероника.
— А ты думаешь, раз деньги есть, то и рук не надо? — усмехнулся он.
— Да я ничего особенного не думаю, — пожала она плечами. — У меня нет опыта близкого общения с настолько богатыми людьми.
— Думаю, все они разные и общих правил не так много, — улыбнулся он.
— А помидоры — неужели с огорода?
— Так рано же ещё. Полинька давно предлагает выращивать помидоры и что там ещё на задворках её римского дома, но отцу нужно, чтобы вот прямо здесь.
— А у неё есть римский дом?
— Конечно, у неё там вообще имущество. За ним нужно приглядывать. Ну и она очень тяжело переносит нашу зиму, она так и не привыкла. У них-то в нашем понимании зимы вовсе нет.
— И они с вашим отцом вместе, несмотря на всё это?
— Именно. Я не знаю более дружной пары. Или хотя бы такой же. Разве что, может быть, дядюшка Жан и тётушка Женевьев, родители кузины Марго.
— А, те самые французы. А они чем занимаются?
— Дядя Жан — военный. Тётушка Женевьев — преподаватель старофранцузского языка в Сорбонне. У них ещё два сына, старше Марго, Филипп — он управляет семейным имуществом, и Поль, он журналист. У всех жёны и дети.
— А это правда, что у тебя была жена?
— Правда, — спокойно ответил он.
— И где она сейчас?
— Живёт сама. Кажется, в Испании.
— И почему вы не вместе?
— Потому, что кто-то перепутал небо со звёздами, отражёнными ночью в поверхности пруда. Наверное, это был я.
Несмотря на сложность момента, Вероника фыркнула — она узнала цитату.